— Удар изнутри?

— Вроде того, — кивнула Лили. Руку она так и не убрала, изредка перебирая пальцами и почти невесомо касаясь ладони Джеймса, отчего у того по всему телу то и дело пробегал табун мурашек. — И Эмили окажется под ударом. Кроме того, это неплохой шанс выследить Малфоя и его компанию — едва ли он будет действовать один. А даже если и так… все равно.

— У нас есть карта, — медленно сказал Джеймс. — Нужно просто выследить ублюдка, поймать тот момент, когда он будет на территории Хогвартса… Ну или не он, а кто-нибудь из его шавок. Но в одиночку действовать бессмысленно. — Джеймс был уверен в своих силах, но никак не в силах Лили, какой бы храброй и воинственной она не была.

— Я, ты, Питер, Элиза, Эмили…

— Элиза?

— Девушка Питера, Джеймс! Мог бы запомнить.

— Действительно, такое случается не часто, — ухмыльнулся Поттер и тут же получил легкий подзатыльник. — Дамблдор снимет с нас шкуру, если мы опять будем действовать за его спиной.

— Дамблдор даст добро, Джеймс. Я уже говорила, что мое появление в Гренобле должно так или иначе спровоцировать Лорда и Пожирателей. Сейчас для них наилучший момент. Охрана школы ослаблена, почти все волшебники будут около Хогсмида. Знающему ученику не составит труда пробраться в замок, особенно при наличии сообщников.

— Лили, ты… ты имеешь в виду, что они придут за тобой?

— Я не знаю, — мотнула головой Эванс. — Я просто предполагаю. Это имеет смысл, разве нет? — она закусила губу. — Их цель — магглорожденные. И им необходимо показать свою силу, пошатнуть веру в Дамблдора. Значит, логично было бы выбрать наиболее подходящую жертву — а если жертвой буду я, они убьют двух зайцев одним выстрелом. Избавятся от надоедливой мухи и покажут свою власть.

— Убить?! Эванс, ты думай, что говоришь! — взбеленился Поттер. Он подорвался с кресла, навис над Лили и с силой тряхнул ее за плечи. — Не хочу, чтобы ты была приманкой, ты ведь к этому клонишь, разве нет?

— Какого черта, Джеймс! — Лили тоже пошла в наступление, резко вскакивая и вынуждая Джеймса отступить. — Это война! Не буду я сидеть сложа руки только потому, что ты боишься за мою жизнь!

Джеймс прикрыл глаза, медленно вдохнул и с шумом выдохнул. Все же Лили Эванс была истиной гриффиндоркой и переубедить ее можно было только убив.

— Хорошо, продумаем план. И напиши Питеру, чтобы он был здесь.

— Уже, — буркнула Лили, стыдясь своей вспышки ярости. — Держи свою дурацкую карту наготове.

***

Слизеринские гостиные, то же время

— Итак, Питер, — усмехнулся Розье и окинул мальчика оценивающим взглядом. — Я не ожидал, что ты столь быстро откликнешься на наше предложение.

Питер сглотнул, глядя Розье прямо в глаза. «Только-бы-не-выдать-себя-только-бы-не-выдать-себя-только-бы-не…» — скороговоркой проносилось в его мозгу. Утром с совой ему пришла записка не от кого иного, как от Люциуса Малфоя. Письмо было достаточно стандартным: «Мы верим, что вы Питер — один из достойных, бла-бла-бла, несмотря на ваше происхождение, бла-бла-бла. Мы можем позаботиться о вашей матушке, бла-бла-бла…»

Это пока еще была вежливая угроза, и что последует далее, Питер тоже отлично понимал. Он не рискнул идти к Дамблдору сразу после прочтения, опасаясь слежки, а потому решил взять ситуацию в свои руки. В письме Малфой недвусмысленно намекал на Слизерин, мол, «ты найдешь там соратников», и Питер, дождавшись позднего вечера, чтобы не столкнуться с кем-нибудь неподходящим, отправился прямо в изумрудную гостиную. Стоило ему появиться у портрета, как словно из ниоткуда возник омерзительно льстивый Розье со своими прилизанными черными волосами и подхватил Питера под руку. Наверное, по наказу Малфоя парень дежурил здесь весь день, как распоследняя собачонка. Розье провел Петтигрю в уголок гостиной, поставил перед ним чашку с душистым чаем, тарелку с пирожными и словно бы невзначай сверкнул золотым перстнем на левой кисти.

Питера тошнило от этой показной лести, подхалимства и наигранного уважения. В глазах Розье застыло ничем не прикрытое презрение — он знал, что Питер является полукровкой, но против решения Малфоя идти не смел. К чаю Питер не прикоснулся, опасаясь веритасерума, по той же причине он проигнорировал пирожные. Всё в гостиной Слизерина вызывало в нем отвращение, но он не мог отступить. Не теперь, когда уже все для себя решил.

— Почему вы пришли, Питер? — склизким ядовитым голосом спросил Розье.

— Почему мы говорим об этом прямо в гостиной? Это опасно, нас могут заметить. — Питер показательно окинул взглядом комнату, игнорируя вопрос слизеринца. Розье дернулся, но решил «простить» Питеру его маленькую дерзость.

— Вы же понимаете, Питер, что здесь для вас нет врагов. Вы можете доверять моим братьям и сестрам, — Розье позволил себе скупую улыбку. — А в последствии, быть может, и вашим.

— Тем более, что большая их часть сейчас прикрывает армию Сивого? — холодно отчеканил Питер, не поддаваясь на обольстительный тон.

— О, я вижу вы более осведомлены, чем я мог предполагать… — насмешливо протянул слизеринец и смолк, словно бы ожидая продолжения, но Питер упрямо молчал. — Что ж, в таком случае я не понимаю, какие еще объяснения и аргументы вам необходимы?

Вопрос был риторическим, и Розье, сделав крохотный глоток из чашки, заговорил снова:

— Итак, Питер, Люциус уведомил меня о вашем приходе. Также Люциус полагает, что вы можете стать нашим новым сторонником. Не могу не поинтересоваться, а что же вы сами думаете обо всем этом? — Розье откинулся в кресле, сцепив перед собой руки, и Питер мог бы поклясться, что это ничтожество сделало себе маникюр.

— Я не совсем… не совсем понимаю ход мыслей Малфоя. — Слизеринец снова дернулся, словно не мог понять, как такое никчемное создание, как Питер, позволяет себе называть Малфоя просто по фамилии. — Я с Гриффиндора, мои друзья с Гриффиндора. Все мы пострадали во время последнего нападения Пожирателей, и я не вижу ни одной причины, по которой я согласился бы помогать Лорду и его… сторонникам.

Питер колебался: с одной стороны, явно дерзить Розье он не мог — тот решил бы, что Питер совершенно не подходит им в качестве шпиона, и план Дамблдора бы сорвался. С другой стороны, если бы Питер слишком быстро согласился или стал лебезить, слизеринец мог заподозрить что-то не то.

— Но вы пришли, Питер, — хмыкнул Розье и с улыбкой посмотрел на Петтигрю. У него было лицо человека, который был уверен в своем всезнании и всепонимании человеческих душ и страстей. — Вы, вероятно, обдумали ситуацию и нашли в ней определенные плюсы.

Розье замолк, Питер судорожно искал ответ на этот вопрос и не находил. Какие плюсы, по мнению этого слизняка, Питер мог найти в предательстве?

— Молчите, Питер, что ж… Не бойтесь. Ваш поступок не будет трактован нами превратно, мы все понимаем, что вы просто устали от гнета двух своих друзей — Поттер и Блэка, от их непомерного бахвальства и наглости. Вы хотите взойти на пьедестал сами, так, чтобы никто не заслонял вас. Это здоровое амбициозное желание, которое может возникнуть у каждого уважающего себя волшебника.

Питеру очень хотелось фыркнуть или просто плюнуть Розье в лицо, но он сдержался. Наклонив голову и уставившись в свои руки, он снова промолчал. Розье воспринял этот жест, как согласие, и продолжил нести тошнотворную чушь.

— Конечно, вы также не можете не понимать, что слава, возможность быть среди чистокровных, — Розье явно намекал на полукровность Питера, — а также материальное богатство ждут вас, если вы все же решитесь вступить в наши ряды. Безусловно, нужно понимать, что служение Лорду связано с большой ответственностью, но и с не меньшей честью.

— Что же будет, если я откажусь? — по возможности ровно спросил Питер, раздумывая над тем, насколько у них разные с Розье понимания чести.

— О, мой дорогой друг, — улыбнулся Розье, и Питер почувствовал, как внутренности в нем заворачиваются от отвращения. — Вы и ваша матушка можете получить не только богатство, но и долгую жизнь. Очень долгую. В случае же вашего отказа все может быть… иначе.