Удачи, Джеймс Чарлус Поттер.

Поднимайте щиты, Сириус, Ремус и Питер. Бой только начинается.

Ваш и только Ваш — АB».

— Хм… — неуверенно протянул Джеймс. — Принц, значит?

Друзья и остальные студенты недоуменно переглянулись.

— Ну… Э… Если тебя устроит школьная совятня…

Принц с достоинством взглянул на Джеймса, выражая всю степень своего презрения к этой идее. Распахнув крылья, чем в очередной раз распугав студентов, он взлетел в воздух, «упорхнув» через окно.

— Эй! — Поттер привстал над скамьей. — Ты же еще вернешься, да? Мне тебя подарили, между прочим! Не забывай об этом!

— Что это было, Джим? Что там написано?

— Такой красивый… — мечтательно протянула Лили. — От кого он?

Джеймс только махнул рукой и отдал письмо АВ на растерзание друзьям.

— Бой только начинается? — возмутился Сириус. — Ну держись, АВ, ты слишком рано списал нас со счетов!

Гриффиндорцы дружно рассмеялись, а Джеймс улыбнулся, и в его глазах вновь блеснула позабытая всеми веселая искорка.

***

Башня Гриффиндора, спальни мальчиков, полдень

Сириус Блэк задумчиво наблюдал, как белый дым струится и закручивается под потолком, причудливо мерцая в солнечном свете. Ремус убил бы его уже за то, что Блэк, нисколько не церемонясь, закинул ноги в тяжелых сапогах на прикроватный столик. Расположившись на полу и заложив руки за голову, парень задумчиво курил, нисколько не заботясь о том, что пепел от сигареты падает прямо на его белоснежную рубашку. Воспоминания душили его, не давая свободно вдохнуть и выедая душу изнутри.

Известие о родителях Джеймса выбило у Сириуса землю из-под ног. Он сам переживал не меньше, чем его друг, но, в отличие от Поттера, не имел права предаваться сожалению. Ведь он был тем, кто должен вернуть Джеймсу способность улыбаться, а не ввергнуть того в еще большее уныние. Он шутил, говорил какие-то нелепые бессмысленные вещи, рассказывал идиотские, только что придуманные, истории, гримасничал, усаживал Джеймса на метлу, заставляя того летать хотя бы по нескольку минут в день. И чувствовал, что с каждой новой секундой сам теряет способность радоваться и смеяться. Регулус… Регулус был последней ниточкой, связывающей Блэка со своей настоящей семьей, и эта ниточка разорвалась с оглушительным треском. В одночасье он потерял обе своих семьи: ту, с которой был связан по крови, и ту, которая гостеприимно распахнула перед ним двери собственного дома. Что у него теперь осталось? Джеймс, который оживал лишь в присутствии Лили, Ремус, бегающий за Паркер, и тихий, рассудительный, всепонимающий Питер. Да, Питер. Последний, наверное, был единственным, кто видел, что на самом деле творится с Блэком, но не знал, как подступиться к своему гордому другу.

Блэк на секунду зажмурился: дым попал в глаза, высвобождая слезы, старательно удерживаемые им до последнего времени.

…В гостиной Гриффиндора было непривычно тихо, все были на Рождественском балу, рукоплескали мародерам и Элизе. Дамблдор плясал под руку с мадам Помфри, Лили что-то ласковое шептала Джеймсу, не забывая, впрочем, и о Северусе. И никому не было дела до Блэка. После последнего танца с Нарциссой он улизнул в широко распахнутые двери Большого зала, чтобы, наконец, побыть в тишине и спокойствии.

Дневник Малфоя лежал, как это ни банально, под его подушкой, и Сириус зачем-то открыл его вновь, пройдясь взглядом по строчкам. Магический шифр он разгадать смог, пусть и частично, оставалось только понять смысл некоторых записей. Среди обычных едких замечаний о собственных сокурсниках и студентах остальных факультетов порой проскальзывало нечто действительно ценное. Вот и сейчас глаза Сириуса внезапно зацепились за одну из строк:

«Черный аспид воистину оправдал свое новое имя. Это заклятие было столь изысканно и мастерски сделано, что даже я не смог обнаружить его след, пока мне не указали на него. Теперь нам нет необходимости подставляться, мы узнаем все… из первых рук».

Сириус, казалось, услышал характерный Малфоевский смешок в конце фразы.

Черный аспид… Как он сразу не понял?! На факультете Слизерин был лишь один аспид, достойный называться черным — Регулус Блэк. Нарцисса не в счет, она девушка, а значит, ее бы именовали просто Черной змеей.

Регулус был замешан во всем этом. Его младший братишка, тот, кто так заразительно смеялся в детстве, когда Сириус прыгал вокруг, читая брату сказку. Тот, кто считал его, Блэка, своим кумиром и примером во всем. Тот, кто делился с ним всеми переживаниями, сомнениями и мыслями, а в трудную минуту давал советы и поддерживал Сириуса сам. Теперь этот добрый мальчик принял новое имя и сменил цвет души подстать собственной фамилии. Сотворил невероятное темное заклинание, утвердив свои позиции в кругу Темного Лорда.

Блэк бежал вниз по ступенькам, прямо в Слизеринские подземелья. Его брата не было на балу — очевидно, Регулус решил провести этот вечер в слизеринской гостиной. Но Сириуса мало волновало, как он собирается пройти через портрет. Ему повезло, а может, и не очень — как посмотреть. Он наткнулся на брата, буквально врезавшись в него, когда тот поднимался по лестнице.

— Как ты мог?! — прошипел Сириус, не давая Регулусу опомниться. — Продаться этой темной твари? Последовать примеру такого лживого ублюдка, как Люциус?!

Регулус опешил на секунду, но затем в его глазах мелькнула злость.

— Опомнился! — почти что выкрикнул он. — А два года назад ты сказал, что я не брат тебе, разве нет? А теперь бежишь сюда, потрясаешь этой тетрадью… откуда у тебя дневник Люциуса?

— Какая разница! — не унимался Сириус, даже не удивившись тому, что Регулус знает про дневник. — Мы говорим о тебе! Ты, значит, у нас теперь черный аспид, да?! Какое громкое и гордое имя! Чувствуешь себя важным?!

— Матушка одобрила мой выбор! — возбужденно выкрикнул Регулус. — Она объяснила мне ситуацию, рассказала, что станет с чистокровными через века, если не принять меры! А тебе завидно? Завидно, что семья не отвергла меня, тогда, как ты…

— И что ты делаешь? — перебил его обезумевший Блэк. — Убиваешь, пытаешь, следишь за кем-то? Что?..

В тот вечер они рассорились окончательно. Блэк не удержался и ударил брата со всей силы, тот не ожидал этого и чуть ли не покатился с лестницы вниз. Чудом он удержался на ногах. Сириус ждал — ждал, что Регулус ударит в ответ, но тот лишь холодно и надменно улыбнулся, не обращая внимания на кровь, стекающую по подбородку, и, покачиваясь, гордо пошел вперед, оставив старшего брата удивленно смотреть ему вслед.

— Кто ты и что ты сделал с моим братом? — глухо произнес Сириус в пустоту, выпуская еще один клуб дыма.

После той неожиданной драки Блэк не знал, куда бежать. Он направился прямиком в Большой зал, к Дамблдору, но ученики уже выходили вместе с преподавателями, собираясь разойтись по спальням. Но Дамблдора среди них не оказалось. Тогда Сириус бросился к директору в кабинет, надеясь дождаться его там, и очень удивился, когда через час, вместо Дамблдора, увидел в конце коридора два весьма неожиданных лица — Лили и Северуса. Мантия-невидимка в руках Эванс и остатки снега на ее ботинках напомнили Сириусу о той ночи, когда эти двое повстречались им с Беатой на пути в Хогсмид. Как и в тот раз, Лили и Северус явно были обеспокоены чем-то серьезным, раз рискнули стащить мантию у Джеймса.

Через еще полчаса безмолвного и неловкого ожидания, наконец объявился и сам директор. Улыбка сошла с его лица, когда он увидел трех встрепанных студентов. Нахмурившись, директор распахнул дверь в свой кабинет, предлагая всей троице войти внутрь. Разговор тогда был не из приятных. Лили срывающимся голосом говорила о каком-то штабе в Хогсмиде, Блэк, ничего не видя и не слыша, сумбурно рассказывал про брата и размахивал Малфоевским дневником. Северус поддакивал им обоим, от количества выпитого не совсем понимая, о чем вообще идет речь. Но разве Блэк знал тогда, что Регулус был тем, кто создал следящее заклинание, сообщающее Лорду о планах фениксовцев? Что его брат может быть повинен в случившемся с родителями Джеймса? И знал ли об этом сам Регулус?