- Ни-шэу! – прошептала Речница, вскидывая руку. Уджуг тревожно фыркнул. Зеркальная тварь с тихим треском втянула хоботок и медленно повернулась к повозке. Ни глаз, ни рта у неё не было – только слегка выступающая трубка, прикрытая кольчатым рядом острых зубцов.

- У-ух! – Аса с силой толкнула Кессу в бок, сбрасывая её под повозку. «Зеркальник» странно хрюкнул, раздувая блестящие бока, и из его хоботка потекла вода. С громким треском он развалился на несколько частей и упал на снег.

- Кесса, прячься! – солмица втащила её в повозку и задёрнула полог. – Ложись, не двигайся!

Повозка закачалась – кто-то спрыгнул с её крыши, послышались короткие возгласы и рёв двух хийкиммигов. Завеса откинулась, в повозку снизу заглядывал Икымту. Тяжёлый лук из костей и жил болтался за его плечом, в руке северянин держал короткую чёрную стрелу.

- Надо помочь, – выдохнул он.

Речница соскользнула с края повозки и шмякнулась в снег. Следом, оскальзываясь на ступеньках, спустился Хагван. Все солмики – и Яцек с ними – уже окружили раненого зверя. Уджуг обнюхивал его голову, а он шевелил ушами и тяжело вздыхал.

- Кесса, Хагван, идите сюда, – окликнул их Речник и кивнул на развязанный тюк у ног Асы. Солмица зачёрпывала из него желтоватое месиво и осторожно втирала в бока хийкиммига. Речник убирал прилипшую шерсть с открытых ран и смазывал их воинским бальзамом. Они были невелики – несколько круглых дырок, несколько длинных, но неглубоких порезов… и множество пятен шерсти, белой от инея, и шкуры, твёрдой как лёд. Кесса притронулась к одному пятну – и отдёрнула руку, дуя на вмиг замёрзшие пальцы.

- Не надо, – Кытугьин покачал головой и осторожно отодвинул Речницу от зверя. – Смотри, тут шкура приморожена к мясу. Ему больно. Мы поможем, а ты его не трогай.

- Тут вся лапа заморожена, – щёлкнул языком Икымту, зачёрпывая жир двумя руками и усаживаясь рядом с хийкиммигом. – Уналаг!

- Да, его дыхание, – кивнул старший солмик, ощупывая бока зверя. Существо не сопротивлялось и только вздрагивало, когда рука Яцека дотрагивалась до раны.

- Это коготь Ахлута, – Аса прикоснулась к краям неглубокого, но длинного разреза. Кровь не текла – замёрзла прямо в ране.

- Не Ахлут, – Кытугьин посмотрел на разрез и нахмурился. – Тингенек!

Он быстро огляделся по сторонам, но всё было спокойно, и нетронутый снег расстилался вокруг – только там, где прошёл хийкиммиг, тянулся размытый след.

- Серьёзных ран не видно, – покачал головой Речник Яцек. – Что скажешь – может он идти за повозкой?

- Он быстро окрепнет, – Кытугьин развязал тюк с розоватым жиром и поставил у морды зверя. Хийкиммиг сунул туда нос и зачавкал, его уши встали торчком. Уджуг фыркнул, напоследок коснулся носом его лба и отстранился.

- У него лапа не гнётся, – сказал солмик, осторожно погладив существо по загривку. – Оттает – и пойдёт, и побежит. А вот что стало с его повозкой…

- Праматери, не покиньте нас, – пробормотал Икымту, подбирая обрывок повода и вглядываясь в чёрточки на выбеленной коже. Кытугьин отобрал у него упряжь и поднёс к глазам.

- От когтей Ахлута раны короткие и рваные, и коготь никогда не один, – тихо сказала Аса, наклонившись к уху Речницы. – А у Тингенеков длинные клинки, острые, как осколки льда. Уналаг дышит холодом, поднимает столбом снег. Тот, на кого он плюнет, станет ледяной глыбой. А Иситоки смотрят со всех сторон…

- Агай! – крикнул Кытугьин. Короткий дротик свистнул над спиной зверя. Зеркальный шар, взлетевший было из сугроба, расплескался талой водой по рыхлому снегу.

- Они пьют кровь? – тихо спросила Кесса, скрывая дрожь.

- Очень любят кровь и жир, – кивнула Аса. – Его оставили им на корм. Хелег!

Её лицо так исказилось, что Кесса чуть не шарахнулась в сторону. «Хелег» – похоже, это слово было самым грубым ругательством на равнинах Хеливы…

- Нельзя тут стоять, – прошептал Икымту, оттаскивая тюк с едой от морды хийкиммига. – Привяжем его к повозке. Где его люди?

- Там, – коротко ответил Кытугьин, указав на равнину. Он отложил обрывок повода и сел рядом с хийкиммигом.

- Чей он? – повод подобрала Аса.

- Амакуг – так тебя зовут? – солмик почесал белого зверя за ухом, тот негромко рыкнул. Кессе почудилась в его взгляде растерянность и немая мольба.

- Это повозка семьи Унги из Манииллата, – сказала Аса, роняя обрывок ремня в снег. – Где же они теперь…

- Мы их разыщем, – Речник Яцек тронул её плечо и склонился над Кытугьином. – Амакуг, ты найдёшь путь по своим следам?

Зверь громко фыркнул и мотнул головой. Он пытался встать. Двое солмиков подхватили его с разных сторон, и он поднялся, переминаясь с лапы на лапу и тяжело дыша.

- Привяжу его к повозке, – старший солмик намотал поводья на руку и повёл хийкиммига к саням. Хагван выбрался из сугроба и протянул Икымту подобранные стрелы. Солмик благодарно кивнул.

- Есть надо, – пробормотала Аса, протягивая каждому комок тёплого жира. – Пусть демоны голодают.

- Я тоже буду сражаться, – сказала Кесса, заталкивая кошку обратно за пазуху – она обиженно шипела и упиралась лапами. Солмики переглянулись.

- Встанешь за моим плечом, – сказал Икымту. – У тебя есть оружие. Аса, держи Хагвана в повозке. Может, мы отвяжем и Амакуга, и Уджуга…

- Я тоже могу сражаться! – фыркнул олданец, поправляя шапку. – Если бы ты не утащил все стрелы…

- Твоя стрела лёд не пробьёт, – качнул головой солмик. – Слабый у тебя лук.

- Мерзкие демоны, – поёжилась Кесса. – Часто такое тут бывает?

Солмики снова переглянулись. Икымту вытер пальцы о рогожу и покосился на «дверь». Оттуда на него смотрел Речник Яцек и манил к себе.

Кесса ещё не была на крыше повозки – но до неё, похоже, тут бывали часто. Икымту втиснул её в нишу меж шкур и костяных балок. Повозка раскачивалась, шла она медленно – внизу, под снегом, попадался битый лёд, и Уджуг осторожно выбирал путь. Впереди тянулся широкий след, и капли крови багровели по его краям.

- Я видел Амакуга раньше, – ровным голосом рассказывал из-под навеса Кытугьин, и Речник Яцек жестом велел всем молчать и слушать. – И Икымту, и Аса видели тоже. Вождь Тагьюлон часто берёт повозку у семьи Унги, когда нужно ехать быстро. Они, наверное, забыли, как по своим делам ездить – так часто он берёт у них повозку!

Он замолчал. Кесса поёжилась, но не от холода, хотя ледяной ветер так и свистел в ушах.

- Бей туда, куда ударю я, – прошептал Икымту, прислонившись плечом к её плечу. – Я чую Уналага…

Снег был взрыт и вздыблен, перепахан и разворочен до самой нижней ледяной подложки, и на нём валялся битый лёд – странные округлые чешуи, бесформенные лепёшки и поломанные иглы. Среди подтаявшего льда, слегка припорошенные снегом, желтели кости. Крови не было – ни капли, только серое ледяное крошево. Хийкиммиги понюхали снег и сердито зарычали. Что-то сверкнуло на краю перепаханного котлована.

- Агай! – Кесса дёрнулась от возгласа, но ударить уже не успела – Иситок, тая на лету, зарылся обратно в сугроб. Ничто больше не шевелилось в снегу – и повозка, скрипнув, остановилась.

Впереди, на обломках растёрзанной повозки, лежало что-то большое, белоснежное, сверкающее ледяными иглами, – огромная снеговая змея… или, скорее, груда снега, случайно принявшая облик змеи. Она лежала неподвижно, и ветер потихоньку рассыпал её снежинки по окрестностям. Икымту шумно втянул воздух и издал короткий смешок.

- Уналаг убит! Хвала Праматерям, такое редко бывает, – он втянул голову в плечи, наткнувшись на взгляд Речника Яцека.

- Тут много убитых, – тихо сказал он. – Демоны ушли. Спускаемся, поищем живых.

Ледяное крошево хрустело под ногами, а под ним виднелись утонувшие во льду и погребённые под снегом обломки повозки. Её каркас был разодран на части, кто-то с яростью расколол каждую кость и изорвал шкуры полога. Кое-где на них виднелась кровь, но на снегу её не было.

- Они сожрали всех, – прошептал Икымту, вглядываясь в цепочки ни на что не похожих следов. Все они доходили до края котлована и терялись, будто существа, оставившие их, проваливались сквозь снег или взлетали.