Вот придут такие же ухари, да и заметут разом всех, кто тебе помог. Или, скажешь, не бывает такого?

– А ты полагаешь, что за это уже кто-то заплатил? Понятное дело, что здесь пан Влад человек не последний. Но так то – здесь! Или думаешь, что уже столько дел натворил, что кому-то интересен стал? В плане заработка, имею в виду. Так могу разочаровать: это не так. Я про тебя знаю, так оно и понятно, мне тут жить. А уж куда пойду после, как говоришь, пенсии да где жить стану – про то никому из моих коллег интереса нет. Уйти можно только чисто, без долгов и косяков. Накосячил – живым никто не выпустит. Не дожидаясь вопроса, отвечу: наши люди здесь есть. Про меня знают. Никаких вопросов ко мне у них нет. Чисто ушел – живи спокойно. Я хочу, чтобы таких вопросов не возникло и у кого-нибудь другого. И за это готов платить.

Снова наливаются стаканы. Хрустит на зубах закуска. Моего собеседника тоже можно понять: не каждый день из проезжающего автобуса падает на твою голову такой вот пассажир. Я кое-что знаю про Влада. Он тоже непростой мужик. Но при всех его заслугах командовать захудалым блокпостом – это плохо завуалированная форма отставки. И даже не почетной отставки. Его попросту убрали с глаз долой. Дали в зубы кусочек хлеба для прокормления и оставили видимость серьезного дела. На хрен никому не нужный блокпост, через который давным-давно никто, кроме окрестных селян, не ездит. Да, хватит на еду и выпивку. Может быть, на нечастые посещения трактира в городе. И все. Зато неудобный человек надежно отодвинут в сторону и лишен какой-либо возможности для вербовки сторонников. По каким-то неизвестным мне причинам его не убили сразу. Оставили в живых, дали синекуру. И отодвинули на самую периферию происходящих событий. Мое появление для него – это неплохой шанс немного заработать, плюс ощущение причастности к чему-то серьезному, выходящему за рамки местечковых разборок. Прогуляет ли он полученные от меня деньги в ближайшие две недели в кабаке, или у него хватит ума потратить их с большей пользой, я сейчас сказать не могу. Да по большому счету, мне это все равно. Лишь бы он выполнил то, что мне от него нужно.

– Хорошо, – говорит Влад. – Тебе ведь дом нужен?

– Дом есть. Он тут всегда был. Ремонт – нужен, это да.

– Уверен, что там никто до сих пор не живет?

– Не живет. Я это точно знаю.

– Ладно, – соглашается мой собеседник. – Будем считать, что мы договорились.

– Что ты хочешь?

– А вот об этом мы в другой раз поговорим. Не здесь. И не сейчас.

Выпрыгнув из автобуса на центральной улице когда-то оживленного городка, с интересом оглядываюсь по сторонам. Я очень давно не был здесь. Но мне кажется, что за прошедшие годы абсолютно ничего не изменилось. Разве что исчезли в небытие многочисленные рекламные щиты и всевозможные агитки, расклеенные в свое время на заборах. Не могу сказать, что эта потеря была настолько ужасной, город, по-моему, от этого только выиграл.

Обернувшись назад, вопросительно смотрю на одного из тороповских хлопцев, который выбирается из автобуса следом за мной. Он не по своей воле сюда отправился – пан Влад прислал.

– Так, хлопче! Слухай сюда! – старший поста строго смотрит на одного из своих солдат. Тот в струнку вытянулся перед своим командиром и почти не дышит. Однако… репутация у здешнего начальника…

– Проводишь пана сотника в город! Вопросов не задавать! Что спросит он – отвечать быстро! Поможешь там… чем надо будет. Кто и что спрашивать станет, скажи – я его знаю!

И обернувшись ко мне, Влад уже немного другим тоном говорит: «Кормежка и прочее – за тобой».

Это даже не вопрос – утверждение.

– Спать где есть?

Торопа хмыкает.

– Город же! Всё там есть…

Вот так!

Сотник… – то-то парень так сробел. В иных местах люди в подобных чинах города под собою держат. Особенно – если это сотники старые, людьми признанные. Имеющие связи, уважение в обществе и соответствующую репутацию. И неслабый опыт – кое у кого даже и боевой. Сам Влад до подобного чина не дорос, но это не сильно повредило его репутации – народ его и без того побаивается. Ну, насколько я в курсе, он тоже тот ещё головорез. Но до сотника Богунского полка – ему ещё топать и топать. Хотя здесь тоже есть свои сложности.

Пусть по документам я отставник из серьезного подразделения. Но полк – во Львове.

А Торопа – здесь.

И не факт, что заезжий сотник весит тут больше, чем местный бандит. Это надо учитывать. Всегда.

Центральная улица города выглядела… ну, словом, она была. Была именно центральной – и это понималось с первого же взгляда.

Вот у многих не раз возникали вопросы: за счет чего живёт Дикое поле? Какую-то гуманитарную помощь сюда, разумеется, завозили, не без того. Но накормить здоровенную территорию с многочисленным населением… тут эшелонами возить надобно! А этого не было. Разумные люди на Западе быстро подсчитали, что такого количества гумпомощи хватит на очень небольшое количество населения, прочие же быстро вымрут или сбегут. И это, в принципе, устраивало очень многих – так и воевать не нужно, сами бандиты перемрут…

То же Косово – разве что с голоду не пухнет, только наркота и спасает. А там такой войны не было! А уж как им только ни помогали!

Но, откровенно говоря, я никогда не обольщался насчет умственных способностей косоваров. Примитивные разбойники, не более того. Здесь же, в Диком поле, ситуация была совсем иной.

Начнем с того, что существовавшая здесь промышленность и сельское хозяйство никуда не делись. Разумеется, о прежних достижениях и говорить было нечего. Да и были ли они, эти достижения? Понятное дело, что о каких-нибудь там космических технологиях речь и не шла. Но вот много чего, в жизни очень даже потребного, здесь делали до сих пор. Начиная со стрелкового оружия и заканчивая очень даже непростыми штучками… С вывозом проблем не было почти никаких. Понятное дело, что за «черную стену» или куда-нибудь в Россию вывезти невозможно было почти ничего. Правда, поговаривают, что и здесь не всё было столь однозначно…

А вот в Львовщину – хоть бронепоезд можно было перегнать! Уж и не говоря о менее масштабных вещах. Все пограничные структуры – хоть украинские, хоть западные – оказались поголовно коррумпированными.

И наконец – море…

Николаев, Одесса и множество совсем небольших причалов были к услугам всех желающих. У атаманов Дикого поля хватило ума не разносить на щепки портовые города и их инфраструктуру. Нет, кое-что, конечно же, пострадало… но много чего и уцелело. Атаманы даже придумывали какие-то работы, чтобы подкармливать население этих мест. Оно, по правде сказать, сильно сократилось, но всё равно – там ещё оставалось достаточно жителей. Вот всякие там пенсионеры – эти разбежались почти в полном составе. А те, кто решил заработать в этом бардаке – остались. И многие чувствовали себя вполне приемлемо. По крайней мере, налоговой инспекции тут не водилось. А с бандитами всегда можно и поладить, свои же…

Развернулись в Диком поле и всевозможные пороки – вот уж где раздолье-то было! Начиная от азартных игр и заканчивая такими развлекухами, о которых старались даже и не вспоминать.

Понятное дело, что появление столь серьезного конкурента не могло обрадовать уже существующие криминальные структуры.

Серьезные дяди нахмурились – Дикое поле и ухом не повело.

Дяди намекнули на своё неудовольствие – им показали неприличный жест.

В Дикое поле были направлены специальные люди – разъяснить всю пагубность подобного поведения.

Людей этих так никто более не видел…

А на опустевшем постаменте в Харькове откуда-то появился новый «памятник» – человек, посаженный на кол. Странным образом он напоминал одного из весьма уважаемых людей из Италии. Очень может быть, что он им и являлся, ибо этого самого человека с той поры никто более не видел.