Как зомби…

– Да они же все зомбированные там, за границей! Посмотри, ну как можно называть это оранжевое небо – красным?! – возмущался житель другой страны тыкая пальцем в глубину небес.

Я молча улыбалась. Не было никакого смысла пытаться доказать ему, что небо жёлтого цвета, он бы всё равно не поверил – все они там, за границами, как зомби. Были даже такие, что всерьёз уверяли будто небеса голубые.

Счастливчики

Они поженились не из-за, а вопреки: он – в отместку своей девушке за то, что пошла в кино с их однокурсником, она – потому, что других предложений не было.

Он любил шумные компании, разгульные пьянки, брал на работе отгулы и по несколько суток пропадал на рыбалке и охоте. Она взяла на основной работе вечерние и ночные смены и устроилась на дополнительную работу в ясельки, чтобы не отдавать их ребёночка в чужие руки.

Он, после работы, проводил время с друзьями, она – спешила домой накормить внука, возвращающегося со школы.

Он не на шутку влюбился и её постоянно донимали сплетнями. Она делала вид, что ничего не происходит.

Он заявил, что оборвал все отношения на стороне и сделал вид, что сказал правду. Она сделала вид, что поверила, и они прожили вместе ещё 30 лет….

Образцовая семья, говорят окружающие, тихая, интеллигентная, все вокруг давно переругались, развелись, переженились по новой, и опять развелись…. А они так любят друг друга, золотую свадьбу несколько лет назад отпраздновали… правнуков нянчат… счастливчики… не каждому так везёт встретить свою вторую половинку…

Луковица

Не верьте СМИ, когда они говорят, что пострадавших не было. Вот вроде бы я человек нормальный. И в терактах (тьфу, тьфу, тьфу…) не побывала, хоть и видела несколько, а пару раз, задержавшись по дороге, узнавала, что в том месте, куда я направлялась, был взрыв. Но психика, на уровне подсознания, всё равно перестроилась на настороженность.

Автобус полупустой. Я сижу сразу перед площадкой второго выхода. Мужчина проходит через почти пустой салон и долго возится, пристраивая пакет под моё сидение. Первая мысль – сказать ему, чтобы забрал, но как-то неудобно. Чувство тревоги настолько сильное, что освобождаю правую руку и поворачиваюсь на сидении в пол оборота к нему и к двери, думаю – если на остановке захочет выскочить, я успею его уцепить, в крайнем случае дам палкой по голове.

Что-то ударяется об мою ногу, и в проход выкатывается луковица, становится смешно: «Вот, дурочка, там же просто лук». Показываю на неё мужчине, и он бежит за луковицей по проходу к первой площадке, а затем выскакивает из автобуса. «Всё! – думаю. – Лис белый! Ты ж сама его и отправила. Он специально эту луковицу вбросил, видел, что ты схватить его собиралась».

Но тут мужчина возвращается в автобус и протягивает мне луковицу.

– Это твоя! – говорю ему.

– Нет, твоя! – отвечает он мне.

– Моё всё в рюкзаке, из него ничего выпасть не могло! – продолжаю настаивать.

И тут сзади, с площадки, раздаётся возглас: «Ой, простите, это наверно моё! Ну так и есть, кулёк перевернулся».

Наш смех развеял всё напряжение, словно его и не было.

Разговор на пальцах

Есть чудная притча, как один еврей спас посёлок от погрома. Попробую пересказать её так, как мне мама с папой рассказывали, слегка подсократив. Родились мои родители в рабочих посёлках Донбасса. Поэтому погромы для них были не абстракцией, и знакомы они с ними были не понаслышке.

Я слушала их рассказ и думала, что это – красивая сказка, передаваемая из уст в уста, мечта о чудесном избавлении от неимоверного ужаса. А какой это был ужас можно понять из рассказа моей мамы. В преддверии погрома, всё замирало, и в звенящей тишине кто-то из женщин не выдерживал и начинал тихо подвывать от страха, сгребая в объятия детей. К ней присоединялась вторая, третья…, чуть слышный вой перекидывался на соседнюю улицу, и вскоре весь посёлок, улица за улицей, наполнялся этим тихим воем, больше похожим на шелестение ветра, чем на людские голоса.

Мама рассказывала, что со своими нееврейскими соседями они жили дружно, и население посёлка их не трогало. Мало того, когда, в очередной раз, из соседних посёлков пришли погромщики, им навстречу вышли, вооружённые подручными средствами, рабочие мастерских, завода, шахт… и заявили: «Мы к вам не ходим ваших евреев громить и вы наших не трогайте. Надо будет, мы с ними сами разберёмся». Больше погромов у них не было. – Мама смеялась, рассказывая об этом, но в её глазах стояли слёзы.

Они наполняют сейчас, когда я это пишу, и мои глаза, настолько живо я представляю себе эти события. Мне это нетрудно, я и сама многократно и не заслужено получала тычки из-за своего еврейства. И, наверно от этого, всегда, даже когда на центральной алее города кричали через мегафон: «Москалі і жиди геть з України!», носила его гордо, напоказ, ни на мгновение не отрекаясь.

Но я отошла от первоначально заявленной темы. Итак, притча:

Узнали евреи, от соседей по посёлку, что через несколько дней погром намечается. Собрались мужчины и пошли в церковь, к священнику, защиты просить. Не принял их священнослужитель: «Как я могу с целой толпой разговаривать?! Выберите из вас одного, самого мудрого. И пусть завтра, на рассвете, придёт ко мне. Если сумеет доказать, что вы правильно веру в Бога понимаете, так и быть, не будет погрома. А не сумеет… уж не обессудьте…»

Сидят мужики, голову ломают, как быть? Никто не верит в благополучный исход предстоящей беседы, и никому на верную смерть идти не хочется. В погроме может кто и выживет, а переговорщика точно первым убьют. И тут кто-то вспомнил про их поселкового пьяницу. Жил он – кто приютит, кушал – кто что подаст, летом ещё находил работу – на огородах, да по хозяйству, очень мастеровой был, а зимой какая работа – голодно и холодно, вот и прикладывался. Позвали его.

– Пойдёшь? – спрашивают.

– А чего ж не пойти? Всё равно жизни нет, а так хоть службу последнюю сослужу вам.

Помыли, постригли, приодели его, дали с собой буханку хлеба и бутылку вина, мало что, может хоть поест да выпьет перед смертью, и отправили на переговоры. Сидят, ждут, переживают. А по домам, женщины с детьми затихли как мышки, даже младенцы не плачут. Тишина такая, что хлопни в ладоши в одном конце посёлка – в другом отзовётся.

Когда видят мальчуган бежит по дороге, весело бежит, руками машет, подскакивает: «Хвала Богу! Не будет погрома, погрома не будет…» – разносится издалека его победное пение. Удивились мужчины, пошли женщин успокаивать, хоть и сами до конца не верят: как такое возможно?!

А между тем, собрал священник паству свою и говорит: «Нельзя убивать этих людей. Мудростью даже самые бедные из них наделены. И веру нашу они полностью разумеют и приемлют. И вот разговор наш. Показал я ему три пальца, что чтим мы Бога Сына, Бога Духа Святого и Бога Отца. А он мне один палец показывает – мол это только три Лица единого Бога. Тогда показываю я ему пять пальцев, что рассеян народ Израилев по пяти материкам. А он кулак сложил, палец к пальцу – мол крепка вера и связывает всех вместе, где бы кто ни находился. Потом достал он хлеб из-за пазухи, преломил его и протянул мне, в уважение о Чуде умножения хлебов. И на стакан глядит. Я ему воды налил, а он мне бутылку вина протягивает, в честь Чуда превращения воды в вино…»