— Нет, с этим я более и менее разобрался, — отозвался Аллен, единственный, кто может иметь претензии.

— Тогда мы можем перейти к чему-то более конкретному? Или обсуждение всё же состоится?

— Давайте сначала уже всю информацию, а то мы только больше запутаемся, — рассудил Лави.

— Хорошо, в таком случае дети, наделенные силой Города. Я уже объяснил основное и остаётся только…

— История нашей гостьи. Думаю, она предпочтёт рассказать её сама, — кивнул Адам.

Хизер воровато оглянулась по сторонам и поняла, что деваться некуда.

====== Глава 8. Эшфилд. ======

Хизер Мейсон приехала в Эшфилд всего лишь для того, чтобы мирно и тихо найти парня, с которым упорно пытался выйти на связь кто-то в Сайлент Хилле. Если судить по масштабу поднятого им волнения, этот кто-то мог быть очередным одаренным с избытком ребёнком. Саманта рассказала, что никто из духов Холма ничего о нём не знает, что есть пласты, да и, скорее всего, он на одном из труднодоступных. А так как Сэм некоторым образом отделилась от остальных, обретя тело, информация у неё была ограничена.

А ведь получалось, что ребенок этот уже некоторое время мог просиживать в этом своём кошмаре один одинёшенек.

Навевало воспоминания.

Совесть начинала подвывать не вовремя, не к месту, не к сезону и вообще странно, что она подала голос. Пришлось прислушаться, подумать немного, повздыхать о том, как же было хорошо. На переживания, вздохи, прощания и внутренние бурные дискуссии ушёл целый день.

И лёгкая на подъём по своей природе Хизер всё-таки отправилась в старый добрый Эшфилд без лишних жалоб в надежде справиться с проблемой поскорее. С Ноями она раньше не пересекалась никогда, хотя что-то такое слушала от Сэм. А предпочитала не слышать. Всё же одиннадцать месяцев в году она предпочитала казаться обычной, хотя чаще всего эти попытки превращались в мучительную и непрошибаемую головную боль!

Она предпочла бы встретиться с Кандой, объяснить ситуацию, пнуть в сторону Сайлент Хилла, если парень согласится, передать его в ручки Сэм, напомнить той, чтобы не хулиганила, снабдить нужными инструкциями…

По всему выходило, что самой заехать в город тоже придётся.

«Я запросто уложусь в эти два дня» — решила Хизер в то время. И совершенно забыла главное правило сонного, туманного городка: заехав на час, ты пропадёшь здесь навсегда.

Конечно, у неё был своеобразный ключ наружу, благодаря которому она могла выбраться домой, но…

Но ещё на подходе к городу она уже успела как следует влипнуть. Встретиться с Семьёй Ноя, так называемой, познакомиться нормально с Алленом, которого могла поджидать подобная невесёлая судьба, обнаружить, что кто-то пытался её убить и тем самым вызвал Сэм, которая теперь никуда отходить и на шаг от Хизер не собиралась.

А сейчас она сидела, глядя на так называемого Тысячелетнего Графа (хорошо сохранился — так и лезло в голову), и думала о том, с чего бы начать. С чего начать?

Трудный вопрос. Но ещё труднее сказать, что можно опустить, а о чём придётся рассказать подробно.

— Я не буду вдаваться в детали. Уверена, общее положение дел уже раскрыто перед всеми вами. — начала Хизер.— Первый раз я родилась как раз к семидесятому году. Поздней осенью, если я верно помню. Мой день рождения был всего лишь пометкой в моём свидетельстве и никогда не праздновался, так что я вряд ли смогу сказать, когда именно он был. Но мне было уже семь лет, когда моя… моя мать решилась на проведение ритуала. Она была сумасшедшей. Её звали Далия. Далия Гиллеспи. Она была главой религиозного культа. И в том времени и той жизни первые семь лет были не самыми радужными. Я была необычной с рождения. Но это бы не выделялось так ярко, если бы в городе не знали отлично, что моя мать помешана на этом культе. Да, это было известно. А культ в то время особой популярностью не пользовался. Это была тайная церковь. Тайные знания. Таким образом, я выглядела довольно жалко в глазах окружающих меня людей, моих ненавидящих и боящихся меня одноклассников. И иногда моя сила, сворачиваясь в тугой горячий клубок где-то глубоко внутри меня, высвобождалась наружу всегда в разрушительных проявлениях. И это лишь ухудшало ситуацию.

В то время у меня была единственная подруга. На год младше меня, мы учились соответственно не вместе, что для меня тогда было обидно. Её звали Клаудия. И она тоже была бедным зашуганным ребёнком. Её отец Леонард Вульф был верховной фигурой в Культе и отличался необычайной жестокостью и безумием. Ей сложно было жить с таким отцом с малых лет, она могла уповать лишь на его же собственные рассказы о спасителе, о боге, который принесёт людям рай. Далии же не нужен был Бог. Далии и тем, кто был с ней, нужна была в первую очередь власть и то существо, которое они собирались вызвать с помощью меня, скормив меня, грубо говоря, богом не было. Демон — называла его я. И каким-то образом, не вполне физическим, скорее, и в том, и в другом планах этот демон был помещён в меня в ту ночь огня. Ночь, которую устроила Далия. Я сопротивлялась этому. Это была моя сила, моя изначальная сила, пусть я и впитала её как дитя Тихого Холма. Пусть и так. Но я могла распоряжаться ей сама, и я сделала то единственное, что могло предотвратить появление этого демона: он должен был поглотить всю мою душу, чтобы родиться на этот свет, и я отделила часть моей души, всё самое сохранившееся и способное на жизнь, что было в моей душе, и поселила в нового ребёнка. Это было…

Хизер замолчала на некоторое время. Как объяснить, что значит разделить собственную душу? Как объяснить, что значит собрать всё лучшее и неповреждённое, что осталось в ней, и попытаться сохранить? В те первые дни после пожара ей было страшно, чудовищно больно, но она ещё боролась. Она ещё была человеком. Что осталось в ней позже?

— Этого ребёнка нашли и подобрали Мейсоны. Гарри и его жена. Бездетная пара, которая была рада этому чудесному подарку и позже удочерили девочку. Моя живая половина жила в окружении любящих её людей, хоть и её приёмная мать скоро скончалась от болезни, а я осталась в Сайлент Хилле. В тёмном подвале, в изуродованном, но не умирающем никак теле, в боли, страхе, темноте и собственном безумии. Это трудно, оставаться самой собой после того, что я сделала. Одно меня радовало — демон внутри меня был мёртв, потому что контакта с частью души ему не хватало. И я была в безопасности. Разумеется, Далия поняла со временем, что именно я сделала, и сказала, что сделает так, что моя половина будет тянуться обратно и однажды вернётся. Обязательно вернётся и угодит в расставленные для неё сети. Сколько бы я не ненавидела эту светлую часть, Шерон, я всё равно боялась и радовалась за неё. Я оставалась беспомощна и слаба. Моя сила растекалась по городу тяжёлыми, гнилыми каплями, постепенно подтачивая его, но никак не желая соединиться в толковый поток. Я была слаба. Слишком слаба, чтобы противостоять им.

В то время я так же узнала о докторе Кауфмане, он заведовал Алчмиелой, клиникой, где я тайно, закрытая от всех глаз, и лежала. Он был одним из главных распространителей популярного тогда в городе наркотика. На него же подсадил медсестру, ту, что единственная ухаживала, если это так можно назвать, за мной. Я ненавидела эту девушку больше всех на свете. Напуганная, бледная, иногда даже плачущая надо мной, мне так и хотелось вцепиться в её личико и разодрать в кровь! Она была жива, красива, у нее было столько способов жить, но нет, она подсела на наркотик пусть и с помощью Кауфмана, она видела меня в моём жалком состоянии, она убивала себя, ничего не делая, и ничего не могла да и не думала даже сделать для меня. Сложно сейчас объяснить мои эмоции. На самом деле я думаю, что Лиза – а именно так её звали – до сих пор где-то там, в больнице. Вернее, там находится то, во что она превратилась. Это должно было быть мучительно, но Лиза была из тех людей, которых я новая, может быть, и могла бы отпустить, но… Это слишком опасно для меня самой, идти к ней, видеть её.