Гермиона громко вздохнула и, быстро обернувшись, на секунду встретилась с пронзительным, полубезумным, но однозначно тёплым взглядом Драко, а в следующую — крепко обняла его и сильно прижалась щекой к его груди, больше не в состоянии сдерживаться. И когда он притянул её к себе так, словно боялся, что она отстранится от него, нервы окончательно сдали, и она заплакала уже в открытую, от ощущения безграничного счастья, которое пульсировало в груди, вырывая судорожные всхлипы.

Ей было плевать, что на них смотрит добрая половина зала, ведь Гермиона ещё никогда не чувствовала себя такой защищённой, как в объятиях Драко, пока музыка кружила вокруг них, будто нашёптывая светлую песнь о том, что у них двоих ещё всё может получиться, что их любовь настолько крепка, что способна вынести всё.

Гермиона не знала, сколько они простояли, вжимаясь друг в друга так, словно боялись, что один из них исчезнет, но в какой-то миг, когда слёзы высохли, а эмоции понемногу начали поддаваться контролю, она медленно отстранилась и несмело взглянула на Драко.

— Ты, кажется, приглашала меня на танец? — встретившись с ней глазами, спросил он с непроницаемым выражением лица, хотя в его взгляде… Боже, она никогда не видела в нём столько эмоций и теплоты, как в этот момент.

— А разве не партнёр должен подать импульс к движению? — парировала Гермиона, вскинув бровь, и спустя секунду на губах Драко появилась лёгкая усмешка.

Не сводя с неё глаз и не говоря ни слова, он очень плавно прошёлся пальцами по её спине, а затем и по внутренней стороне левой руки по направлению к ладони. И в этом прикосновении чувствовался такой трепет, такая боязнь спугнуть её, что тело Гермионы невольно покрылось мурашками. Она понимала — они оба сейчас стоят на краю, и стоит сделать лишь одно неосторожное движение — они шагнут в пустоту и будут падать, падать, падать, сливаясь воедино, переставая замечать, где начинается он и заканчивается она, и поддаваясь головокружительной страсти, которая уже не была продиктована обычной похотью, а рождалась из выстраданной любви.

Гермиона рвано выдохнула и снова задрожала, чуть отстранившись и еле сдерживаясь, чтобы не наброситься на Драко в поцелуе прямо тут же, на глазах у сотни волшебников, чье мнение, впрочем, ей было безразлично. Просто сейчас, когда первые эмоции начали стихать, она почувствовала, что между ними всё ещё есть стена из невысказанных слов, из неразрешённых проблем, которые поднимали сотни вопросов и вселяли сомнения: что дальше?

Но Гермиона не хотела об этом думать.

Она хотела сполна насладиться близостью с Драко, хотела вновь станцевать с ним, если им это удастся, конечно…

Она хотела жить одним моментом. Но при условии, что в этом моменте будет он.

Положив правую руку на его плечо и до сих пор не веря, что это происходит на самом деле, она взглянула в тёмные от желания глаза и почувствовала, как он сделал первый шаг. Гермиона двинулась за ним, идеально следуя его импульсу, и ей показалось, будто не было этих долгих месяцев разлуки, будто они по-прежнему в том августе, в «Магнолии», где научились чувствовать друг друга в танце, а затем и за его пределами. И в это мгновение, когда они танцевали, уже будучи немного другими людьми после серии ошеломительных событий и ударов, едва не заставивших их разлучиться навсегда, их танго стало совершенно другим — более осмысленным, более пронзительным и живым в эмоциях, что скользили в их сдержанных движений, вот-вот норовя вырваться наружу. Гермиона отстранённо слышала, как окружающие шепчутся вокруг них, краем глаза видела, что они кивают головами в их сторону и наверняка неприязненно обсуждают, но ей было всё равно. Она просто смотрела в глаза Драко и находила в них отражение собственных чувств, от которых с каждым новым аккордом мелодии учащалось дыхание, а внизу живота разрасталось густое желание. Эта напряжённая сдержанность их танца, которая была лишь последним, за что они цеплялись в попытке окончательно не сойти с ума и не овладеть друг другом прямо здесь, была настолько дурманящей, манящей, поднимающей со дна души самые отчаянные эмоции, что в какой-то миг, когда Драко, не удержавшись, провёл ладонью по её бедру, с губ Гермионы слетел лёгкий стон, а потом…

Всё.

Моментально их самообладание полетело к чёрту, и Драко, резко отстранившись, с безумным взглядом, схватил Гермиону за запястье и потащил к выходу, не дожидаясь конца мелодии. Он шёл так быстро, что ещё чуть-чуть, и ей пришлось бы за ним бежать, но, напротив, ещё никогда время не тянулось так медленно: терпеть почти не было сил. Миновав широкие двери, они оказались в просторном холле, из которого завернули в узкий коридор. У Гермионы было ощущение, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди, её даже немножко подташнивало от предвкушения, возбуждения и нетерпения, поэтому когда Драко, рванув на себя, затащил её в какую-то тесную нишу, скрытую тяжёлыми бархатными шторами, она не смогла сдержать очередной сдавленный стон, а Драко, очевидно, не смог сдержать себя.

Он накинулся на её губы, словно смертельно раненный в попытке в последний раз насладиться горячим, выстраданным, смешанным со слезами поцелуем, за который не страшно умереть. И она дала ему это — полную власть над собой, почти до хруста раскрывая рот, неистово языком встречая его и позволяя всё, абсолютно всё его рукам, которые дрожали от возбуждения, беспорядочно блуждали по телу, словно хотели запомнить, или вспомнить, каждый его изгиб. Гермиона задыхалась, не желая отстраняться даже для того, чтобы сделать вздох, потому что ей было катастрофически мало, так давно катастрофически мало его. И она, впившись пальцами в шею и затылок, лишь притягивала Драко ещё ближе, вжималась в его бёдра ещё плотнее и нетерпеливо тёрлась о возбуждённую плоть, едва не рыча от досады, что между ними ещё слишком много одежды.

Внезапно Драко на миг, чудовищный, самый долгий в её жизни миг, оторвался от неё, чем вызвал разочарованный всхлип, уже в следующую секунду сменившийся поражённым вздохом, когда он нетерпеливо смял подол её длинного платья по направлению к бёдрам и тут же сжал их до боли, резко впечатав её в стену и прикусив шею так, что наверняка завтра там проявятся отметины.

— Я хочу тебя, я так хочу тебя, Гермиона… — хрипло прошептал он, в то время как его рука скользнула между их телами и, сдвинув трусики в сторону, дотронулась до неё так, что Гермиона, судорожно ловя ртом воздух, поняла — ей его мучительно не хватает, он просто ускользает куда-то вместе со способностью мыслить, пока она словно где-то вдалеке слышит собственные стоны и осознаёт, что двигается навстречу, сама насаживается на пальцы Драко, требуя ещё, сильнее, глубже, снова, опять, и…

Она резко уперлась ногой в противоположную стену и вцепилась в плечи Драко в попытке не упасть, осознавая, что улетает, ускользает из реальности, ощущая, как сокращаются мышцы, как тело бьют неконтролируемые судороги, а с губ срываются настолько громкие стоны, что в какой-то момент она почувствовала прижатую к своим губам руку Драко и услышала его жаркий шёпот, но не смогла разобрать ни слова. Она слишком сильно, слишком отчаянно и долго мечтала повторить то, что у них уже когда-то было, и сейчас, когда её желания исполнялись, она не могла сдерживать эмоции, не думая о том, что её может услышать любой, кто окажется поблизости.

И лишь страх, что Драко вдруг исчезнет, растворится, как все те многочисленные горькие видения, преследующие её по ночам и ускользающие к утру, заставил Гермиону открыть затуманенные глаза, а пальцы скользнуть к его паху в желании поскорее ощутить его, прикоснуться к нему и сделать всё, чтобы он последовал за ней, чтобы был рядом.

Чтобы он одновременно с ней взлетал, а потом медленно падал, падал, падал, но никак не мог упасть, ощущая, что этому чувству, смешанному с физическим наслаждением, не будет конца.

— Не здесь, — внезапно услышала она звенящий от напряжения голос Драко, но всё же упрямо расстегнула ширинку и, поддев резинку боксеров, прикоснулась к нему горячей ладонью.