====== Глава Тридцатая. Глубина отражений. ======

Глава 30.

Тикки Микк был обескуражен. После того как пропал Аллен, он не имел ни малейшего представления о том, куда отправляться теперь. А ещё Тикки был сильно утомлён. И дело было не только в том, что его порядочно изрезали, пропитывая одежду кровью. Дело было в том, что даже скитаться тут непонятно зачем и отчего всё это время было реально утомительно. А теперь ещё и израненному. К тому же в тревожном ожидании завершения истории. Или не завершения, а как раз таки начала? Кто знает, может Аллен застрянет здесь на года? А может ещё что плохое случится? Но сейчас, вдоволь набродившись по округе и приведя мысли в порядок, он застыл, глядя вперёд на фигуру одинокой девушки. Та встала на каменную ограду и, довольно сильно согнувшись, высматривала что-то в озере, кажется, бормоча неразборчиво себе под нос. Тикки подивился, как она ещё в воду не грохнулась-то. Но девушка оставалась невозмутима и продолжала высматривать что-то в воде, пока он подходил всё ближе, не показывая, знает ли она о приближении мужчины или нет. Девушка была занята. А Тикки всё сильнее ощущал нечто напоминающее тревогу, потому что эта девушка, этот человек, это... этот… Он не был уверен, что тот, кто сейчас разговаривал с чем-то в воде, был на самом деле человеком. Он был уверен в обратном. Но не был посвящен и не шибко-то разбирался в подобных вещах, а потому сказать с полной уверенностью не мог.

Стараясь разрешить свои сомнения, он довольно громко произнёс:

— Не ожидал увидеть здесь кого-то… подобного… Девушка обернулась, и Тикки понял, что это, скорее даже, подросток, и что она на деле не очень высокая. Тёмные волосы, тёмные глаза, кожаная куртка и тёмные же джинсы. Ничего особенного, только тот факт, что она стояла и разговаривала с кем-то в воде, а теперь совсем не удивлённо изучает его.

— А кого ещё здесь можно ожидать? Вы вовремя, — протянула она.

Затем вновь обернулась к воде, сделала непонятный жест рукой (помахала собеседнику?) и спрыгнула с ограждения на землю, громко цокнув при этом невысокими каблуками закрытых туфлей.

Тикки, с трудом переваривший её «вовремя», продолжал молча хлопать глазами, ожидая разъяснений, в то время как от него, кажется, ожидали хоть какой-то ответной реплики. — Вовремя для чего? — Для меня. У нас как раз есть время, — ответила девушка. — И я предлагаю вам короткое, но плодотворное сотрудничество. Вы ведь ищите его? — Как интересно, неожиданно и странно, — медленно произнёс Тикки. — Я даже почти ничего не понял. — Для вашей семьи тоже, кстати, что-то прояснится. Уверена, вам интересно было бы узнать. — Мою семью вот только поминать не надо. Я даже не посвящён, и почему болтаюсь здесь — неизвестно.

— Чего? — девушка смерила Тикки недоумевающим взглядом, затем нахмурилась, её лицо прояснилось, будто бы она до чего-то дошла, и, кивнув самой себе, она продолжила, уже перейдя к конкретным лицам: — Вам нужно найти Аллена? Я вам помогу, а взамен вы прямо сейчас сделаете кое-что.

— Что именно, и почему я должен сейчас этому верить? И с чего ты взяла, что мне нужен Аллен? — Я знаю это от тебя. И возможно, я единственная, кто может сказать, где Аллен! — отозвалась девушка и очертила пальцем небольшого диаметра круг, — он всё ещё носит маячок. Я знаю, где он, почти всегда. И могу помочь его найти. Только отправиться сразу туда не получится, сначала ты, — девушка ухватила Тикки за руку и развернула на сто восемьдесят градусов, указывая вперёд, — пойдёшь по этой дороге вверх и встретишь одного человека. Ей ты отдашь вот эту записку от меня, — девушка извлекла из кармана на груди аккуратно сложенный лист бумаги и, развернув, показала Тикки. — Какие-то палочки. — Она сможет это прочесть. Здесь написано, куда надо идти, чтобы найти Аллена, и вы вместе отправитесь туда. Она там очень нужна, потому что иначе как следует не распляшешься, а если придёт одна, то может провалиться в чужой пласт. Был здесь один чудак, — девушка экспрессивно замахала рукой, будто пытаясь побыстрее прокрутить эту историю. — Для него это место много значило. Поэтому пласт его тёмной стороны города очень… имеет и максимальное влияние на внешний, и имеет с ним самые тонкие границы. А вот ты сможешь провести её туда, где Аллен, просто потому что тебе туда действительно надо. Постановка цели иногда слишком сильно влияет на восприятие. — И мы успеем? — Если не будем болтать слишком долго, конечно, так что давай, поторапливайся! — Это довольно грубо, — раздражённо отозвался Тикки, только восприявший духом от того, что девушка, кажется, разговорилась и могла объяснить побольше. — А ваша семья тоже не особо любезничает! — А, а вы такая ранимая и для вас это так важно? — Что есть, то есть, — девушка отвернулась, делая несколько шагов вперёд, — говорят даже, что вежливость мой фетиш. — Ага, и сразу оживают сказки о том, как вежливый мальчик перевёл старушку через дорогу, и та одарила его огромным наследством. — Ну… иных могут и чем подороже одарить, — девушка задумчиво оглянулась куда-то на север усмехаясь. — Так вы идёте или нет? — А у меня есть выбор? — кисло поинтересовался Тикки, опуская руки в карманы и задумываясь о том, что он ещё хотел спросить. — А почему всё-таки я? Девушка демонстративно вздохнула, но обернулась. — Это всё твоя игра, Тикки. Просто не думай об этом больше, а действуй. А я пока подготовлю кое-что и пойду вперёд. Тикки кивнул, и девушка быстро зашагала прочь. Возникшее было желание проследить за ней было разрушено жестокостью реальности: стоило ему отвести взгляд, как девушка, с которой он говорил, просто исчезла, и он был уверен, что пойти и догнать её больше не получится. Оставался только озвученный план. Можно было лишь надеяться, что надпись на бумаге и впрямь всего лишь название места, в которое они должны будут пойти. Только она была подозрительно длинной. *** Холодный, злой ветер трепал тёмные выбившиеся пряди волос, и она тоже сегодня была очень зла. Сквозь слёзы шептала что-то про собственную ненависть и чертила палкой на земле слова о смерти. О своей смерти, о смерти своих обидчиков. Практически без разбору объединяя и разделяя. Не вдумываясь. Просто упиваясь и умирая от собственных чувств.

— Я не думала, что ты придёшь сегодня.

Тихий робкий голос рядом справа, и кто-то опускается по соседству. — Она не хотела меня видеть, — решительно стирая ногой всю свою писанину, отозвалась девочка. — И я только рада этому. Они обе замолчали, устремляя свои взгляды вперёд, туда, где за густыми ветвями и сочной листовой виднелась гладь озера Толука. — А твои друзья как?

— Никак.

— Ты не ходила к ним больше?

Девочка опустила руку на пристроенный рядом старый, потрёпанный альбом и отрицательно покрутила головой.

— Я не хочу больше видеть эту правду. Но они ничего не делали. Говорили, само со дня на день пройдёт. Прошло. — Это же хорошо, — подруга пододвинулась поближе к девочке, почти касаясь её плеча своим.

— Я всё ещё рисую их. И помню. А мама нашла альбом с этими рисунками, я думала, она будет злиться, а она ничего. Как обычно всё что-то спрашивала, что-то говорила. Она пугает меня.

— Может быть, так и должно быть? А ты должна испугаться, — подруга простодушно пожала плечами. Кажется, она так и не прочла корявые слова, выражающие ненависть, и продолжала жить в мире иллюзий, где даже всё самое плохое идёт во благо. Где благо произрастает из самого худшего.

Что же за благо может произрасти из ненависти?» — этот вопрос вплыл откуда-то изнутри, откуда-то не отсюда, и тот, кто видел это, на некоторое время потерял самого себя и происходящее здесь

— Может быть, твои друзья солгали, они ведь злые. — Да, наверное, — нельзя было сказать что девочка и впрямь так считает и верит в это. Выглядело так, будто бы она просто ищет себе отговорку. — Ты права. И впрямь они солгали, и это было злой шуткой. Она наконец-то посмотрела на заискивающе улыбающуюся подругу и, закусив губу, кивнула ей и самой себе. — Да. Это было неправдой. И я больше не буду ходить к ним.