- Куда он мог потащиться на ночь глядя?
- Тебе лучше знать твоего брата, - усмехнулась она, поворачиваясь ко мне. - Может, отошел в кусты. Или помечтать у берега реки.
- Мне лучше знать, говоришь? Тогда я скажу, что он ушел не за этим! - я слышал, как нелепо звучал мой голос. Азот положила руку мне на плечо и успокоительно ответила:
- Заразился истеричностью от брата? Не придумывай лишнего. Я устала и хочу спать, ты тоже. Спасибо, - обратилась она уже к женщине, нервно переминающейся с ноги на ногу. Внимательно слушавшая наши ничуть не воодушевляющие реплики, хозяйка всплеснула руками и вышла. Я вздохнул и зачерпнул похлебку. На вкус она оказалась почему-то сладкой с неприятным терпким привкусом. Этот вкус только усилил тревогу. Я попытался улечься поудобнее и закрыть глаза, облокотившись о твердое плечо Азот, но в животе переворачивался тяжелый камень. Мне было банально страшно. Не выдержав, я встал и вышел из-за занавески. Азот сонно открыла глаза и пробурчала:
- Да никуда твой Лаурон не денется! Не мешай мне спать своими ночными бдениями... - и яшинто снова откинулась на жесткий матрас, закрывая глаза. Синие волосы беспорядочно растрепались по грубой холщовой ткани. Я секунду задержал взгляд на ее безмятежном лице и вдохнул побольше воздуха в легкие. Мне бы такое же спокойствие. Но нет, мне отчего-то по-прежнему тревожно... Я отодвинул занавеску и оказался в главной части хижины, где тихо, как притаившиеся мыши, сидели дети и хозяйка хижины. На меня тут же внимательно уставилось несколько пар голубых глаз. Я натянуто улыбнулся и вышел на улицу. Темный густой воздух терпким дымным облаком окутал меня, проникая в каждую клеточку тела. Я поморгал, пытаясь настроить привыкшие к свету глаза. Темнота пошла цветными кругами, и я зажмурился. Когда открыл глаза, первым мне запечатлелся в памяти красный круг догорающего костра. Я решил не играть с собственной памятью в ассоциации и пошел за изгородь, к кустам, окликая Лаурона. Собственный голос в этой вязкой дымке звучал странно и протяжно. Я подошел к кустам, осторожно ступая на траву. Почему-то мне не хотелось шуметь - я чувствовал себя чужим среди этой странно опустевшей к ночи деревни. Подул ветер, и озноб прошел по коже. Я перестал звать Лаурона и прислушался. Было совсем тихо, где-то вдали слышались голоса, и шуршала трава под моими ногами. Огоньки из соседних хижин тоскливо горели, растворяясь в терпком воздухе. Я принюхался: пахло чем-то нестерпимо сладким, омерзительным и дурманящим. Невольно поморщившись, я шагнул вперед. Чей-то тихий стон прорезал тишину. В горле пересохло, и я замер, прежде чем отодвинуть куст, за которым совершенно точно сидел мой брат. Мои худшие опасения подтверждались...
Острые удлиненные листья отодвигаемой мною ветки зловеще зашуршали, открывая мне сжавшуюся в комок фигурку. Лаурон был сам на себя не похож. Все его тело сотрясала крупная дрожь, по белому, как мел, лбу, стекали капли пота, вызванного отнюдь не душным вечером. Меловые губы судорожно дергались, а в выглядящих огромными глазах с расширенными до предела зрачками стоял ужас. Я отшатнулся, не в силах побороть приступ необъяснимого страха. Лаурон, похоже, не замечал меня. Он смотрел куда-то сквозь, перебирая дрожащими пальцами невидимую никому паутину. Я медленно сел на корточки и заглянул брату в лицо. Странное дело, дурманящая трава всегда казалась мне пустым развлечением неудачников. Я не думал, что испугаюсь этого. Но теперь, стоя лицом к лицу с неизвестной мне стеной из дурмана, отгораживающей от меня сознание Лаурона, я спасовал.
- Ты в порядке? - стараясь говорить медленно и спокойно, поинтересовался я. До безумия глупый вопрос. Почему бы ему быть не в порядке? Принял дозу. Большую, чем когда-либо... Только где он взял траву? И...
- Хогг! - закричал вдруг Лаурон, содрогаясь всем телом. Его безумные глаза смотрели мимо меня, а дрожащими руками он обхватил худые плечи и раскачивался, как испуганный ребенок. Где-то вдалеке полыхнул огонь, раздался шум. Я хотел обернуться, но не мог оторвать взгляда от этого бледного лица. Изо рта потекла пена, а он продолжал кричать, истерично раскачиваясь. Я положил руки ему на плечи, почувствовав дрожь, и тряхнул посильнее:
- Лаурон, очнись! - за этим последовала пощечина. Но Лаурон, казалось, даже не заметил. Крики стали громче. Черное небо озарилось красными сполохами, напоминая пурпурно-черную мантию. Вдруг тонкая бледная рука впилась в мое запястье, так, что на коже остались белые полукружья ногтей. Приблизив свое безумное лицо к моему и брызжа слюной, Лаурон просипел:
- Это близко... Черное, душное... Зло... - голос был жутким и срывающимся, я не сразу расслышал, что он имел в виду. А когда расслышал, ощутил холод по спине.
- Что ты хочешь сказать? Лаурон, это все бред! Просто бред! Ты обкурился и бредишь, - попытался я убедить его, с неудовольствием отмечая и в собственном голосе визгливые нотки истерики. Абстрактные фразы ничего сами по себе не обозначают. Это всего лишь... Огонь полыхал совсем близко. Деревня горела. Я резко обернулся в сторону соседних домов. Загорались изгороди, огонь поднимался вверх, плотоядно облизывая темное небо. Во всполохах то и дело мелькали людские фигуры, раздавались крики. Я почувствовал, что схожу с ума. Этого просто не может быть! Может, я тоже надышался дурмана?
- Все мы сдохнем, как суки, если оно дойдет до нас, - истерично прошипел Лаурон осипшим голосом. В безумных зрачках плясали огни.
- Все будет хорошо, ты бредишь, Лаурон. Что - оно? - попытался я уточнить, контролируя свой голос. Лаурон содрогнулся всем телом, мне показалось, что его сейчас стошнит. Но вместо переваренной еды он извлек из своего нутра только тихие слова:
- Полная чернота. Чернее ночи и омерзительнее дерьма. Она тут, Хогг подери!
В этот миг совсем рядом, в соседней хижине, раздался чей-то испуганный крик. Я вскочил, вглядываясь: какие-то темные силуэты с оружием в руках надвигались на полную женщину, мельтешившую у изгороди. Я видел выделявшееся на фоне черного неба и пылающего огня белое платье, растрепанные волосы, светлым пятном отчаянно мечущиеся из стороны в сторону. Силуэты из тьмы вышли на освещенную часть, снося изгородь на своем пути. Я смог разглядеть их, и волна ужаса с такой силой тряхнула меня, что я отшатнулся. Толпа состояла из мужчин, женщин и детей. У кого-то в руках блестело непонятно откуда взявшееся оружие, у кого-то - кухонные ножи. Их одежда была заляпана кровью, и они неумолимой стеной надвигались на несчастную женщину, по-звериному рыча и возбужденно подрагивая в предвкушении крови. Я оглянулся на Лаурона - тот все так же сидел, сжавшись в комок и бормотал: "Все мы сдохнем к Хоггу, оно близко, чернота, боль...". Я решил не обращать внимания на его бессвязные речи. Надо было бежать на помощь к женщине, но и приютивший нас дом не оставить. И Лаурона. И к тому же я был совершенно безоружен...
Истеричный крик заставил меня опять обернуться. Я мешкал. Непозволительно, глупо, беспощадно мешкал, лишая эту женщину жизни вместе с толпой этих ненасытных убийц, впивающихся оружием и ногтями в тело упавшей на траву жертвы. Я уже не видел ее белого платья, подобно мирному флагу реющего на фоне неба. Только омерзительные твари, что-то кричащие и наносящие удары по давно бездыханному телу. Крики умирающей прорезали тишину, сливаясь с более далекими, и смолкли в ночном ватном безмолвии. Я зарычал, ненавидя себя за промедление, и, подхватив Лаурона, потащил его, стараясь оставаться незамеченным. Сердце бешено стучало в груди, грозясь вырваться наружу, отдавалось в стучащих по земле пятках и билось в висках. Я больше никому не позволю умереть! Там дети, они не должны этого видеть. Это слишком, это...
Дверь мне открыла Азот. Ее синие глаза смотрели ясно и спокойно. Перехватив не сопротивляющегося Лаурона и захлопнув за нами дверь, она констатировала:
- Надо что-то делать.
Я не мог ей ответить. Страшные картины стояли перед глазами. Я слышал довольное урчание этих тварей, которые когда-то были людьми. Я видел белое платье, разорванное в клочья вместе с телом. К горлу подкатывала тошнота вместе с приторно-сладкой рыбной похлебкой. Надо будет сказать хозяйке, чтобы клала в похлебку больше соли. Хотя, говорят, что соль вредна, но все же... Хогг, о чем я думаю?!
