Но, несмотря на кран, сейчас он был спокоен.

Несмотря на всё. Всё, включая отсутствие новостей от Лави и Канды. Он едва сдерживался, чтобы самому не попытаться позвонить туда, в город, но знал, что ему нельзя.Нет, он должен держаться от Сайлент Хилла подальше. Но с некоторых пор Лави и Канда признаков жизни больше не подавали. Они были в городе третий день. Следующим утром будут полные третьи сутки.

Аллен был там всего два дня, и ему хватило на все жизни, включая возможные будущие и предыдущие. Он не мог найти себе места и всё сильнее чувствовал собственную вину хотя бы за то, что..

Да за всё! За то, что забыл про Алму. За то, что рассказал о нём. За то, что не отправился, когда появилась возможность, струсил перед Духами Холма, не разобрался ни в чём и теперь не знает, что делать.

Но это было днём.

Сейчас Аллен кромсал огурцы, оставаясь в состоянии уверенности в светлое будущее мира в целом и каждого индивида в частности. По радио бухтела не шибко популярная ночная программа с довольно остроумным ведущим, комнату заполнял свет сразу трёх светильников, тихо гудел в углу холодильник, нож уверенно разрезал мягкую плоть овоща.

Вода продолжала капать.

Да, иногда это всё-таки добиралось до Аллена, и, отложив на пару мгновений нож, он шагнул ближе к раковине, не решаясь касаться кранов. Нет, он всего каких-то двадцать минут назад второй раз мыл овощи. Что именно, он уже не помнил, но это точно было недавно. И он включал краны. И всё было нормально. Но сейчас вода капала гораздо быстрее, чем раньше, вызывая лёгкий приступ тошноты.

Юноша медленно оглянулся на часы. Медленно, лишь для того чтобы при резком развороте не увидеть чего-нибудь в отражениях, слишком ярких или тёмных полосах.

Два ноль пять. До рассвета ещё часа три-четыре. Скорее четыре или пять даже. Он едва не начал судить по летнему времени, хотя уже давно осень.

Кран за спиной продолжа надрываться.

Аллену казалось, что, даже если он перекроет воду, она продолжит капать.

Аллен понимал, что это бред.

Он сжал голову руками, закрывая глаза, и застонал.

— Прекратите меня доставать! — громко и отчётливо произнёс он, даже не зная точно, к кому именно обращается.

Разумеется, ничего не изменилось. Ну как протекающий кран может послушаться голоса? На дворе начало двадцать первого века, а не века космических завоеваний!

Да, сами себя чинить краны ещё не научились, что в данной ситуации было самым обидным. Аллен мог вообще-то посмотреть, что да как, вот только конкретно у него не хватало ни инструментов, ни желания.

— Просто заткнитесь уже все!! — решительно произнёс он, намереваясь как раз резко выпрямиться и открыть глаза, убрать ладони от головы, вот только случилось кое-что, что заставило его застыть на месте.

Внезапная тишина не обозначилась ни щелчком выключенного радио, ни какими-либо махинациями с краном. Она просто наступила.

Или же она существовала лишь в его воображении. Может, он её только придумал, заставил себя поверить, что всё вокруг сразу замолчало. Или он оглох, а вокруг, может статься, адская вечеринка.

Вот когда глаза открывать стало действительно боязно.

Всего лишь боязно, потому как жутко стало, лишь когда он отвёл руки в стороны и ощутил мягкое покалывание в пальцах, будто сам сгущающийся вокруг него воздух был пропитан чем-то. Чем-то живым или мёртвым. Чем-то, что Аллен охарактеризовать не смел, но что определённо имело отношение к наступившей тишине.

И открыть глаза, чтобы увидеть это всё?

Ну да, Аллен открыл глаза.

И ничего не увидел.

Едва не сойдя с ума от захлестнувшего страха, он шагнул вперёд, тут же понимая, что видит. Видит, просто вокруг очень темно, но очертания собственной мебели вокруг всё же угадывались. В этом районе было не очень хорошо с освещением дворов да улиц, потому из окон почти не светило. Да и дорога была не так уж близко и не слишком оживлённая, так что квартира оставалась тихой, закрытые окна справлялись с остальным шумом.

А Аллен оставался в темноте и тишине. Наедине с самим собой и своими мыслями.

Быстренько оглянувшись по углам и убедившись, что нигде нет ни огонька, он поднял со стола телефон и с ним уже начал обходить комнату, щелкнул телевизор, радио, вспомнил, что и холодильник тоже умолк. Выглянул в окно, убеждаясь, что нигде в доме не видно ни огонька. Правда, и суеты по этому поводу никто не устраивал. Конечно, ведь уже давно ночь, все спят. А если не спят, решили, что это великолепная возможность, пинок судьбы даже, направляющий засидевшиеся допоздна задницы в кроватку, высыпаться к завтрашнему дню.

Аллен мог завтра спать хоть до обеда. А при большом желании весь день. А вот спать в темноте, чтобы в темноте просыпаться от кошмаров, чтобы опять угадывать силуэты в каждой тени и чьё-то дыхание в каждом шорохе, он не желал.

Нормальные люди находили, что спать ночью, скрываясь от всех её страхов, удобно.

Роад была права, Аллен не был нормальным, и такая жизнь ему не светила. Ему вообще ничего не светило прямо сейчас.

Кроме телефона.

Разобравшись с причинами совершенно нормальной проблемы, он достал пару свеч, повтыкав их в стаканы, что было куда надёжнее, чем подсвечники, которых у него и не было, и расставил их по углам. И пару свечей прямо на кухонном столе. За пожарную безопасность Уолкер не очень-то и волновался. В его жизни свечи использовались постоянно, и было достаточно опрокинутых на пол по неосторожности или даже по желанию. Большинство тухли в этом коротком падении. Другие не особо быстро разгорались. По крайней мере, на памяти юноши. Впрочем, частенько и обстановка там, где свечи падали и не поджигали ничего вокруг, была слишком сырой для большого огня.

Но к свечам Аллен привык и совсем не боялся.

Вообще. Даже тени любого пламени, обычно представлявшиеся в виде различных образов для многих других людей, не пугали его и были не более чем тенями и светом. Красивыми, между прочим.

Огонь успокаивал. Огонь свечи в том числе. Не до той степени, чтобы взять и тут же заснуть – засыпать с горящими свечами уже немного опасно даже для уверенного Аллена, хотя он и такое проделывал в приюте. Но огонь свеч был чем-то неуловимым, родным, слишком тёплым и притягательным. Как будто язычки танцующего пламени так и просились спрыгнуть на ладонь.

Но вместо подобных глупостей Аллен собирался заняться салатом.

Он не собирался спать до самого рассвета. Уж точно не сейчас, когда его так старательно пытаются свести с ума.

Кстати о безумии. Если электричество вырубилось и убрало звук у всех электроприборов, то отчего замолчал кран – главный источник ночного недовольства Аллена?

Юноша не сразу решился даже шаг сделать в его сторону, опасаясь всего, чего угодно. Слишком сложно угадать, чем тебя встретит вдруг совсем умолкший протекающий кран.

Может, им и воду отключили?

Нет, слишком резко вода перестала капать. Нелогично. Да и вообще попахивает безумием – и воду, и электричество одновременно?

Он приподнял телефон, освещая блестящую поверхность раковины, хмурясь и задерживая дыхание. Задрожавшая ладонь сжала телефон сильнее, он приблизился до конца, понимая, что ничего не меняется: раковина была полна воды. Обыкновенной, чистой, водопроводной воды. Она не была забита чем-то видимым или закрыта пробкой, но вода стояла в раковине, не желая уходить. И к тому же воды было ровно до краёв. Кажется, добавь чайную ложку, и она будет переливаться. Ни убавить, ни прибавить.

Всё точно.

И безумно.

Аллен не собирался связываться с этим.

Он отступил на шаг, затем развернулся и, опасаясь за свою открытую возможному водному врагу спину, поспешил прочь, чтобы зайти с другой стороны, остановиться у родных свечей, убрать телефон в сторону.

Это не то, с чем он не мог справиться.

Однако очень хотелось позвонить кому-нибудь. Психологу или психиатру какому-нибудь, к примеру. Пусть ему пропишут что-то сильнодействующее. Так чтобы он забылся в мире розовых пони и вечных пустынь с сахаром вместо песка. Ага…