Она улыбалась Поттеру, танцевала с ним и смеялась так, словно тот был самым остроумным мудилой на свете. И Блейз злился. Стоял возле фуршетного стола, облокотившись на колонну, осушивал бокал за бокалом, стискивая стекло так, что пальцы белели, и молча смотрел, как та, которую он любил, порхает всего в нескольких метрах, даря всю себя не ему.

И, когда объявили древний вальс, когда Блейз осознал, что обязательно станцует с Джинни, в его душе расцвела гадкая надежда: хотя бы на краткий миг, пока они будут танцевать вместе, она будет только его. На протяжении всей мелодии он предвкушал встречу, жил ожиданием близости, и это ощущение не мог испортить даже Малфой, который устроил целое представление с Грейнджер.

Они снова вместе. Смешно было ожидать другого.

Лишь на секунду Забини с тоской задумался, как легко он потерял друга, пытаясь помочь той, которая, несмотря на любовь к нему, вскоре станет чужой женой. Уже потом он осознал, что Драко всё равно когда-нибудь поймёт, узнает причины, хоть это и будет означать, что он, Блейз, старался зря.

Предал дружбу из-за женщины. Браво, Забини! Ты жалок. Можешь выпить ещё огневиски или утопиться в нём. Лучше утопиться.

А затем… Затем он танцевал со многими, заканчивая быстрее, чем это было нужно, и, когда уже под финал мелодии увидел перед собой её лицо, на какое-то время впал в ступор. Они смотрели друг на друга всего секунду, одинаково оцепенев, но это была самая длинная секунда из всех, что ему удалось пережить. А в следующую - Джинни отвела взгляд и нахмурилась, так и не сказав ни слова. Он только услышал едва уловимый вздох в момент, когда притянул её к себе, хотя это могло ему лишь показаться.

Блейзу отчаянно хотелось завести разговор, но он не знал, что может сказать в этот миг. Вновь рассуждать об их неудавшихся отношениях? Глупо. Пытаться с помощью слов вернуть её? Смешно. И уж точно он не хотел спрашивать, как скоро Джинни станет грёбаной миссис Поттер. Он лучше вывернет себе кишки и задушит себя ими, чем позволит себе вспомнить об этом. Но вальс совсем скоро должен был закончиться, поэтому он всё же начал говорить, пусть тема и была второй в его личном списке «Лучше умереть, чем обсудить».

— Похоже, наши старания бесполезны. Вряд ли хоть что-то способно отвадить Грейнджер от Малфоя.

Она подняла на него удивлённый взгляд, а затем насупилась. Её глаза зло блеснули.

— Наши старания? По-моему, только ты имеешь свойство лезть не в своё дело! Какого чёрта ты ей наговорил тогда в гримёрке?

Блейз опешил. Как? Она не понимает?!

— Я делал это ради тебя, и ты не хуже меня знаешь: это была неплохая попытка призвать её к морали. Кто предполагал, что Грейнджер окажется куда аморальнее, чем я думал! — непонимающе покачал он головой. — Но ты… Почему ты злишься? Я ведь просто пытался помочь!

— Мне не нужна твоя помощь! Особенно если учесть, что всё уже бессмысленно!

Её слова потонули в шквале аплодисментов, и Блейз нетерпеливым жестом указал ей на выход. На удивление, она не стала спорить, а вихрем понеслась туда.

Когда они оказались в глубине магнолиевой рощи, Джинни вновь начала говорить. Её лицо пылало.

— Я хочу, чтобы ты окончательно уяснил: это больше не твоё дело, как, впрочем, и не моё. Что бы ты там ни думал, знай: я не собираюсь во всё это лезть. Будь что будет! И очень прошу тебя перестать «помогать» мне. Я прекрасно справляюсь сама.

Блейз невесело рассмеялся и посмотрел на её самоуверенное лицо, освещённое призрачным сиянием цветов.

— Прекрасно справляешься? Ну-ну. Я заметил, как ты справляешься, минуту назад. Как думаешь, при таком раскладе сколько ей потребуется времени? Неделя, день, а может, час?

Джинни на секунду стушевалась, а в её взгляде поселилась неуверенность, вмиг сменившаяся злостью.

— Ну и что! Уже неважно. Разве ты не видишь, что вся эта идея с самого начала была провальной? Я поверить не могу, что согласилась! Я не должна была соглашаться.

— Уже поздно сожалеть об этом! Но ты можешь попытаться всё исправить. Если они не будут вместе, то есть шанс…

Джинни отчаянно замотала головой.

— Нет никакого шанса, Блейз, — уже гораздо тише продолжила она. — Я вижу её счастливой и понимаю, что не смею отобрать у неё это. Не сейчас, не теперь, когда я поняла, насколько чудовищной ошибкой было тогда согласиться.

— Но ты не понимаешь другого, — он сделал шаг навстречу и склонился к её лицу. — Если правда вскроется - всем от этого будет только хуже.

Она молчала, опустив глаза, и Блейз осмелел: он почти вплотную подошёл к ней.

— Джинни, только представь, каково будет тебе, если она узнает, — тихо произнёс он и мягко дотронулся до её щеки. — Именно поэтому я пытался тебе помочь, хотя теперь могу сказать, что у меня стало на одного друга меньше.

— Зачем?

Резкий вопрос и пристальный взгляд застали его врасплох. Внезапно захотелось отойти от неё, но он быстро подавил это желание.

— Я же уже сказал, что…

— Зачем ты беспокоишься обо мне? — перебила его она, и он прочёл в её глазах то, что придало ему уверенности, но лишило способности отвечать за слова и поступки. — Зачем до сих пор это делаешь?

— Ты же знаешь ответ, так зачем спрашиваешь? — не сводя с неё взгляда, ответил Блейз, и что-то разрушилось. Какое-то невидимое, невесомое соглашение между ними было разорвано, ведь они снова коснулись темы, говорить на которую уже не было смысла, но так хотелось. И если это последний вечер - почему бы не позволить себе такую слабость?

Он наблюдал, как зрачки Джинни слегка расширились от понимания, а рот приоткрылся в изумлении. Она уже собиралась что-то сказать, когда Блейз неожиданно даже для самого себя выдал:

— Я весь вечер наблюдал за тобой. Вряд ли ты выглядела когда-нибудь прекраснее.

— Блейз… — настороженно начала Джинни и сделала медленный шаг назад, почти упёршись спиной в ствол дерева.

— Хотя ты всегда была ослепительно красива, даже когда носила несуразную школьную робу, даже когда просыпалась утром, одетая лишь в мою мятую рубашку…

— Прошу, не…

— И твоя кожа, — он вновь провёл по её щеке тыльной стороной кисти, — такая же нежная, как и несколько лет назад. Ты помнишь, как я прикасался к ней пальцами…

— Блейз!

— … губами, языком. Помнишь?

Слова лились сами, и он не понимал, что говорит, а главное - зачем. Конечно, Блейз мог бы подумать, что виной тому немалая доза огневиски, которая наконец дала о себе знать. Но дело было не в этом.

Просто он был одурманен ею, а ещё видел в глазах Джинни что-то, выдававшее её желание слушать.

И сейчас, когда её грудь тяжело вздымалась под корсетом, когда щёки ещё сильнее покраснели, а во взгляде читалась боль, смешанная с желанием, он не смог себя заставить прекратить то, что начал.

— Я бы всё отдал, чтобы вернуть время, когда мы были вместе. Но уже ничего не исправишь, ведь так?

Он спросил это почти шёпотом, всматриваясь в её глаза и ожидая ответа, но она молчала. И это молчание окончательно свело его с ума.

Наверняка что-то в выражении его лица заставило её отвернуться, и, как только она это сделала, Блейз не смог удержаться. Он притянул её за талию и, прижавшись губами к едва загоревшей шее, начал покрывать нежную кожу неторопливыми пьянящими поцелуями.

Ощутив это, Джинни сначала возмущённо воскликнула, но уже в следующую секунду с её губ сорвался несмелый стон, когда Блейз задел чувствительное место недалеко от ключицы.

— Так, Джинни, или нет?

Его руки нежно ласкали её спину, в то время как язык не спеша двигался вверх по бархатной коже.

— Блейз, прошу…

Он слегка прикусил мочку уха и прошептал:

— Я знаю, ты всё ещё хочешь меня, Джинни. Посмотри, как ты дрожишь от моих прикосновений, послушай, как бьётся твоё сердце. Разве есть хоть что-то, ради чего ты захочешь отказаться от этого?

И почувствовал, как она его оттолкнула. Всё ещё тяжело дыша, с раскрасневшимся лицом, она стояла, гордо вскинув голову, и уверенно смотрела на него.