— Прямо как близняшки, которые разные характером и росли в разных условиях.

Хизер и Саманта переглянулись.

— Они не близняшки, — покачал головой Тикки, — так, как выглядит Саманта, если я верно понимаю, могла бы выглядеть Алесса Гиллеспи в свои… Хм.. А кстати, сколько тогда лет обличию Саманты? В смысле, биологический возраст ну и…

— Шестнадцать, — раздражённо шаркнула ногой Сэм, — но будто бы это кого-то волнует.

И, кажется, эта фраза послужила новым спусковым крючком для Хизер.

— Меня, например, волнует, что ты здесь делаешь? Я же тебя…

— Шшш! — Сэм приложила к губам Хизер палец, — не получится. Я по делу.

— По какому делу?

— По важному, несколько минут назад тебя очень хотели убить!

Слова Саманты были сказаны настолько громко, что редкие прохожие начали недоумевающее оглядываться по сторонам.

— Чего… кто? — переспросила Хизер.

— Тебя убить хотели… — Саманта снова, теперь уже очень невинно шаркнула ножкой. — Вот. Так что прогнать ближайшую неделю обратно в город ты меня не сможешь, я в своём праве! Могла бы за меня порадоваться, я же впервые здесь. Вот… Целых три минуты мялся перед зеркалом, подбирая, что надеть, — продолжала девушка, вцепляясь своими тонкими, длинными и очень белыми пальцами в края натянутой туники.

— Чего случилось с тем…?

— Ну, я же не садистка. Умер быстро. Кажется, это был исполнитель.

— Сэм, ты тупица!

— Из-за того, что снова назвала себя в мужском роде?

— Да… Чёрт, — Хизер треснула себя по лбу, — и что мне с тобой здесь делать? Ты же… Я только отправить же тебя обратно не могу, в остальном всё должно быть в силе!

— И всё-таки что здесь происходит и кто это вообще? — продолжал свои попытки докопаться до правды Лави, махая руками, словно птенчик, пытающийся взлететь, и таким хитрым способом выражая своё недоумение.

Хизер сердито сверкнула глазами, но махнула руками своей «кузине», дабы та представилась сама.

— Отлично… — рот девушки растянулся в довольной улыбке. — Меня зовут Саманта, или Сэм, сейчас я официально кузина Хизер. Но так же ранее я носила такие имена, как Самаэль, Дартион, Кузчибара (по версии Хизер) и ещё парочку, подстраиваясь под время и веяния. Ну а по делу я одно из двадцати восьми лиц Тихого Холма. Его дух, его сущность. А это Хизер, человек, который обожает искажать мои имена. Но на самом деле у неё короткая память.

**

Сухие ветви хрустели под ногами, словно чьи-то кости. Да и ощущение, будто идёшь прямо по чужим останкам, было настолько ярким, что Вайзли успел пару раз пожалеть, что пришёл сюда именно ночью. Но на другое время Фиддлер согласен не был, а именно ему и предстояло здесь работать, а Вайзли, он так, последить, чтобы всё прошло нормально. А то Фиддлер личность не очень устойчивая и надёжная. Вот и приходится бродить за ним вокруг здания старой фабрики посреди неуютного очень леса в слишком большой близости к Сайлент Хиллу. А Вайзли к этому ещё не привык.

Но Семье в любом случае давно уже требовалось рассмотреть место таинственного приюта получше и не только потому, что здесь когда-то некая группа лиц держала Аллена Уолкера, но и потому, что раньше здесь могло происходить что-то ещё более важное. И Фиддлер замер перед одной из стен, странной пародией на саму смерть: худощавый, всегда небрежно, но тщательно одетый, чтобы тело было максимально закрыто, бледный, с большими позвякивающими треугольными серьгами в ушах и немытыми тёмными волосами, обычно собранными в длинный, перехваченный в нескольких местах хвост, который иногда закалывался причудливым образом на голове. Острые черты лица, глаза — будто тёмные провалы с вечно расширенными зрачками. С такими впору целыми сутками носить, не снимая, затемнённые очки, но они Фиддлеру категорически мешали.

Да и главным в его обличии было не всё это… Сейчас его внешний вид был почти идеальным, почти тем самым лучшим, который у него мог быть. Но…

Не зря Фиддлера в Семье называли «гниением» или «разложением». Не зря.

Он ощупывал стену тонкими, бледными пальцами, осторожно, будто в поисках тайной педальки, на которую нажмёшь, и всё сдвинется, секретный проход — перед тобой.

— Эти стены заметно свежее. Очень свежие.

Вайзли окинул придирчивым взглядом сырые подтёки и грязно серый цвет, качая головой. Он умел вести дела с теми, у кого была голова на плечах, а не со стенами. Он мог бы подстраховать Фиддлера.

— И больше, чем полагается. Лет восемь, не больше десяти. Снести бы всё это по-хорошему. Эта Ледора знала, как делать вещи, откуда такая хорошая защита, почему никто не мог сбежать, не имел своей воли, даже ты мальчишку не сумел вытащить, ясно почему… Заживо замурованные. Ничего о человеческом понятии милости… Надеюсь, им хоть каналов к вентиляции не оставляли, чтобы дольше мучились...

Фиддлер резко отвернулся от здания, не обращая внимания на замершего позади светловолосого парня. А Вайзли вздохнул, подумал, что уже успел отвыкнуть от того, что убийство — это нормально. Всё же возвращение к приюту было не самой лучшей на свете идеей.

— Думаешь, здесь всего один слой? — громко крикнул он вдогонку бодро удаляющемуся «родственнику». Тот в ответ лишь приостановился, извлекая что-то из кармана и проводя какие-то манипуляции. Вайзли чертыхнулся, не желая идти быстрее, чем есть, темнота ему не помеха, он в ней отлично видит. Ему не нравились эти места даже сейчас, когда «круг» удерживавший их раньше разрушился.

До самого пепелища они добирались молча. Иногда Фиддлер останавливался в том или ином месте, склонялся над какими-то камнями, словно пытался что-то разглядеть, и всё сильнее снижал шаг. До тех пор, пока они не миновали старый, разрисованный заборчик, и покосившаяся дверца глухо скрипнула им в спины. Фиддлер довольно твёрдо пошёл прямо к центру, легко забрался по доскам на фундамент, прошёлся туда-обратно.

— А где похоронен Уолтер Саливан?

— Официально или как?

— И то, и другое. Если дело касается Сайлент Хилла, уверен, созданная иллюзия тоже имела бы свой вес.

— Официально — тюремное кладбище в Сайлент Хилле. Там, где они заключенных держали.

— А он себя зарезал после суда уже? — под нос пробормотал Фиддлер с явным сомнением.

Он всё осматривался вокруг, рассматривал что-то в обгорелых обломках мебели и стройматериала. Как бывает при пожарах, некоторые предметы мебели вопреки логики и здравомыслию почти не пострадали, тогда как другие сгорели полностью, например, тумба или найденная здесь же небольшая книжная полка с несколькими выжившими, но разодранными и запылившимися книжками. А затем он просто улёгся прямо на запылённый пол.

— А вообще здесь, неподалёку. Только тела-то там уже нет. Сам Уолтер, вроде бы, его и забрал, когда вернулся после собственной смерти.

— Странный тип. Огонь, когда под боком озеро. Слышишь, как они шепчут?

— Утопленники-то? Нет.

— Вот и я тоже. Зато огонь… огонь хорош, да ещё и при свидетеле. Проводить обряд при свидетеле, это же какая мощь! Я начинаю, кажется, понимать смысл Двадцать Одного Таинства! Точнее, последней жертвы! Вот гениальный шизофреник, вертикальные ряды мира, самые странные формы преображения, что такого сделал с ребёнком этот приют? Может, откроешь мне тайну, что вообще можно сделать, чтобы так получилось? Сначала Орден, потом Секта. Ну и земли…

— Про Уолтера отдельная песня, что можешь сказать о жилище Ледоры?

Фидлер медленно поднял голову, впиваясь взглядом в Вайзли.

— Скажу по обоим случаям: Ледора ваша слишком умная баба, чтобы селиться прямо здесь же, под боком озёрным. Она в стороне наблюдала за всем и за границы явные города не уходила. Маскировалась. А что касается Уолтера и того, что он чудил и может продолжить чудить, — это ведь теперь твоя работа, — так это то, что… Опасно это. Ещё большим расширением грозит. А влияние Тихого Холма и без того больше положенного. Граф должен знать об этом.

====== Глава 6. Вечер. ======

Загородный дом Камелотов Аллена поразил. Огромный, светлый, белоснежный, изящный и в то же время современный. Ворота с домофоном на входе, за забором, отгораживающим основной участок, роскошный сад (Аллен с трудом представлял, сколько времени и людей может понадобиться, для того чтобы содержать его), каменные дорожки, освещенные небольшими симпатичными деревцами-светильниками. Как оказалось, был здесь и бассейн за домом. Тикки не пожелал вести их через парадные двери, так что они проходили мимо него, и Аллен при взгляде на спокойную в ночном уже свете фонарей поверхность воды испытал лишь холодный, осторожно пробирающийся в душу страх.