В сущности, это и было спасением.

Просто сейчас её тело полностью принадлежало ему.

========== Глава 17 ==========

Soundtrack #1 — Lauren Christy «The Color Of The Night»

Soundtrack #2 (бал-маскарад)— Sting & Brodsky Quartet «Until»

Он не знал, сколько длился их поцелуй. Казалось, кто-то невидимой рукой нажал на кнопку «Cтоп», и время остановилось. Драко не хотел отпускать Грейнджер, не хотел отрываться от неё ни на секунду, и она определённо не была против. Это было безумием — вновь поддаться оглушающей потребности чувствовать её, но он не мог иначе. Как бы он ни пытался держаться от Грейнджер подальше, как бы ни хотел сначала разрешить все вопросы с Элисой, стоило ему увидеть Гермиону, как все его планы полетели к чёрту. Драко не знал, когда именно она обрела такую власть над ним, но понимал, что сопротивляться бесполезно. В этом уже просто не было смысла после стольких неудачных попыток. Чувства к Грейнджер сделали его слабовольным безумцем, но ему было на это плевать. Определённо, это стоило того — сдаться, чтобы вновь ощутить вкус её страстных поцелуев, почувствовать жар её гибкого тела, осознать, что она так же слаба, как и он.

Что она так же одержима.

И, если в этой схватке с собой он потерпел поражение и увидел в числе побеждённых её, стоит ли пытаться одержать иллюзорную победу вновь, раз она всё равно каждый раз ускользает, словно снитч от руки ловца? Если стремление к ней дарит лишь боль и страдания, а каждая неминуемая неудача ведёт к ещё большему разрушению? Как ни крути, всегда гораздо легче окончательно сдаться, пусть и упав на дно, чем бороться. Но в этой игре, которую они с Грейнджер вели уже давно, проигрывать оказалось куда приятнее, пусть и придётся рано или поздно расплатиться за это.

В какой-то миг они всё же отстранились друг от друга, только чтобы хоть немного отдышаться, но стоило их взглядам встретиться — и губы вновь столкнулись в безумном порыве. Они целовались так, словно ещё секунда и этого момента не станет, словно кто-то из них двоих может исчезнуть, как мираж. И от этой мысли Драко прижал к себе Гермиону ещё сильнее, а она в ответ ещё крепче притянула его за шею. Сейчас было абсолютно плевать, что волшебники после окончания репетиции начали расходиться по своим делам, и некоторым из них, судя по смущённым возгласам и быстро удаляющимся шагам, уже удалось застать их с Грейнджер слившимися в поцелуе. Драко усмехнулся про себя, когда, приоткрыв глаза, увидел застенчивую девчонку лет шестнадцати, которая, густо покраснев и зажав рот рукой, пятилась назад, а потом и вовсе развернулась и быстро зашагала прочь, что-то на ходу крича паре волшебников, очевидно, собиравшихся направиться в их сторону.

Внезапно Гермиона распахнула веки и, слегка нахмурившись, отстранилась. По всей видимости, она только сейчас обратила внимание, что их уединению пришёл конец.

— Малфой, нас же могут увидеть, — тяжело дыша, проговорила она и обеспокоенно посмотрела вправо.

Вместо ответа Драко нетерпеливо развернул её лицо к себе и вновь накрыл её губы своими. Какая к чёрту разница, что их могут увидеть! Сейчас он был слишком одержим ею, чтобы обращать внимание на такие мелочи, как взгляды зевак.

Грейнджер на пару секунд поддалась натиску, с готовностью впуская его язык, но вскоре вновь попыталась отстраниться.

Драко закатил глаза и мысленно выругался.

— Нас уже увидели, Грейнджер. И, поверь, они наверняка сообщили остальным, что лучше пойти другой дорогой, — быстро произнёс он в её губы и провёл рукой вверх по бедру, задирая тонкую ткань юбки. На это прикосновение Гермиона отозвалась сладким стоном, и он подумал, что, если всё будет продолжаться в том же духе, им всё-таки потребуется более уединённое место.

Его рука переместилась на внутреннюю поверхность бедра, когда Грейнджер, увернувшись от его губ, быстро произнесла, стараясь совладать с неровным дыханием:

— Мне… уже нужно идти.

Драко мягко прикусил её шею и, прочертив языком дорожку к уху, прошептал:

— Так иди.

Но, конечно, он знал, что она не уйдёт. Просто не сможет, когда он сделает вот так…

А в следующие пару секунд произошло сразу несколько вещей: Драко, поддев трусики Грейнджер, провёл пальцами по её влажной плоти, Гермиона громко вздохнула, ногтями вцепившись в его спину, а где-то неподалёку раздался голос. Самый ненавистный на свете голос, обладателя которого Драко готов был убить в этот чёртов момент.

— Гермиона! Гермиона-а-а!

Как и следовало ожидать, Грейнджер резко распахнула глаза и в мгновение ока отпрянула от Драко.

— О, Мерлин, это Рон! — испуганно взглянув на Малфоя, судорожно начала поправлять свою одежду она.

Твою мать. Драко еле сдержался, чтобы не выругаться вслух.

— Скажи, почему я не удивлён… — сквозь зубы проговорил он, кинув мрачный взгляд в сторону, откуда раздавался голос. Эти её чёртовы дружки уже в который раз мешали им двоим, но до сих пор оставались безнаказанными. И сейчас Драко был на грани того, чтобы вновь применить свой впечатляющий запас знаний по части тёмных заклятий. Ведь этих поцелуев, прикосновений, ласк было недостаточно, чтобы насытиться. Что такое эти жалкие минуты близости по сравнению с днями без Грейнджер? Разве кто-то мог позволить себе отнять её у него в миг, когда он так нуждался в ней, когда был по-настоящему одержим ею? Но жестокая реальность извещала о том, что всё-таки такой человек нашёлся. И самое поганое, что Драко никак не смог бы ему помешать, как бы ни старался.

Как же, друзья — святое, да, Грейнджер?

— Мне нужно идти, — закусив губу, словно в довершение его мыслей произнесла Гермиона и неловко переступила с ноги на ногу. Её щёки раскраснелись, дыхание ещё не до конца успокоилось, и Драко видел, что её глаза по-прежнему полны огня.

Он молча наблюдал, как она застыла в сомнении, переводя взгляд с него в сторону, откуда вот-вот должен был появиться Уизли, и обратно, как не решается посмотреть на него прямо, определённо чувствуя смущение за своё, нет, за их поведение.

А Драко не знал, что ему делать дальше. Если быть точнее, он вообще не понимал, что делает, уже с момента, как догнал Грейнджер и окончательно обезумел. Сейчас он чувствовал только жгучую злобу, ещё не остывшее желание и вместе с тем странную эйфорию от того, что между ними произошло.

Видимо, не дождавшись хоть какой-то его реакции, Гермиона неловко развернулась и уже сделала один шаг, когда Драко, абсолютно того от себя не ожидая, схватил её за руку:

— Стой.

Она быстро обернулась и посмотрела ему в глаза. В её взгляде было смятение.

— Драко, я…

Звук его имени, сорвавшийся с её губ, подействовал на него так, что он, не дав ей договорить, вновь притянул её к себе. Он мог ожидать, что она оттолкнёт его, не позволит вновь начаться тому, что так некстати прервал Уизли, но уж точно не того, что она сделала в следующий момент: с готовностью прильнула к нему и так жарко поцеловала его в ответ, запустив пальцы в волосы, что этот поцелуй можно было бы назвать отчаянным. Нет смысла говорить о том, что Драко вмиг забыл о Уизли, о мести ему и вообще обо всём на свете. Лишь только её губы, лишь только её руки, лишь только её тело… Не это ли безумие?

— Гермиона! — раздался голос Уизли уже гораздо ближе. — Чёрт, я могу поклясться, что она ушла куда-то в эту сторону.

В этот раз они уже оба отпрянули друг от друга, в унисон выругавшись.

— Мне пора, — бросила Грейнджер, пятясь назад.

— Так и уйдешь, не попрощавшись? — пытаясь унять раздражение, выдал Драко первое, что пришло в голову.

Гермиона совершенно неожиданно искренне ему улыбнулась, на миг остановившись.

— Мы, кажется, не здоровались, чтобы прощаться, — насмешливо кинула она и, развернувшись, быстро зашагала прочь.

Драко смотрел на её удаляющуюся фигуру, испытывая так много противоречивых эмоций одновременно, что не смог бы сказать наверняка, что именно чувствовал в тот момент.

Но зато стало ясно одно: это не конец. Действительно, они не здоровались, чтобы прощаться. Потому что у их сложной истории взаимоотношений всё ещё не было ясного начала и финала, и, хотя они оба пытались поставить точку, вновь вышла запятая. И почему-то Драко знал, чувствовал по реакции Грейнджер, что на этот раз Гермиона точно не намерена сказать «Прощай» их общему прошлому. Он был уверен, что эти поцелуи, так некстати оборвавшиеся из-за мудака Уизли, не последние.