В словах Духа, кем бы он ни был и какие бы планы достичь не пытался, была своя отвратительная логика: Канда совсем забыл об одном из важнейших обитателей этого мира. Он игнорировал всезнание Сказочника, потому как Сказочник казался запертой жертвой, направившей их к совершенно другому всезнающему созданию. Но кто сказал, что Агур знал всё? Всё, что он знал, он знал, потому что так был придуман, и у него были реальные возможности. Сказочник же притворялся всегда сидящим под замком, не очень смелым хранителем макулатуры.
Но если это и впрямь правда, если он смог сделать подобное, то…
Табуретка сдалась под его напором, и Юу вытащил две крепкие, не очень длинные, но вполне годные для борьбы металлические ножки. С чем бы ему ни пришлось столкнуться здесь – он был готов. Готов к чему угодно, продолжая испытывать ужас при воспоминании о словах Духа о невообразимой силе Сказочника. Как тот смог её достичь? Как сумел преобразовать мир под себя так незаметно и ненавязчиво? Что если в нём действительно было скрыто что-то особое?
Если бы он был очередным выдуманным монстром Алмы, он бы не сумел держать на себе этот мир, после того как от этого отказался Алма.
Сказочник не был частью кошмара Алмы.
Скорее Алма был частью сказки Сказочника.
И Юу собирался его найти.
Старая больница была как всегда неприветлива, наполнена вздохами, шорохом, нечеловеческими воплями. Правда, некоторых враждебных существ Юу сумел обойти и подкрасться к другим благодаря тихому перемещению и почти всегда выключенному фонарику. Он понятия не имел, как войти в крыло с палатами, но, как оказалось, всегда запиравшаяся кодовая дверь была приоткрыта.
— Мы уже виделись, господин новичок, не так ли? — в коридоре, около двери одной из палат, свободный от заключения, подтверждая тем самым все ранее сделанные выводы, стоял Сказочник. Сейчас, когда он стоял, становилось очевидно, что он немногим выше Канды, очень худ, или такое жалкое впечатление создавали его серые, рваные, перемотанные на несколько слоёв и перешитые грубыми стежками робы. Голову как всегда покрывала наволочка, а грубо сшитый с нею рукав закрывал плечо и запястье. Полное одеяние оказалось серым, грязно-чёрные и красноватые пятна покрывали его на протяжении всей длины, одни слои оказывались темнее и изношеннее других сшитых лоскутов. Едва торчащие из-под длинных рукавов пальцы с грязными, почти чёрными ногтями. Он постоянно потирал пальцами, касаясь то одной, то другой подушечки, и они все были на месте.
Канда сильнее сжал ножку стула, отмечая блестящий за пазухой в самодельном крепеже нож. Он должен был использовать эффект неожиданность, ведь этот тип не ожидает нападения, так?
— И вас даже успел посчитать Старший. — Сказочник не счёл его достаточной угрозой или достаточно интересным изменением в обстановке, но и не кинулся на него. Развернулся и пошёл вдаль коридора с палатами. — Я мог бы даже показать тебе твой номер, но немного тороплюсь, к тому же Старший мало что значит против малыша-ловкача. А ты вернулся из-под его опеки так скоро…
Тяжёлый вздох,совпавший со звуком разрывающейся плоти и хрустящих костей, перекрыл для Юу всю реальность. Он просто вложил все силы, что могли существовать в его теле, и ударил. В спину. Под лопатку. Туда, где у людей могло быть сердце, на мгновение поверив, что строение может быть схожим.
— Думаю, наш буйный нуждается в отдыхе!
Сказочник даже не пошатнулся. Даже не накренился в сторону. Только вздохнул во время удара, шокированный, быть может, а затем резко дёрнул дверь палаты на себя и толкнул Юу внутрь.
Канда, такого не ожидая, успел лишь выставить руки вперёд, чтобы удачно приземлиться, как его запястье дёрнули, ударяя об пол. Дверца за спиной захлопнулась, впившийся в запястье живой ремень потянул Канду к металлической, покрытой шипами кровати, и к нему присоединились ещё несколько верёвок, кожаных ремней, тканевых повязок.
Ткань затрещала под его напором, а вот с тянущимися, крепкими ремнями так просто совладать было нельзя. Хорошо хоть не цепи – промелькнула мысль, когда его рывком чуть не насадили на ряд огромных металлических жал, украшающих агрессивно блестящий бок кровати.
— Ты! — отталкиваясь ногой от края кровати и пытаясь подтянуться к дверям, выдохнул Юу, чувствуя, как один из ремней, сдирая кожу, впивается под рёбра железной бляхой, — Я убью тебя,ублюдок!
— Ой, боюсь, боюсь! — расхохотался Сказочник, притопнув тяжёлым ботинком, каких в клинике больным уж точно не отыскать. Его лицо оставалось закутанным в грязную наволочку, но Юу почти видел безумный-безумный оскал существа. Оскал, что мог бы соперничать с улыбками Чеширского Кота, пожалуй. По уровню безумия так уж точно.
Или это всё лишь в его воображении?
Так кто же здесь безумец?
— Ты решил, что скромный любитель рассказать сказки на ночь может быть виновен во всём, что происходило здесь? — голос Сказочника стал удивительно сладким, почти женским. И добрым. И невинным. Таким неподходящим ему голосом, что Юу зарычал от ярости. Этого ублюдка следовало назвать актёром, такой талант пропадает за чтением сказок! — Во всех этих кошмарах? Я всего лишь рассказываю сказки, разве тебе не помогла моя сказка, Канда Юу?
— Твои сказки и есть этот кошмар!
Когда этот тип успел услышать его имя? — промелькнуло в голове лишь на миг.
— А разве бывают иные сказки? Я всего лишь люблю их, коллекционирую, делюсь! Что в этом такого, что ты так зол? Ты хоть сам сумел определить причину своей злости? Своей ярости? Своего желания свалить вину на меня, того, кто помог вам однажды.
— Ты помог нам лишь от того, что мы заплатили. — Надрывно выдавил Канда, впиваясь ногтями в мокрые волокна и медленно продвигаясь к свободе. Если бы ещё здесь не было этой двери! Если бы ещё Сказочник был уязвим! — И ты не просто любитель сказок, ты чёртов маньяк, отрезавший людям руки и пальцы, чёрт возьми!
— Да. В моей биографии было что-то об этом. Ты читал мою биографию? Кто-то написал мою биографию? – С каждым новым вопросом Сказочник звучал всё более и более удивлённым.
— А попав сюда, — не обращая внимания на этот бред, продолжал Юу, — начал пудрить мозги Алме в больнице!
— Ох? Да? И это повлекло за собой что-то неприятное, да? Какая досада. — Сказочник склонился совсем близко к двери палаты, но Юу не смог найти силы на ещё один рывок. Да и не достал бы он. А если бы достал, то что бы сделал? Он проткнул этого парня, а тому хоть бы хны! Это что, компьютерный монстр, которого надо бить лишь в одно уязвимое место?
— Это от тебя он узнал ту сказку про истину! Из-за тебя он запер себя здесь!
— Он запер себя. Но виноват я? Твоя логика достойна отдельной большой истории.
— Ты знал, — только и выдохнул Канда с горечью. — Ты знал, что из этого выйдет! Ты не просто так рассказал ему это.
Сказочник замер и кивнул. Канде казалось, что ему не нужно подтверждение, он уже всё знает. Что эти слова для него ничего значить не будут. Но догадываться – это одно. Совсем другое – увидеть подтверждение. Но сейчас подтверждение не только усилило его уверенность, но и породило сомнения. А что если этот ублюдок шутит так?
Это Сказочник, Канда не представлял, как его читать. И что в нём может быть настоящего. Монстр даже отдалённо напоминал кого-то реального этой своей поверхностной лживостью и непредсказуемостью.
— Гораздо больше, чем ты думаешь, — на сей раз голос Сказочника стал пугающе глубоким и опасным. Так что Юу теперь уже захотелось отступить, поддаться прицепившимся к нему ремням, но он опасался, что, если поддастся, они ему в итоге совсем проходу не дадут. Нет, он должен был попытаться вырваться.
— Это действительно начал ты. — Ещё разок. Для очистки совести.
— Это начал кто-то, кого люди имеют обыкновение называть Богом, — нараспев протянул Сказочник. Его голос и впрямь будто был создан для рассказывания сказок, былин и легенд. Тягучий, таинственный, пробирающий до самого нутра. — Если, конечно, он один, и его сущность можно обозреть человеческим или околочеловеческим разумом, душой, чуйкой, да чем угодно. С него, как полагается, кем и чем бы он ни был, всё и начиналось, согласно одному из определений, тому, что привлекает меня больше всего. А я маленькая песчинка в этой огромной горе песка, рассказывающая другим песчинкам, значительным и не очень, безобидные сказки.
