— Да, Блейз, есть: я люблю Гарри, и он меня тоже любит. Я выхожу за него замуж через несколько недель и собираюсь прожить с ним всю жизнь. И знаешь почему? — произнесла она дрожащим голосом и сделала шаг к нему. — Потому что он боролся за наши отношения, несмотря на то, что думал: всё потеряно. И теперь я понимаю, что приняла правильное решение, согласившись выйти за него. Он — моё настоящее, а прошлое должно оставаться прошлым. Думаю, ты согласишься с этим.

Ему словно кто-то зарядил под дых. Блейз не мог поверить в то, что услышал. Ведь это означало крах, окончательно и бесповоротно, конец всем его затаённым надеждам. И сейчас все его прошлые попытки смириться казались смехотворными, до боли жалкими.

— Но я…

— Я уверена, что согласишься, — слегка повысила тон Джинни, а затем с сожалением посмотрела на него. — Блейз, ты понял это ещё два года назад. Если бы не этот курорт, мы бы, возможно, так никогда и не встретились вновь.

Осознание, что она была права, разрасталось с каждой секундой всё быстрее, и ему не оставалось ничего, кроме как признать: нет смысла надеяться, и слишком поздно во что-то верить.

— Я не смогу отпустить тебя, — после недолгого молчания проговорил Блейз, словно со стороны слыша свой тихий голос, показавшийся незнакомым.

Лицо Джинни смягчилось, и он увидел, что в её глазах стоят слёзы. Он отстранённо наблюдал, как медленно она подошла к нему, а затем провела рукой по плечу.

— Ты уже сделал это. Несколько лет назад, — почти шёпотом сказала она и едва ощутимо коснулась губами его щеки. — Прощай.

Её «прощай» звучало в голове ещё очень долго, и даже слова песен, игравших на маскараде, складывались только в него. Конечно, ему было хреново, но, с другой стороны, после третьего бокала огневиски, Блейз понял, что чувствует вместе с тем странное облегчение: он наконец избавился от ощущения чего-то тяжёлого, годами живущего в душе, столько времени тяготившего сердце. Джинни сказала ему то, что он долго не хотел признать, зато теперь понял, как глупо было держаться за прошлое, которое сам же отпустил несколько лет назад. Им двоим давно нужно было двигаться дальше, и, наверное, к счастью,что встреча на этом курорте помогла это осознать.

Внезапно его внимание привлёк звук разбившегося справа бокала.

— Ой, простите, сеньор! Кажется, я немного пьяна, — извинялась сидящая по другую сторону фуршетного стола брюнетка с волосами до плеч перед стоящим рядом мужчиной в белых брюках, на которых расползалось красное пятно от вина.

— Вам пора прекратить пить, юная леди. Вы однозначно перебрали! — неодобрительно отозвался волшебник, палочкой вычищая ткань.

— У меня разбито сердце, разве это не служит оправданием, как считаете? — с этими словами она неловко отсалютовала новым бокалом и повернулась к Блейзу.

Он удивлённо моргнул.

Чёртов свет.

Перед ним сидела Элиса, прекрасная итальянка, по всей видимости, недавно отвергнутая его лучшим другом. Конечно, для Блейза это было вполне ожидаемо, хотя он, наверное, никогда не поймёт предпочтений Драко при выборе женщин. Глядя на красивое, утончённое лицо Эл, изящную фигуру и стать, сложно было представить, что такую девушку можно бросить.

— Привет, крушительница стекла, — наконец, вскинув бровь и усмехнувшись, сказал Блейз первое, что пришло в голову.

— Прости, а мы разве знакомы? — захмелевшим голосом спросила она, склонившись чуть ближе, и внезапно её лицо озарилось. — Ах точно! Я вспомнила тебя. Ты же друг Драко, верно?

— Ну, во всяком случае, был другом, ­— удручённо откликнулся Блейз и отпил из своего бокала.

— И я была его другом, представляешь? Как оказалось, только другом и была. Видишь, как много у нас общего, — Элиса ответила ему такой же невесёлой улыбкой. — Вот только у тебя вряд ли разбито сердце, поэтому ты не пойдёшь танцевать, в надежде на минуту забыть, что тебя совсем недавно бросили.

Губы Блейза непроизвольно растянулись в ухмылке.

— Пока что я вижу только одно различие: я не бью бокалы, в отличие от тебя. Но в остальном — ты права: у нас действительно много общего. Поэтому, что касается танца двух неудачников, почему бы и нет?

— Так тебя тоже бросили? — недоверчиво посмотрела на него Эл.

— А то, — отозвался он.

И в миг, когда они обменялись понимающими взглядами, сдобренными мрачными усмешками, Блейз понял, что этот вечер вовсе не такой ужасный, как он представлял.

*

Казалось, он целую вечность барабанил в бунгало Грейнджер. И наверняка продолжил бы это делать, если бы не испуганный домовой эльф, который, увидев его состояние, осторожно сообщил, что «сеньориты» нет дома, а затем быстро исчез. Это было правильным решением: услышав эти слова, Драко впал в состояние неконтролируемой ярости, отчего с особым остервенением ударил кулаком в упрямую дверь. Он потратил уже добрый час, чтобы найти Грейнджер, но пока поиски были безуспешны. Драко прочесал почти все окрестности «Магнолии», старательно избегая лишь места проведения бала-маскарада, пару раз навестил бунгало Гермионы в надежде, что она наконец-то откроет долбаную дверь, и даже набрался наглости спросить у идиота Уизли, уединившегося на лавочке со своей девицей, не видел ли тот Грейнджер. Конечно, Вислый сильно удивился такому вопросу и уже явно собирался изрыгнуть всё, что об этом думает, если бы не глупая брюнетка, которая притянула «Ронни» за руку, и, прошептав тому что-то на ухо, заткнула его поцелуем. В другой ситуации Драко не преминул бы сострить на эту тему, но не когда ему катастрофически необходимо было её найти. И если он посчитал, что Уизли поможет в этом - очевидно, он в дерьме даже больше, чем мог себе представить.

Драко медленно развернулся и, прислонившись спиной к стене, обессилено сполз по ней на пол. Чёрт, как же он устал! Этот вечер так прекрасно начался, кто бы мог подумать, что он закончится так отвратительно. Конечно, этого стоило ожидать — приезда Эл. Но, мать его, не так, не в такой миг, когда он был по-настоящему счастлив, хотя это и было не главным. Главным было, что тогда была счастлива Грейнджер, счастлива с ним.

«Я догадывалась, что ты любишь её».

Отлично, блин.

«Ты никогда ни на кого не смотрел так, как сегодня на неё».

Превосходно.

Вновь в его голове слова, которые он никак не мог забыть. Слова, вспоминая которые, Драко чувствовал, как что-то внутри переворачивалось, а затем разрасталось тревожным клубком и норовило окончательно довести его до ручки. Он обязан был в этом разобраться, но точно не собирался этого делать, пока не увидит Грейнджер.

Последняя мысль заставила его подняться на ноги. Нужно было решить, куда идти дальше, ведь он побывал уже практически везде, разве что, как и обещал, не вернулся на бал. А что если Гермиона там? Обдумала всё своей умной головой и, послав к чёртовой матери, поспешила продолжить веселье? Просто вычеркнула его из своей жизни и нашла утешение в объятиях какого-нибудь смазливого придурка наподобие Матео или тех, кто глазел на неё весь вечер?

Кулаки Драко сжались, и он уверенно зашагал в сторону главного пляжа.

Ну уж нет. Он заставит её выслушать, заставит понять, что на самом деле, чёрт возьми, происходит. Он вывернет душу наизнанку, препарирует своё сердце, позволит ей увидеть, насколько она ошибается. Нужно только её найти, и раз он не сможет сам зайти в зал - непременно отыщет способ узнать, там Грейнджер или нет.

Уже показались яркие огни и люди в карнавальных масках, когда Драко замедлил ход, почувствовав вину за своё эгоистичное поведение. Он обещал Эл, что она больше не встретит его на курорте. Та хотела забыться — так ли невелика вероятность, что она сейчас, скажем, прогуливается по магнолиевому саду или разговаривает с кем-нибудь неподалёку? И если она увидит его - это непременно причинит ей ещё больше боли, а Драко не мог себе позволить заставить её страдать сильнее. Элиса не заслуживает такого отношения, однозначно, да и сам он привык исполнять свои обещания.