- Извини. Глупые мысли. Больше не буду. Просто я скучаю по ним.

«Нет, - хотелось ответить Сириусу, - дело не в этом. В чем-то еще. В Джеймсе?» Он не понимал, но чувствовал.

Джейн захлопнула альбом и поднялась из кресла. Сириус встал следом. Теперь они стояли друг напротив друга, и больше всего на свете Бродяге хотелось обнять эту девушку, прижать к себе и поцеловать. Никогда прежде это желание не было в нем столь сильным. Его всегда сдерживало то, что Джейн была девушкой его лучшего друга. Но теперь это препятствие больше не существовало.

- Доброй ночи, Сириус, - улыбнулась ему Джейн. И зачем-то мягким движением легко коснулась ладошкой его щеки. Мимолетно - как ветер.

В животе Сириуса вдруг стало тепло и щекотно. И в висках застучало так, словно он пробежал все поле для квиддича по кругу. Разум затупился, поглощенный вспыхнувшими словно пламя чувствами. «Тебе нужно сказать ей о своих чувствах, Сириус. Пока это не сделал кто-то другой», - прошептала в голове настойчивая Амелия Джойс.

- Джейн! - выдохнул Сириус в спину уходящей подруге. Картер обернулась. Личико ее внимательно вглядывалось в парня, пытаясь понять, что случилось. И в полумраке карие глаза казались черными, и в них блестели огни.

- Я… - голос внезапно стал хриплым и чужим, - я люблю тебя.

Сказал. Отступать было поздно. Затаив дыхание, Сириус смотрел на Джейн. Ощущая подступающий к горлу ледяной страх. И панический голос в голове вопил: «Зачем?! Не нужно было ничего говорить!».

Лицо Джейн вытянулось, губы приоткрылись, глаза расширились. Осторожно она сделала пару шагов навстречу парню. Сведя брови, Картер смотрела на него, пытаясь заметить подвох.

- Что? - наконец, выдохнула она как-то дергано. - Что ты сказал? Это не смешно, Бродяга. Это… это глупо…

- Нет, Джейн, - торопливо выпалил Сириус, испугавшись, - ты не так поняла.

Джейн нахмурилась еще сильнее, крепче прижимая к себе фотоальбом. И под ее подозрительным взглядом Сириус ощущал себя нашалившим ребенком.

- Я лишь имел в виду, что люблю тебя, как друга. И только. Как и все мы. Как Лунатик и Хвост. Поэтому ты не можешь думать о том, что кто-то из нас хотел бы, чтобы ты была в той машине. Тем более Джеймс.

Напряжение на лице Джейн сменилось явным облегчением. Плечи расслабленно опустились, руки перестали так цепляться за альбом, словно он был спасательным кругом. Картер даже позволила себе легкий смешок.

- Спасибо, Бродяга, - кивнула она. - Я тоже вас очень люблю. И обещаю, больше никогда так не думать.

- Вот и славно, - выдавил ответную улыбку Сириус, хотя все внутри него дрожало. - Не впадай в депрессию и до завтра, Киса.

- Спокойной ночи.

Джейн ушла. И тогда Сириус позволил внутренней дрожи охватить его всего. Вся уверенность пропала. Ноги подкосились, и он тяжело опустился на диван. Он был близок к провалу, как никогда. Идиот, дурак, тупица. Послушался Амелию на свою голову! Снова послушался чувств, позабыв, что всегда нужно руководствоваться разумом. Как в тот день, когда открылся Джойс. А теперь-то что? Разве то, что происходит между Джейн и Джеймсом сейчас не должно было стать уроком? Нельзя, нельзя рушить дружбу ради призрачной надежды. Лучше иметь хоть что-то, чем не иметь ничего. Лицо Джейн было красноречивее всех слов мира. Ее реакция. Ее глаза. Этот странный колючий взгляд. И облегчение при его попытках оправдаться. Ей не нужна его любовь. Ни сейчас, ни когда-либо еще. А значит, она никогда о ней не узнает.

========== 85. ==========

***

Тьма - всё, что осталось в разрушенном сломленном мире. Меньше, чем даже тень того счастья, что было раньше. И больнее всего было от осознания того, как хорошо всё было. И рухнуло непонятно почему.

Кто-то сказал, что лучше иметь разбитое сердце, чем не иметь его вовсе. Сейчас Джеймс бы отдал все, чтобы перестать чувствовать эту боль. Он бы лучше лишился всех чувств в принципе, чем так страдать. Наверное, это был признак слабости. Но быть сильным у Джеймса теперь плохо получалось.

Он видел, что друзья готовы прийти к нему на помощь в любой момент, но их слова не могли уменьшить его боль. А их сочувствие и жалость только делали все хуже, тянули Джеймса ко дну вместо света. И потому Сохатый бодрился, делал вид, что все хорошо, шутил и смеялся, хотя во рту от этого становилось горько. Прошло уже полмесяца, а расставание с Джейн словно случилось вчера. И при виде Картер у Поттера просто сносило крышу. Он начинал нести бред, цеплялся к любой мелочи, нападал на нее словесно. Джейн, разумеется, отвечала. И на время это как наркотик заглушало боль. А когда эффект от ссоры проходил, Джеймс искал новую возможность зацепить девушку, вызвать ее на словесную перепалку.

Джеймсу было лень идти на трансфигурацию сегодня. Потому вместо урока он вернулся в общую гостиную. По пути он завернул на кухню и набрал пряничных человечков. Обычно это печенье появлялось ближе к Рождеству, но в этом году домовикам то ли стало скучно, то ли они перепутали даты, но это лакомство уже вовсю пеклось на кухне под их началом.

Сейчас, сидя на полу, Джеймс разложил перед собой на развернутой тетрадке пять человечков. Все как один - румяное тесто, голубые пуговки и глазки из глазури, рукава и штанишки из белого крема и улыбка из красного масла.

- Лунатик, - Джеймс указал пальцем на первого слева человечка, а затем на следующих, - Бродяга, Хвост… Я. Джейн.

Последнего человечка Джеймс взял в руки и поднес к лицу.

- Джейн Картер. Джейн. Джейни…

- Кто здесь?

Джеймс резко опустил пряник вниз, пряча за спиной, и обернулся. Он и не услышал, как хлопнул портрет, и в гостиную кто-то вошел.

- Джеймс? - Лили удивленно вскинула брови, увидев парня. Джеймс удивился не в меньшей степени, чем она. Чтобы староста разгуливала по школе во время урока Макгонагал!.. Это что-то новенькое.

- Эванс, - Джеймс незаметно вернул пряник, олицетворявший Джейн, к остальным, - что ты тут делаешь?

- Аналогичный вопрос, - ответила староста. - У меня-то закончился чистый пергамент, и профессор разрешила мне сходить за ним.

- А у меня закончилось желание учиться на сегодня, и я разрешил себе никуда больше не идти, - сказал Джеймс. Он уже потерял интерес к происходящему, и ему вновь захотелось остаться одному. Однако Эванс явно не собиралась предоставлять ему такую возможность. Вместо того, чтобы просто пройти к себе, взять пергамент и вернуться на урок, она подошла к парню.

- Пряничные человечки, - губы Лили растянулись в улыбке. - Мама всегда печет их на Рождество. Раньше мы делали это вместе, а теперь я приезжаю слишком поздно, и она делает это одна. Вряд ли Петунья ей помогает, из-за того, что этим занималась я.

Вначале радостный голос к концу речи заметно погрустнел. Джеймс слышал и раньше о сложных отношения Лили с сестрой. Та, магл, ненавидела магию и саму Лили потому, что на самом деле ужасно завидовала.

- Можешь взять одного, - улыбнулся девушке Джеймс, желая поднять ей настроение. Он не хотел, чтобы староста грустила по его вине. А ведь это он вызвал в ней печальные воспоминания. - Вряд ли Макгонагал разрешит есть прямо на уроке, но ты можешь спрятать его под мантию и скушать на перемене.