— Ты снова себе льстишь, Блэк.

— Так от чего ты меня отвлекаешь и где я не должен быть в этот момент?

Беата искренне удивилась и окинула Блэка подозрительным взглядом. Блэк непонимающе нахмурился и незаметно потянулся к волшебной палочке в кармане штанов.

— Мы с тобой похожи, Спринклс, — прервал молчание Сириус, продолжая аккуратно вытаскивать палочку из кармана. — Мы оба похожи на бесшабашных идиотов, которые не думают о последствиях своих действий. Но это ведь не так, не правда ли? Мы куда умнее, чем кажемся окружающим. И можем быть серьезными и терпеливыми, когда это необходимо.

— Ты меня пугаешь, Блэк, — безо всякого страха в голосе ответила Беата и прищурилась. Ее рука зеркально отразила маневр Блэка.

— Ты мне задолжала объяснение.

— Что, еще одно?! — возмутилась Спринклс.

— Много объяснений. Ну так что? И брось эти жалкие попытки — я не собираюсь на тебя нападать, пока еще я просто с тобой разговариваю.

— Ах, оставь, — Спринклс махнула рукой, — угрожающий взгляд тебе совсем не идет. Неужели ты думаешь, что я…

— Беата.

— Да-да?

— От чего ты меня отвлекаешь? — с наигранным спокойствием повторил вопрос Сириус.

— От Джеймса, — Беата оставалась невозмутимой.

Через секунду они оба вскочили с места и рассредоточились по противоположным углам комнаты.

— От Джеймса, значит, — голос Блэка утратил прежнюю доброжелательность.

— От него, — Беата, напротив, излучала уверенность и благодушие.

Они кружили друг напротив друга, сжимая в руках палочки — никто не собирался отступать. Но Блэк понимал, что выиграть бой с Беатой Спринклс на ее же территории будет непросто, если не сказать — невозможно. Какой бы она не была, за нее заступятся слизеринцы, не говоря уже о количестве всевозможных магических ловушек, наверняка понаставленных в комнате Спринклс. Беата, видимо, думала о том же, ибо ухмылка, исказившая ее лицо, была самодовольной и чуточку кровожадной.

— Не хочешь рассказать поподробнее о том, что происходит? — продолжал тянуть время Сириус, пытаясь придумать более-менее адекватный план побега. Учитывая, что окон в подземелье не было, а прорывать ходы Блэк не умел, план придумываться отказывался.

— Скоро сам все узнаешь, — зловеще протянула Беата, раскручивая палочку между пальцев. Это было явной насмешкой — Спринклс даже не собиралась ею пользоваться, ведь они оба знали, что невербальные заклинания, доступные ей, могут быть куда действеннее.

— Выпусти по-хорошему, Беата, — мягко произнес Блэк.

— А иначе что?

Ситуация была патовая. Блэк понимал, что единственный способ выбраться отсюда живым и относительно невредимым — сыграть на эффекте неожиданности. Он решил, что если не использовать его единственный козырь сейчас, то когда?

Гриффиндорец неожиданно подобрался, его взгляд стал сосредоточенным, и Беата поняла — Сириус собирается действовать. Но того, что последовало потом, она не ожидала. Со зловещим рыком Блэк прыгнул вперед, одновременно трансформируясь во что-то огромное, черное и лохматое, и вышиб дверь всем своим весом. Беата с визгом отпрыгнула назад, нелепо взмахнула руками и уронила волшебную палочку на пол.

Некоторые считали ее храброй, некоторые — безрассудной, но одного она боялась по-настоящему — оборотней. Пусть Блэк был всего лишь анимагом, но для того, чтобы осознать это, Спринклс понадобилось несколько драгоценных секунд.

— Ублюдок! — выругалась она, кое-как поднимаясь с пола и остервенело отряхиваясь.

Слизеринка не сразу заметила среди лоскутов Блэковской одежды, валяющейся на полу, пару конвертов, на одном из которых поблескивала золотистая литера «S».

— Этот придурок, что, принес письма с собой? — обратилась она в пустоту.

— Гриффиндорцы, — презрительно ответствовало ей зеркало.

Беата лишь фыркнула, поднимая конверты с пола. Небольшое бесформенное пятно на срезе одного из листков свидетельствовало о том, что Блэк случайно порезался, когда читал письма.

Кровь Сириуса Блэка…

Зеркало позади Беаты издало коварный смешок. Оно тоже прекрасно все понимало.

***

Блэк несся по коридорам Хогвартса, предпочтя остаться в своей звериной ипостаси. Во-первых, при трансформации вся его одежда была разодрана на лоскуты и в данный момент украшала пол Беаты Спринклс, что наверняка вызовет в последствие кучу вопросов и сплетен… но это будет потом. А во-вторых, бежать в виде огромного черного пса было сподручнее — несмотря на размер, Блэк был незаметен, сливаясь с непроглядной чернотой ночных коридоров.

Немного поостыв, Сириус подумал о том, что мог бы даже поблагодарить Беату и неизвестных шутников-миротворцев за то, что те не дали совершить им с Джеймсом идиотскую затею. Самоубийственную и безрассудную.

Но Блэку не нравилась сама тенденция.

Какого черта кто-то имеет право решать за них? Даже если прецедент с родителями Поттера не имел никакой связи с их сыном, нельзя было исключать возможность, что где-то по Хогвартсу бродит убийца, намеревающийся отправить Джеймса на тот свет вслед за родителями. И у Блэка даже была парочка-другая десятков подозреваемых — например, весь старший курс Слизерина.

А еще — Сириус очень не любил вспоминать об этом — у него была иная причина так защищать друга. И эта же причина толкнула его на создание того самого плана, который Беата и неизвестные не дали им осуществить. В ту давнюю ночь, когда мародеры повели студентов в Запретный Лес в честь Хэллоуина, и каждый смог заглянуть вглубь магического озера Снов, дарующего ответы на вопросы, скрытые в глубине души каждого вопрошающего, Сириус оказался в числе тех немногих, кому была понятна суть увиденного от начала и до конца.

Горящий дом, безжизненные глаза тех, без кого он не мыслил свое существование, зловещий смех и странный пугающий череп, сотканный из клубов зеленого дыма.

Сириус был в ужасе.

Сириус не знал, что делать.

Он не мог поделиться с Джеймсом. Кто хочет узнать о своей судьбе такое? Блэк не хотел, чтобы Сохатый жил, каждую секунду оглядываясь через плечо и превращаясь в параноика. Но и защищать Поттера постоянно Блэк не мог — он уже сам начал потихоньку сходить с ума от бесконечных тайн, интриг и заговоров, от невозможности раскрыть душу даже перед лучшими друзьями. А еще Блэк понимал, что если начнет отговаривать Джеймса от его идеи отомстить Пожирателям, тот не послушает его и пойдет один. Блэк не мог этого допустить. И тогда он решил, что поддержит друга, какой бы глупой и бессмысленной ни казалась затея. Так, по крайней мере, он мог быть рядом в решающий момент.

По инерции Сириус выбрал дорогу, ведущую к гостиным Гриффиндора, и только у портрета Полной Дамы вспомнил про свой неподобающий внешний вид. Блэк начал раздумывать о том, где бы найти запасную одежду — конечно, был комплект в Визжащей Хижине, но нынешняя ночь к прогулкам не располагала. Не было ни времени, ни сил, ни желания, а сошедший с ума ветер неистово раскачивал деревья, с каждым новым порывом подбавляя работы леснику Хагриду.

Из раздумий его вырвало мягкое покашливание и теплые штаны, сунутые прямо под нос. Сириус от неожиданности отпрыгнул в сторону, оскалился, но, разглядев в полумраке лицо Ремуса, пришел в себя. Через минуту, когда он уже стоял на лестнице в своем человеческом обличье и более-менее одетый, ему в голову пришла одна преинтереснейшая мысль, которую он тут же озвучил:

— Какого черта ты здесь делаешь, Лунатик?

Ремус молчал и смотрел Сириусу прямо в глаза. Сириус смотрел в ответ и с ужасом начинал догадываться.

— Это все Эмили, — медленно сказал он. — Да? Это же ее дурацкая идея?

Ремус лишь нехотя покачал головой и тихо сказал:

— Моя.

Последующие пару минут Блэк двигался, словно в тумане, плохо понимая, что творит, но отчаянно желая мести и разрушения. Опомнился он только при звуках подозрительного хруста — то ли своего, то ли чужого. Болела челюсть, пара-другая зубов — его и Ремуса — белели на полу, ребра ныли, а Лунатик, привалившийся к стене, тяжело дышал, зажимая рукой нос.