— Нет. Они смогут достать меня.
— Вообще-то я здесь один, — ответа на сей раз не последовало, и Аллен решил, что и ладно. Может быть, если бы его довели до подобного состояния, он бы и сам не стал никому открывать дверь. — А как ты здесь оказался? Ну, в больнице?
— Они сказали, что я убил их… А это был не я! Это были те, другие! Это было… — за дверью послышался сдавленный всхлип, а затем торопливо забормотали. — Они ищут что-то. Мне казалось, что пищу, но, может быть, это слишком просто? Но здесь меня никто не сможет достать. Нет, здесь я защищён! Совершено защищён.
— И сколько ты там уже?
— Я не знаю.
— А как тебя зовут? — спохватился юноша и, невольно улыбнувшись, продолжил, — меня вот Аллен.
— Красиво. Мне кажется, моё имя похоже на твоё, но я его не скажу.
— Почему? — поинтересовался Аллен, опускаясь на пол рядом с дверью и тревожно поглядывая вверх, в пролом, прямо на темнеющее небо.
— Я не знаю.
— Не знаешь имени?
— Не знаю.
Аллен решил, что это совершенно бессмысленный разговор.
— Слушай, я вообще-то не совсем спрятаться хочу…
— Хочешь напасть на них? — голос паренька дрогнул. — Это очень опасно.
— Нет, я не хочу нападать. Я хочу выбраться отсюда.
Да, он хотел выбраться, а все дороги были так или иначе перекрыты, и это было уже совсем не смешно. Ему постоянно что-то мешало, возможно, подталкивало к определённому решению, вот только к какому?
— Выбраться? Это как? — осторожно поинтересовались из-за двери.
— Это значит выбраться из города.
— Из города? — в голосе собеседника послышалась усмешка. — Ты хочешь выбраться из города?
— Да. Я и попал сюда каким-то непонятным образом.
— Попал?
— Ну да, в городе никто не живёт. Чему ты удивляешься?
— Сюда нельзя просто так попасть, значит, ты для чего-то нужен им. И отсюда нельзя выйти.
— В смысле нельзя?
— Из города нет выхода! Нет! И сюда нельзя попасть! Как ты смог… как ты смог вырваться из него?
— Я не вырывался, я застрял в городе сейчас…
— До этого! — в голосе паренька послышалось нетерпение.
— Я не вырывался ниоткуда! — Аллен почувствовал раздражение, а из-за двери послышался жалкий сдавленный смех. Мерзкое хихиканье, можно сказать.
— Ты не выйдешь отсюда, — наконец-то произнес его безымянный собеседник. — Никогда не сможешь выйти. Ты разве не знаешь? Мы все пленники этого места! Они играют с нами, как захотят! Раз, приехав в этот город, ты оставляешь ему часть своей души под залог. Но ведь люди, — в голосе парня снова послышались смешинки, — не могут жить и умирать, пока их душа не полна… они возвращаются.
— Они? Кто они? О ком ты говоришь, чёрт возьми?
— Они… они разные, но сейчас это скорее… он… — голос парня из-за двери стал затихать, и последнее слово произнёс вообще едва различимо, будто выдохнул, едва пошевелив губами.
— Кто он? — проникнувшись наконец-то, тревожно спросил Аллен, ощущая, как сердце болезненно сжимается. Как бы он не отрицал, что-то в зловещих словах паренька было такое, с чем нельзя было поспорить.
— Он ходит сейчас по земле, он не даст никому ускользнуть, он тот, кого нельзя победить, слышишь, Аллен, и он будет нещадно карать нас… Он убьёт нас всех. Убьет, обрекая на вечные страдания в его руках. На вечные страшные муки. Нельзя, никак нельзя попадаться ему, ни в коем случае. Потому что он… он Демон, Аллен, — в голосе парнишки послышался страх вперемешку с благоговением, — они Демон.
От автора.
Последние слова этой главы могут дать ложную наводку на фильм. С другой стороны кто и что может быть принято и названо демоном по сути? Да что и кто угодно. И да, там стоит «они Демон», так и задумано.
От беты.
Запятая в сообщении «Мама я хочу домой» не поставлена намеренно, ибо сомневаюсь, что сам ребенок ее там поставил бы.
====== Глава Десятая. Твой взгляд на мир. ======
Аллен, в десять лет потерявший отца, и по чьей-то прихоти помещённый в приют на берегу Толуки, жил далеко от современных реалий. Внешний мир спешил вперёд, стремительно развивался технически, развивались и отношения между людьми, и отношение людей к миру. Только ребёнок оказался вне всего этого прогресса, на обочине, среди лесных дебрей, где всё дышало своим природным и мистическим духом.
В приюте были только старые, внушающие невольный трепет книги, личные тетради для занятий сирот, ручки с карандашами и цветными мелками, несколько давно испорченных игрушек по типу полусдутых мячей. Дети жили учёбой, подозрительными молитвами, служениями, страхом, что пропитал старые стены крепкого здания до последней каменной крошки и гнилой дощечки.
Дети привыкли к такому отношению и боли, а те, кто не привык, надолго среди живых не задерживались.
Четыре года, и Аллен практически забыл, что значит быть обычным, горячо любимым, оберегаемым от всех бед мира ребёнком. Превратился в сироту из Дома Желаний. А Дом Желаний, жил своим особенным, узким мирком, отчасти бесконечным, и превратившим весь большой мир и его жителей в чужаков во всех смыслах этого слова. Чужаки не знали, не понимали, не догадывались. А судьба догадавшихся оказывалась плачевной.
Мир приюта придавал словам новое, сакральное значение. Поощрял взрослых презирать и ненавидеть всех, кроме тех, кого можно использовать. Да и само слово «использовать» приняло совершенно иное значение, правильно угадываемое лишь в старых каменных стенах.
Все дети Дома Желания знали, что если они будут бесполезными и никчемными, то непременно умрут: либо их отошлют в башню-тюрьму, откуда никто не возвращался, и о которой ходили жуткие слухи, либо их используют в своих жертвоприношениях учителя. Потому что это очень важно, доказывать свою верность богам, чтобы жить в мире и благополучии. Аллен помнил и про древнего Бога, некогда даровавшего людям рай, ушедшего, но обещавшего, вернуться в лучших традициях слезливых киношек…
Все дети приюта знали, что смерть это далеко не самое ужасное, что может с ними приключиться.
Подрастающий Аллен широко распахнутыми глазами наблюдал мир полный сверхъестественных проявлений, демонов, духов, привидений, окрытых для связи и торга. Хочешь ли ты успех, славу, богатство…? Впрочем, культ официально стремился вернуть людям рай и научить чувствовать настоящее…
Через пару лет промывания мозгов различными психоаналитиками, Аллен Уолкер не мог точно вспомнить всего происходящего в те смутные для него годы. Но его детский ум верил, и Аллен не был уверен, что не верит сейчас.
Сейчас, когда он уже четыре раза сталкивался с существами, которых можно было назвать только монстрами.
Сейчас, когда он, прижимаясь спиной к узкой двери, вдыхал тяжёлый, сырой воздух, впивался ногтями в деревянный косяк так, что рисковал занозить пальцы даже сквозь плотные перчатки….
Сейчас, когда он явственно услышал, что здесь есть демон.
Он поверил.
Это был ясно и просто, это было естественно.
Если здесь нет кого-нибудь вот такого страшного, то откуда же здесь все эти монстры и прочая нечисть?
— Демон, значит? — устало пробормотал он, надеясь, что, не смотря на его долгое молчание, тип за дверью никуда ещё не делся. — А что за демон?
За дверью послышался тихий смех, оборвавшийся так резко, будто бы парень умер на полувздохе.
Аллен, справедливо решивший, что смех и был ответом на его вопрос, отвернулся и в который уже раз за сегодняшний день полез за телефоном. Тот привычно засветился тускловатым оранжевым светом, выдавая заставку, дату и время, вот только время было каким-то странным: ноль-ноль, ноль-ноль. Ровно полночь, получается, и эта полночь никак не желала смениться новым значением, сколько бы Аллен, затаив дыхание, не пытался ждать. Ровно полночь, и полночь не собиралась уходить. Ночь, и ночи не придёт на смену утро.
Кто, если не какой-нибудь демон?
Аллен уныло прошёлся по почти пустому справочнику, заглянул в мелодии, в игры, которым сейчас уделять время совсем не хотелось, затем залез в настройки, проверил профиль, настроил виброзвонок, понимая, что шум, если ему вдруг смогут дозвониться, привлечёт лишнее внимание. Снова посмотрел на время, и не думавшее меняться, затем прошёлся взгляд по значку, обозначающему отсутствие связи.
