— Я – тот самый Блэк. Прежний и проверенный, — монотонно повторил тот самый, прежний и проверенный Блэк. – А не то что? С Эванс пойдешь? Неужто уже сработался?

Джеймс скривился и замотал большой головой, так что очки упали и запрыгали по полу неуклюжим стеклянным звоном. Ремус, закутанный в одеяло и мирно посапывающий на своей кровати, проснулся, завозился и наконец оглушительно чихнул.

— У меня не было выбора. И, я тебе скажу, принимать в команду девчонок… — Джеймс мученически вздохнул, призывая очки обратно на нос. – Это не по мне. Дело превращается в один большой курятник, в котором летают пух и перья, а толку нет.

— Там летали пикси, — фыркнул Сириус.

Он посмотрел на дорогущие антикварные часы на своей руке и, спрыгнув с кровати, начал облачаться в черно-белый костюм. В таких либо хоронят, либо женятся, как сказал Джеймс.

— Пикси, да… — Поттер осклабился. — Возглавляемые МакГонагалл.

Сириус уставился на Джеймса нехорошими глазами, предостерегая друга от дальнейших выпадов. Но Джеймсу было плевать – он откровенно забавлялся, накручивая на палец длинный золотой шнур от балдахина.

— Говорят, она здорово потрепала тебя, старик. Кто бы мог подумать, что старая добрая Мэгги сделает из тебя обед для разноцветных мух.

Сириус пожевал губу, прикидывая что-то в уме, и без зазрения совести использовал беспроигрышный прием.

— Говорят, ты стал старостой, — сказал он. Лицо Джеймса вытянулось, а через мгновение пошло пятнами. – Я просто хочу сказать, Сохатый, что одним только своим присутствием я оказываю тебе честь. То есть, ты же понимаешь, разговаривать со старостой – это как-то не комильфо.

— Ах ты ж, сукин сын! – вспылил Поттер и замахнулся на Блэка палочкой, но тот со смехом отскочил.

Ремус что-то промямлил со своей кровати, но остановить потасовку был не в состоянии. Сириус, перепрыгивая с кровати на кровать и чуть не наступив на Ремуса, смеялся, а Сохатый безжалостно палил в него всеми известными ему заклинаниями, но все никак не мог попасть.

Дверь приоткрылась, внутрь скользнул холодок, а вслед за ним раздался не менее промерзший голос Эванс.

— Прекратите оба! – властные нотки в нем как бы намекали, что еще через пару лет девушка превратится в достойную мать и жену, а Поттер – в подкаблучника.

Она важно прошествовала в комнату, прижимая к груди флягу с драгоценным зельем. После участия в шалости с пикси Лили вообще приобрела немалую долю уверенности в себе.

— Лилс, он просто выводит меня из себя этой своей мерзкой наглой рожей, — недовольно проворчал Поттер, зорко наблюдая за Блэком, готовый в любую секунду отразить встречное нападение.

— Если помнешь или порвешь его костюм, придется потратить уйму драгоценного времени на его восстановление. Сшить такую дорогую ткань магией ничуть не просто! Прощание с Абраксасом начинается уже через три часа. А ведь надо еще…

— Все будет в порядке, — подал голос Ремус с дальней кровати, стремясь прекратить наконец весь этот шум и гам.

Он болел какой-то особой простудой, падкой только на оборотней, и чувствовал себя кошмарно. Поначалу порывался пойти с ребятами, но те быстро напомнили ему, что среди гостей на приеме в Малфой-мэноре могут оказаться оборотни. А эти парни быстро учуют незнакомого волка, и это сорвет все дело.

Лили оглянулась в его сторону, оглядела большой грустный комок из одеял и простыней и смилостивилась.

— Они справятся, — Ремус опечаленно шмыгнул носом.

— Гнусаво сказал он, — фыркнул Джеймс и кивнул головой на флягу в руках Лили. – Все готово?

Лили коротко кивнула. Блэк элегантно стряхнул с пиджака налипшее перышко, поправил манжеты рубашки с бриллиантовыми запонками и подозрительно оглядел туфли на предмет пятен.

— Я удовлетворен, — кивнул Блэк.

— А я-то думал, что ты говоришь своим маленьким шлюшкам после того, как они тебе дают?

— Джеймс!

— Извини, Лилс, я забыл о твоем присутствии, — безо всякой вины в голосе фыркнул Поттер. Конечно, не забыл. И конечно, не удержался от маленькой провокации. Ведь она так мило злится…

Лили, минуя Джеймса, без слов протянула Сириусу фляжку:

— Не забывай пить каждый час и не попадись, — ее руки подрагивали от волнения. Она уже почти была готова дать задний ход и отменить всю операцию. Джеймс почувствовал это и легонько приобнял Эванс за плечи, прошептав ей на ухо нечто очень милое и крайне пошлое. Лили зарделась, но расслабилась.

— Как скажете, леди, — Блэк учтиво наклонил голову и, хорошенько тряхнув флягу, сделал короткий глоток для проверки. Стоит отдать ему должное, он почти не поморщился.

Самоуверенный взгляд, гордая осанка, сильные и властные движения рук потекли, теряя свою привычную жесткость. Движения стали чуть более плавными и змеиными, волосы стремительно отрастали, белея на глазах – казалось, Блэк старится и седеет.

Но нет – мгновение позже, и безупречный Люциус Малфой, чуть повыше ростом и поуже в плечах, воздвигся над ребятами.

— Господи, — по-маггловски помолился Джеймс, — ты так похож на него, что я хочу тебе врезать.

— Но-но! – Сириус погрозил ему пальцем. – Этому телу предстоит очень трудный день. Вернее, ночь. Костюм сидит нормально?

— Да… — Лили мотнула головой, приходя в себя. – Только немного подправлю брюки и пиджак. Вот так. – Она колдовала, наверное, с пять минут, меняя костюм то так, то эдак, пока результат ее не устроил.

— Мы выдвигаемся сейчас?

Произнесенные слова упали холодным снежным комом, разом поубавив уверенности у всех присутствующих. Ремус примолк, перестав шмыгать носом, а у Лили на глаза начали наворачиваться слезы. Джеймс мигом сообразил что к чему и вовремя перехватил инициативу:

— Карета подана, кусок дерьма, — гаркнул он. – О, простите, ваше величество!

Нарастающее напряжение спало, и все тут же рассмеялись — немного натянуто, но со вполне искренними улыбками. Сириус беззлобно съездил другу по макушке и, распахнув ставни, легко вскочил на подоконник. Большая расписная коробка, кои так любила Вальбурга, запряженная фестралами, парила прямо перед гриффиндорской башней, покачиваясь от порывов предгрозового ветра. Блэк отворил дверцу, вспрыгнул на знакомую подножку и скользнул внутрь. Джеймс же поколебался секунду и последовал за ним.

— Чувствуя себя суженой-ряженой. Будто на смотрины меня везут.

— Джеймс!

Парень высунулся из кареты. Его доброе смеющееся лицо выглядело очень потешно на фоне резного окошечка, украшенного золотистыми разводами, но Лили было не до смеха.

Она высунулась ему навстречу из окна спальни, сморгнула предательские слезы и легко прикоснулась губами к губам Джеймса. Секундой позже он крепко обхватил ее за затылок, чуть оттягивая назад рыжие волосы, и впился в сладкие губы, ничуть не стесняясь чужого присутствия. Сириус и Ремус тактично молчали, разглядывая кто пол, кто потолок.

Лили опомнилась, лишь почувствовав легкий укус и соленый горячий привкус на нижней губе. Не успела она возмутиться, как Джеймс легонько оттолкнул ее назад, в спальню, подмигнул и скрылся в карете. Темно-зеленая шторка с едва слышным шуршанием отделила его от бушующего ветра и раскрасневшихся щек любимой ведьмы.

Карета, покачиваясь в воздушном потоке, плавно набирала скорость и через пару минут полностью скрылась вдали.

— Я так волнуюсь за них, Ремус, — тихо произнесла Лили в пустоту, но ветер со свистом рассек ее слова и разметал волосы.

— Все будет в порядке, — буркнул себе под нос Люпин и высморкался. – Они справятся. Потому что, если нет… — его взгляд стал печально-серьезным. – Мы вряд ли их больше увидим.

Лили вздрогнула.

*

В тонких похудевших руках Эрики Малфой была колдография, запертая в тяжелой черной раме под стеклом. С колдографии на нее стальным взглядом смотрел муж и робко улыбался единственный сын, тогда ему еще было четыре. Миссис Малфой хотела больше детей, но слабое здоровье едва позволило выносить первенца, что уж там говорить о втором ребенке?