Несколько раз Белла встречала Руквуда и однажды Нотта. Те учтиво с ней здоровались и охотно вступали в диалог, точно уже принимали за свою. Белле все это нравилось, а ее любопытство с каждым днем разгоралось все сильнее. Она стала ловить себя на мысли, что ей не терпится тоже стать Пожирателем смерти, хотя бы ради того, чтобы проникнуть за эту чертову закрытую дверь, которая уже столько лет не давала ей покоя.
Устав безрезультатно доставать Рудольфуса и Рабастана своими расспросами, она, в итоге, решила обратиться к «первоисточнику» и поговорить с мистером Лестрейнджем лично. Выбрав момент, когда он в перерывах между бесконечной беготней, наконец, уселся в гостиной попить чаю, она тоже взяла себе чашку и обосновалась в соседнем кресле.
— Мистер Лестрейндж? — вежливо позвала она, прерывая его одинокую задумчивость. Тот вздрогнул, как всегда с ним бывало, если он слишком глубоко погружался в собственные мысли и переставал отслеживать окружающую действительность. — А… Беллатриса… это ты. — Могу я у вас кое-что спросить? — обаятельно улыбаясь, поинтересовалась она. — Конечно, — добродушно согласился мистер Лестрейндж, но Белла прекрасно понимала, что помешанный на конспирации он бы предпочел, чтобы его никто никогда ни о чем не спрашивал. — Я бы хотела узнать о Пожирателях смерти. Собеседник заметно напрягся. — Есть ли у Вас черная метка? — спросила она, решив начать издалека. — Мистер Руквуд показывал ее нам, но я сидела далеко и не разглядела. — Конечно, — с облегчением отозвался мистер Лестрейндж, явно ожидвший какого-то более каверзного вопроса.
Он закатал рукав, и на внутренней стороне его предплечья Белла увидела ту же загогулину, что и у Руквуда. Приглядевшись, она поняла, что рисунок будто бы выжжен на коже и представляет собой череп с выползающей изо рта змеей. Невольно Белла представила, как бы эта штука смотрелась на ее руке.
Мистер Лестрейндж, вероятно, догадался, о чем она думает. Во всяком случае, он произнес:
— Я слышал, ты тоже хочешь стать Пожирателем смерти? — Хочу, — подтвердила Белла. — Но меня беспокоит, что я совсем ничего о вас не знаю, равно как и о вашем предводителе. — Разве Руквуд не рассказывал? — удивился мистер Лестрейндж. — Рассказывал, но многое мне все равно не понятно… — Что же тебе непонятно? — участливо поинтересовался он. — То, как вы хотите достичь поставленных целей, кто ваши друзья и кто враги, что будет с маглами после того, как они узнают о волшебниках, и как они о нас узнают, а, главное, чем вы занимаетесь в данный момент, — выложила она все разом и с надеждой посмотрела на мистера Лестрейнджа. Тот тяжело вздохнул. — Да уж, Белла… фактически ты просишь меня раскрыть тебе всю нашу стратегию, — он усмехнулся. — Не будь ты Блэк, и не знай я тебя с детства, не стал бы вообще ничего рассказывать. Но я все равно не могу посвятить тебя во все, что знаю, потому что даже не всем Пожирателям доступна эта информация. Однако кое-какие вещи все же тебе приоткрою. Когда-то мы учились с Лордом Волан-де-Мортом в одном классе... — Лорд Волан-де-Морт, это и есть Темный лорд? — уточнила Белла, уже запутавшаяся в наименованиях. — Да. Слушай дальше! Так вот, мы учились вместе, и уже тогда он выделялся среди других учеников своими выдающимися магическими способностями. Преподаватели его уважали и прочили ему блестящее будущее, но сам он никогда не искал славы, напротив, его целью было изменить мир, добиться чего-то большего, чем просто человеческое признание. После окончания Хогвартса мы практически не виделись, но несколько лет назад он разыскал меня и сообщил, что затевает стоящее дело. Мы позвали еще несколько своих бывших школьных друзей и всех тех, кому могли доверять. С тех пор наши деловые встречи проходят в этом доме. Полагаю, Руквуд уже рассказывал, чего мы добиваемся. Конечно же, это возвращение чистокровным волшебникам былого влияния. Ты и сама понимаешь, что мы устали мириться с постоянными унижениями и попыткой маглорожденных задвинуть нас подальше. Они пытаются преподнести все так, будто бы чистота крови это просто бзик кучки высокомерных людей, и даже представить себе не могут, к какой анархии приведет подобная политика. Мы рискуем утратить веками накопленные магические знания. Грязнокровок не очень-то интересуют сокровенные тайны колдовства. Как и все чужаки, они пытаются не влиться в наш мир, а привнести нам свой. Боюсь, что скоро вся магия будет сводиться к обустройству быта, приготовлению еды и перемещению в пространстве. Знаешь ли ты, что за последние двадцать лет учебная программа Хогвартса пересматривалась четыре раза в пользу упрощения? К слову, количество маглорожденных, зачисленных в школу в этот период, увеличилось на ту же цифру. Белла прекрасно понимала, о чем говорит мистер Лестрейндж. В последнее время ей и самой стало казаться, что преподаваемое в Хогвартсе рассчитано на очень заурядные умы, кроме того, уже не раз в Ежедневном пророке публиковались гневные статьи о падении уровня образования. — Нашей главной задачей сейчас является поиск максимального числа сторонников в разных сферах магической жизнедеятельности, и, надо сказать, в этом плане наша организация уже здорово окрепла. Возможно, вскоре мы открыто заявим о себе, но когда, точно не скажу, потому что сам не знаю. Вероятно, Темный лорд ждет подходящего стечения обстоятельств. — А каким образом вы заявите о себе? — с любопытством поинтересовалась Белла. — Этого я тоже не могу тебе раскрыть, ведь ты еще даже не Пожиратель, — он снисходительно улыбнулся. — Ну хотя бы приблизительно? В каком роде это будет? — не сдавалась Белла, — не статья же в газете… — Нет, — усмехнулся мистер Лестрейндж, — совершенно точно это будет не статья. Полагаю, некая акция, направленная против маглов, своего рода демонстрация силы и серьезности наших намерений. У Беллы вдруг что-то кольнуло в груди, и она вспомнила тех мерзких мальчишек, с которыми вступила в схватку из-за кота. Прошло уже столько лет, а она до сих пор видела этот кошмар в своих снах и просыпалась от кипящей в ней первобытной ярости, желания взять волшебную палочку, отыскать тех подонков и разделаться с ними. — Кто наши друзья, а кто наши враги, я думаю, ты и сама можешь догадаться, — продолжал мистер Лестрейндж. — Те, кто будет разделять наши идеи, будут нашими друзьями и союзниками, а те, кто выступят против, соответственно, станут нашими врагами… — А если Министерство магии будет против нас? — спросила Белла, и по лицу собеседника поняла, что такой поворот его совсем не пугает. — В таком случае, посмотрим, что они смогут нам противопоставить, — загадочно произнес он и вдруг, точно спохватившись, поспешно прибавил. — Я бы с удовольствием еще поговорил с тобой Белла, но мне пора идти, — он поднялся с кресла. — Надеюсь, мои слова что-нибудь для тебя прояснили. — Да, конечно! Спасибо, — поблагодарила она. Он торопливо вышел из комнаты, а Белла налила себе еще чаю и стала размышлять об услышанном.
Вне всяких сомнений намерения Пожирателей были серьезными. Ясно, что они ни перед чем не остановятся. Впрочем, ни единственный ли это способ достичь цели? Можно сколько угодно рассуждать о силе слова, убеждения, доброты и прочих эфемерных понятий, но, на деле, не силой ли держится любая идеология? Не армия ли мракоборцев охраняет позицию Министерства магии? Разве Министр проявит милосердие к тем, кто, к примеру, захочет лишить его кресла? В этом жестоком мире достичь своей цели может лишь тот, кто не боится пролить кровь своих врагов…
Разум Беллы не отрицал наличие моральных устоев и принципов человеколюбия, но полагала, что если сейчас волшебники отступят и пустят дело на самотек, может, и удастся сохранить несколько жизней, но ведь маглы и сами отнюдь не миролюбивы! Взять хотя бы то, сколько потерь приносят магловские войны! Если силой отнять у них все оружие, поставить над ними свою власть, запретить им уничтожать друг друга, не будет ли это благом, в первую очередь, для них самих? (Белла не очень-то беспокоилась о магловском благе, но нить рассуждения в целом ей нравилась). Да и мистер Лестрейндж не производил впечатления человека, который бы пошел на неоправданные жертвы.
