Впрочем, все это меркло по сравнению с недавно разыгравшимся представлением с участием Серены и Беаты Спринклс. Ученики продолжали шепотом обсуждать это событие, провожая слизеринскую старосту любопытными взглядами. Та начисто игнорировала пересуды за своей спиной, нисколько не обращая внимания и на собственную мать, которая задумчиво смотрела вслед дочери, но навязываться не собиралась. Малфой в обществе Беаты теперь был замечен гораздо чаще, что выводило из себя Сириуса, Паркер и всех воздыхательниц Люциуса.

Наконец наступил тот самый долгожданный момент открытия бала.

Большой зал в очередной раз изумил учеников: наполненный сверкающими снежинками, парящими в воздухе, серебристыми свечами, расположенными под потолком и складывающимися в витиеватую «H», украшенный узорчатой драпировкой и ледяными статуями, он разом заставил забыть о тех неделях студенческой кабалы, на которую жаловались все ученики. Девушки блистали в своих сногсшибательных нарядах всех возможных расцветок и фасонов, а от сверкающих ожерелий, колец, серег и браслетов рябило в глазах.

Эмили, несмотря на праздник, не изменила себе, предпочтя блеску и сиянию изящное черное платье в пол и минимум неброских серебряных украшений. Как меланхолично сказала ей соседка по комнате, одалживая свои туфли: «Платье в пол скроет твои кривые ноги». Правда, она не сочла нужным сообщить, что ходить на каблуках и не цепляться за подол собственного платья — куда более сложное искусство, чем поначалу предполагала Паркер. Ремус встретил девушку радостной улыбкой, поклонившись и поцеловав ей руку. В его глазах застыло восхищение, заставившее Эмили смутиться и отступить назад. Неуверенно потоптавшись друг перед другом они почти одновременно сделали вывод, что им срочно необходимо выпить. Ибо это был единственный способ, как выразился неунывающий Джеймс, «развязать обоим ноги» и заставить их танцевать. Совет оказался кстати, и уже через полчаса оба бойко отплясывали посреди танцпола, совершенно не чувствуя ритма и отдавливая ноги окружающим. Но ни Ремуса, ни Эмили это нисколько не волновало.

Рядом с ними кружили Лили и Северус. Девушка вся сияла, против традиций надев ярко-зеленое кружевное платье с плиссированной юбкой. Некоторые преподаватели косились неодобрительно, ибо и без того короткая — чуть выше колен — юбка, при каждом развороте взлетала «солнышком», открывая загорелые ноги гриффиндорки. А вот Северус был несколько скован, чувствуя на себе насмешливые взгляды слизеринцев. Он был не столь изящен в танце, как его хорошо образованные сокурсники, да и парадная мантия оставляла желать лучшего. Вместе они выглядели словно пресловутые «Красавица и Чудовище». Но на лице Лили сияла улыбка, и этого Северусу было достаточно.

Явление Беаты перед празднующей толпой можно было бы назвать практически триумфальным. Люциус, уже час раздраженно ожидающий слизеринку в Большом зале, обернулся на гул голосов, да так и застыл с дергающимся глазом. Спринклс деловито прошествовала мимо студентов и преподавателей, подойдя прямо к Малфою, и с легкой полуулыбкой наклонила голову.

Честно говоря, Сириусу было очень любопытно, как же Беата будет выглядеть в бальном платье, на каблуках и с аккуратной прической. Собственно, ему до сих пор было любопытно, ибо ни того, ни другого, ни третьего на Спринклс не наблюдалось.

Не то чтобы это было так уж неожидаемо… Но и Малфой, и Блэк до последнего верили в благоразумие слизеринки. Как оказалось — зря.

Рваные фиолетово-красные джинсы с кожаными вставками по бокам, распущенные черные волосы с одной стороны и поставленные практически стоймя ярко-красные с другой и все та же многострадальная футболка с надписью «Led Zeppelin» создавала ощущение, что Спринклс ошиблась дверью и вместо бара байкеров попала на бал. Известные всей школе тяжелые гриндера прекрасно гармонировали с остальной одеждой, но никак не с торжественным событием. Когда же Беата повернулась к Сириусу спиной, тот не смог сдержать болезненного стона: на спине Спринклс, прямо на шипованной кожаной косухе, ярко светилась фраза «Я разбила мотоцикл Сириуса Ориона так его Блэка!»

— Действительно? — Нарцисса неслышно приблизилась к Сириусу, с интересом разглядывая последний предсмертный хрип моды имени Беаты Спринклс.

Сириус обернулся на голос и оценивающим взглядом окинул свою разлюбезную кузину.

Привитый с самого детства изысканный вкус и стиль вкупе с внушительным достоянием семьи Блэков позволили девушке создать совершенный наряд для Рождественского бала. Блэк прекрасно разбирался во всевозможных веяниях моды и не смог не оценить тонкой насмешки Нарциссы — декольте, выгодно открывающее хрупкие плечи и шею, заключенную в плен тяжелого платинового колье с изумрудами, переходило в корсет, ну а тот, в свою очередь — в юбку-метлу, опоясанную ремешком из змеиной кожи. И хоть юбка получила свое название отнюдь не потому, что в ней летали рассерженные ведьмы на метле, намек был вполне ясен. Изящный браслет на руке Нарциссы, если приглядеться, изображал весьма занимательную картинку: устрашающая кобра вцепилась в брюхо беспомощной щуке*, застежка будто бы невзначай была выполнена в виде цветка нарцисса.

«Я Ведьма! — словно бы гордо заявляла слизеринка всем своим видом. — Не стоит переходить мне дорогу».

Малфой, все еще ошеломленный и обескураженный видом своей спутницы, перевел глаза на Нарциссу. Его взгляд задержался на «говорящей» юбке, а затем скользнул по руке. Люциус прищурился, рассматривая узор, и тут же побелел от ярости. Его взгляд не сулил ничего хорошего, но девушка лишь гордо вскинула голову и отвернулась к своему кавалеру. Блэк понимающе усмехнулся и подал Нарциссе руку, приглашая на танец.

Вместе они выглядели изумительно — грациозная и изысканная Нарцисса и элегантный, уверенный Сириус Блэк, прекрасно чувствующий как себя, так и партнершу в танце. Блэк усмехнулся, и ему даже на секунду показалось, что он слышит скрип зубов Люциуса Малфоя, в данный момент пристально наблюдающего за их танцем. Беату же, казалось, ничего не было способно взволновать. Ее мать без особого удивления разглядывала дочь, грустно подперев рукой подбородок. Сама Серена могла бы посоревноваться нарядом как с Нарциссой, так и с любой другой ученицей Хогвартса.

Сириус до сих пор не был уверен в том, чего же он хочет добиться подобным пассажем. Заставить ревновать Беату? Немыслимо. Эта девушка не знала таких слов, как ревность и привязанность. Разозлить Малфоя? Что ж, это ему удалось. Но что дальше? Вызов на магическую дуэль? Кровопролитное сражение? Нарцисса, судя по ее отрешенному взгляду, думала о том же. Она сделала выпад в сторону Люциуса Малфоя, но не могла не понимать, что торжество ее будет недолгим — Люциус не стерпит подобного, а если семья прознает о том, что любимая дочь отвергла столь выгодную партию ради бездельника и бунтаря, Нарциссе не поздоровится. Но страха в ее глазах не было, и Сириус впервые заметил в своей кузине то, чего не замечал раньше — Нарцисса Блэк давно уже перестала быть домашней, хрупкой девочкой. Она медленно, но верно превращалась в уверенную в себе женщину — кровь Блэков не водица, и какому-то там Малфою не удастся так просто подчинить себе такую, как Нарцисса Блэк.

Дамблдор хлопнул в ладоши, прерывая размышления Сириуса и привлекая всеобщее внимание. После эпопеи с балом студенты справедливо опасались этой хитрой и задумчивой улыбки, играющей на губах директора.

— Я хотел бы представить вашему вниманию, — директор широко улыбнулся, — новый творческий коллектив, известный вам под названием «Мародеры». — Директор сделал паузу, ожидая реакции со стороны студентов, но те все еще переваривали услышанное. — Прошу вас, друзья.

Дамблдор небрежно махнул рукой, отчего огромные шторы, закрывающие собой полстены, разъехались в стороны, открывая вниманию зрителя вместительную сцену. Джеймс и Питер уже начали подниматься по ступенькам, Ремус весело подмигнул удивленной Эмили и поспешил за ними, а Сириус отчего-то остался в зале вместе со всеми.