— Какого хрена здесь вообще происходит? – вежливо осведомился он.

— Сестренка попросила помочь, и я помогла. Привела ей всех пикси, что нашла в округе. Мне кажется, я чуточку перестаралась, — задумчиво добавила Ева, провожая взглядом верещавшую Нарциссу Блэк, которая летела на большом «ковре-самолете», полностью состоявшем из маленьких пикси. Девушка была лохматой, страшно перепуганной и даже немного заплаканной. Сириус знал, что Цисса ужасно боится высоты.

— Ради этого зрелища я готов протерпеть нашествие этих уродцев еще как минимум сутки, — присвистнул Сириус, одобрительно щелкнув языком.

— Как скажешь, — пожала плечами Ева.

— Что? Нет! Сто-о-ой!..

Ева, хохоча как заправская ведьма, легко перемахнула через перила лестницы и скрылась этажом ниже, оставив Блэка в одиночку разбираться с коварными малышами, неустанно атакующими гриффиндорца. Впрочем, те скорее просто лезли ему в лицо, как надоедливые мухи, но особого ущерба не причиняли.

— Ой, сейчас что-то будет… — прошептала Полная Дама, когда новая стая разноцветных, как конфетти, пикси влетела в распахнутое окно с восседавшей на них МакГонагалл.

Женщина явно нашла способ управлять летунами и теперь отдавала им приказы властным, дрожащим от ярости голосом. Ее волосы растрепались, мантия была разорвана, но уже ничто не могло остановить суровую Минерву МакГонагалл. Она была похожа на древнегреческую богиню войны – Афину Палладу, и Сириус, честно признаться, немного струхнул.

Заметив Блэка, профессор на секунду замерла, а потом в ее глазах мелькнуло нечто дьявольское. Будто именно в этот злосчастный момент МакГонагалл решила отомстить Мародерам за все те бесконечные проделки, из-за которых она не спала по ночам.

Сириус же только избавился от последнего нападения пикси и стоял, тяжело дыша и держась рукой за стену, а те кружили рядом, переговариваясь на своем непонятном языке и явно замышляли что-то каверзное.

«Я знаю, что вы причастны ко всему этому, мистер Блэк!» — говорили глаза МакГонагалл.

Сириус отчаянно замотал головой (стоит отметить, совершенно искренне), но было поздно.

— В атаку! – закричала МакГонагалл, и управляемые ею пикси рванули вперед.

И только невозмутимый каменный Хогвартс продолжал стоять, снисходительно наблюдая за той вакханалией, что снова творилась в его стенах.

В конце концов, во времена учебы Дамблдора и Минервы он видел и не такое!

========== Глава XXV: Девочка из Ниоткуда ==========

— Я не хочу жить, мадам Помфри.

Женщина вздохнула, на мгновение прикрыла глаза и потерла лоб.

— Я всего лишь человек, а мне даровано столько благ. Магия!

Мадам Помфри подперла рукой подбородок и меланхолично уставилась на сидящую перед ней русоволосую девушку. Хрупкая, как ломкий стебелек, пуффендуйка сжалась на стуле, сцепив руки в замок, и трясущимися губами выговаривала проклятия в собственный адрес.

Исключение учеников из Хогвартса в том масштабе, в каком предполагалось, не могло пройти мимо общественности и внимания Министерства. А потому, все кандидаты на отчисление пока что находились в пределах школы, внося еще больше хаоса в происходящее.

Вспышки «депрессии» вспыхивали то там, то здесь. Полукровки и магглорожденные пытались вешаться, резать себе (и друг другу!) вены, дышать сон-травой, воровать яды у Слагхорна из подвала, но их отлавливали, откачивали и приводили в себя. Лучше им все равно не становилось, а по школе уже начали гулять первые шутки: мол, раз за день никто не предпринял попытки к самоубийству, значит, что-то пошло не так.

Самое страшное заключалось в том, что подобные шутки, будучи крамольными еще неделю назад, сейчас стали почти что нормой.

Мадам Помфри очень устала, но поручение Дамблдора «открыть кабинет психологической помощи» невозможно было игнорировать. Там попеременно дежурили добровольцы, включая Лили Эванс и даже Беату Спринклс. Правда, после того как последняя чуть не довела до суицида одного из слизеринцев, забредших в Больничное крыло за зельем от головной боли, от ее помощи тактично отказались.

— Мадам Помфри, что мне делать? Я недостойна этой силы! – девочка проскандировала фразу с невиданной патетикой и, конечно же, переиграла.

Медсестра удивленно уставилась на «пострадавшую», а после громко и витиевато выругалась.

— Опять уроки прогуливаем?! Да что ж это такое! Живо на занятия!

— Но я страдаю!

— Так займись работой! И времени на страдания не останется!

Дверь за взъерошенной и раздосадованной пуффендуйкой гневно захлопнулась, но не прошло и пяти минут, как в нее постучались снова. Мадам Помфри недовольно оглянулась и только облегченно выдохнула – Лили Эванс она была рада всегда.

— Что-то случилось, золотце?

Лили замялась:

— Эм-м… В общем, Джеймс… Он снова с лестницы упал.

Щеки Лили залились румянцем под проницательным взглядом мудрой Помфри.

— А может быть он, на правах старосты, решил, что может безнаказанно линчевать слизеринцев? – мадам Помфри нехорошо прищурилась.

— Мне он сказал, что упал с лестницы, — твердо произнесла Лили, полностью заходя в палату и закрывая за собой дверь.

Зеленые глаза озорно блеснули, свет факела встрепенулся и ровно лег на отливающие медью волосы. Медсестра ненароком залюбовалась и мысленно посетовала на то, что столь прелестные девушки достаются таким смутьянам, как Джеймс Поттер. Впрочем, в глубине души она относилась к Джеймсу, как к племяннику – нечто среднее между родным сыном и отпрыском лучшего друга.

— Мне немножко, — Лили расценила молчание Помфри по-своему, и уверенности в ее взгляде снова поубавилось. – Он несильно… упал.

Мадам Помфри покачала головой и удалилась отыскивать лекарство в закромах. Когда ее тяжелые веские шаги затихли за дверью, Лили воровато огляделась и, словно тонкая проворная выдра, скользнула к соседнему шкафу. Оборотное зелье, предназначавшееся Сириусу, ждать не могло.

Когда Лили, поминутно извиняясь и улыбаясь как-то особенно виновато, вышла за дверь, мадам Помфри-таки заподозрила подвох. Но проверять было лень, а в потайном шкафчике пряталась бутылочка шоколадного ликера, да и Флитвик обещал заглянуть к вечеру…

Пожалуй, ингредиенты она все же проверит потом.

*

— Это правда? Это не твои пьяные бредни и не результат обморожения мозгов? – сощурился Джеймс.

В мальчишеской спальне было сумрачно, в раскаленной печке, стоявшей по центру комнаты, тлели угли, а парни разместились на неубранных кроватях – без стеснения закинув ноги в тяжелых ботинках прямо на белоснежные простыни.

— Я же сказал! – Блэк ударил себя кулаком в грудь. – Я дал тебе слово, что с родителями все в порядке!

Джеймс скрестил руки на груди, продолжая парализовать Блэка взглядом. Калейдоскоп последних событий слепил разноцветьем красок и оттенков. Готовилось выступление Дамблдора в министерстве магии, а вместе с ним и отчисление невообразимого количества учеников. Джеймса скоропалительно перевели в должность старосты, и он до сих пор не мог понять, как можно снимать баллы со своих за то, что те ненароком подожгли пижаму Филча? Да и ночное отсутствие Блэка, налет пикси, самоубийство гриффиндорки…

Все это было совершенно немыслимо и странно. Поттер пытался уложить кусочки событий в одну цельную картину, но получался лишь огромный ворох из обрывков, друг к другу не подходящих. А теперь еще и Сириус – лучший и бессменный друг – клянется, что все в порядке, отказываясь делиться с Джеймсом информацией. Да так, будто у него в первый раз не встал рядом с девушкой, и он боится в этом признаться.

Джеймс крякнул и тяжко вздохнул.

— Пусть так, — неохотно сказал он. – Возможно, ты говоришь правду… – И уставился на Блэка взглядом «Ну рассказывай уже! Что ты ломаешься как девка?».

— Сохатый, кончай дурить, я не предатель и не трус, — ответил Блэк голосом «Я ничего не знаю, иди-ка ты нахрен».

Они помолчали, упрямо глядя друг на друга.

— Нам с тобой идти на дело этим вечером, и я хочу быть уверен, что ты – тот самый Блэк. Прежний и проверенный, — попробовал надавить Джеймс еще раз.