Стоик, осознавая, в каком положении он оказался, тяжело опустился обратно на «трон», взялся за переносицу и принялся обдумывать свои дальнейшие действия. Конечно, можно позволить амазонке убить Хедер… но как он потом будет смотреть в глаза Алфхилду, которого одним взмахом руки оставит без дочери ― единственной его опоры и поддержки? А можно приказать схватить эллинку и бросить её в тюрьму, отменив, тем самым, смертный приговор для Вереск… Но Стоик понимал, что подобное решение подорвёт доверие народа к нему, а самое главное, он навсегда может потерять своего сына, который непозволительно много внимания уделяет дикой чужеземке.

― Хватит башку свою нагружать, друже, ― Плевака положил огромную ладонь на плечо воина. ― Есть други, а есть законы. Девку никто за язык не тянул. ― Вождь долго смотрел на старого кузнеца, а после, тяжело вздохнув, махнул рукой, говоря, тем самым, что даёт добро.

По арене тут же прокатилась волна удивлённых вздохов, которую с собой унёс раскат сильного грома, донесшийся откуда-то со стороны горизонта. Беловолосый викинг повернулся лицом к арене и коротко кивнул амазонке, которой уже порядком надоело ждать. Всадница удобнее перехватила клинок и заглянула в глаза поверженной соперницы ― в них не было ничего, кроме страха и удивления. Астрид, подождав ещё мгновение, замахнулась и хотела уже вонзить клинок в горло Хедер, как со стороны смотровой площадки послышалось единственное слово, сказанное на древнем языке:

― Пощады… ― тихий, но твёрдый голос принадлежал Мелиссе, на которую тут же обратили непонимающие взоры все присутствующие на арене зрители. Амазонка без доли сочувствия смотрела на поверженную Вереск, однако её смерти она не хотела, так как прекрасно знала, к чему это приведёт.

― Отпусти, ― рыжеволосую воительницу поддержала и Астерия, которая и сама была бы рада вцепиться в глотку Хедер.

Астрид, даже не посмотрев в сторону сестёр, сильнее стиснула зубы и выше занесла клинок. Эллинка, которая не сразу заметила, что на арене воцарилась тишина, схватила брюнетку за горло и, гневно сверкнув глазами, произнесла единственную фразу:

― Я предупреждала: не стоит вызывать меня на бой… ты и так лишилась всего… я заберу у тебя и оставшееся… ― амазонка, поразмыслив ещё с мгновение, перекрутила трезубец и с силой вонзила его в здоровое девичье плечо. Под металлом послышался хруст пробитой кости, а над ареной пронёсся болезненный девичий крик, который заставил вздрогнуть даже закалённых в битвах вояк. ― О полётах на своём Змеевике теперь можешь забыть. ― Астрид быстро встала с Хедер и подобрала с влажных камней короткий меч. ― Будь я на твоём месте, ты бы поступила по-другому. Так пусть все видят, что дикая северянка оказалась милосердней просвещённой скандинавки. ― Гречанка встала над головой Вереск, перекрутила меч и с силой опустила вниз, вогнав его в земляные стыки между каменными плитами. ― Тебе дальше жить в этом племени с позором поражения. ― Произнеся последнюю короткую фразу всадница смахнула упавшую на лицо чёлку и ещё раз взглянула на искажённое гримасой боли и отчаяния лицо брюнетки, а после резко развернулась и направилась к выходу с арены, где её уже ждали Мелисса, Астерия и остальные всадники.

Астрид смотрела перед собой непроницаемым взглядом, ещё раз прокручивая в голове произошедший бой, который и боем стыдно-то назвать. Воительница старалась идти как можно быстрее, чтобы не успеть изменить своё решение и не вернуться назад с желанием свернуть шею зарвавшейся брюнетке.

У выхода амазонка буквально столкнулась с Иккингом, которого просто не заметила, будучи занятой своими мыслями. Всадница осмотрела с ног до головы высокого шатена и, фыркнув, бросила одну-единственную фразу:

― Отличные клинки. Мои похвалы мастеру, ― холодно взглянув в полные боли и непонимания зелёные глаза викинга, блондинка с чувством выполненного долга покинула Драконью Академию в сопровождении своих сестёр.

Хэддок, проводив эллинку безразличным взглядом, медленно направился к Вереск, которая сидела на холодных каменных плитах, поддерживаемая какими-то викингами. Всадник Ночной Фурии, оказавшись рядом с девушкой, осмотрел её с ног до головы презрительно-сочувствующим взором.

― Иккинг… ― воительница, заглянув в глаза шатена, осеклась. ― Я…

― Не говори ни слова, ― голос юноши был привычно нежным и спокойным, однако глаза выдавали его истинные эмоции. Викинг аккуратно расстегнул серебряный помолвочный браслет, а после опустился на колени рядом с брюнеткой и, мягко коснувшись девичьих рук, отдал ей украшение.

― Иккинг… ― Вереск полным боли и отчаяния взглядом посмотрела на шатена и попыталась вымолвить хотя бы слово, однако язык отказывался её слушаться.

― Не трать силы, ― нежно коснувшись девичьей щеки, юноша виновато улыбнулся и поднялся с колен. ― Отведите её в лазарет. ― Хэддок коротко кивнул находящимся рядом викингам, а после, не произнося ни слова, направился к выходу с арены.

― Иккинг, слушай… ― перед всадником возник Йоргенсон, однако тот лишь отмахнулся от своего друга.

― Не сейчас, Сморкала, ― шатен даже не посмотрел в сторону брюнета, лишь прошагал мимо него, погружённый в свои гневные мысли. Сейчас юноше как никогда нужно было одиночество. Одиночество и возможность подумать над тем, что произошло несколькими минутами ранее на арене. А самое главное, предстояло найти пути решения возникших трудностей, главная из которых даже не отец и расторгнутая помолвка с Хедер, а амазонки и, возможно, предстоящая война с ними…

˜”°•. இ .•°”˜

Темискира хоть и считалась архипелагом северным, но она никогда не отличалась суровостью климата: весна приходила в эти края рано, а осень не спешила накрывать своими крыльями огромные поселения амазонок, лето здесь было довольно жарким и долгим, а зима короткой и снежной. Лишь в редкие годы случалось богам обозлиться на здешних обитателей и обрушить на них свой гнев лютой непогодой.

Этот год, как и предсказывал оракул*, оказался очень тёплым и плодоносным, поэтому и неделя Гермеса была очень шумной: со всех концов Северных и прочих земель стекались люди в столицу огромной империи, желая выкупить редкие амазонские товары и продать свои не менее диковинные вещи.

Вот и теперь возле огромной пристани как никогда многолюдно: большое количество юрких торговых кораблей стояли ровным длинным строем вдоль каменной кладки, а их владельцы спешили сойти с трапа и направиться на Агору ― главную площадь Темискиры.

Эния, вальяжно рассевшаяся на каких-то старых деревянных коробках, проводила скучающим взглядом очередную торговую делегацию и с хрустом откусила сочное красное яблоко, которым её любезно угостила какая-то чужеземная девочка. Дожевав остатки спелого фрукта, воительница хорошенько замахнулась и вышвырнула огрызок в океан ― мелкие морские драконы обязательно сожрут его.

― Боги, ну почему в такую жару именно я должна торчать на этой треклятой пристани? ― всадница посмотрела на небо, на котором не было ни единого облачка, а затем перевела взор на горизонт ― несколько небольших кораблей плыли в сторону темискирских берегов. ― Когда закончится эта церберова неделя, возьму несколько кувшинов с вином и отправлюсь куда-нибудь в горы… ― устало прикрыв глаза, рыжеволосая женщина коротко вздохнула и откинулась на жёсткие ящики.

Однако отдохнуть ей было уже не суждено ― буквально через минуту до чуткого слуха амазонки стали доноситься быстрые шаги и звон оружия. Дозорная нехотя разомкнула веки и уставилась на ту, что посмела потревожить её покой: перед ней стояла девушка лет двадцати, белые волосы были растрёпаны, лицо покраснело от жары, а сбитое дыхание говорило о том, что эллинка долго и быстро бежала к пристани. Видимо, весть действительно важная.

― Чего тебе, Эйрин? ― амазонка лениво поднялась с коробок и встала напротив гречанки, которая всё никак не могла восстановить дыхание. Девушка подняла вверх правую руку, прося дать немного времени для того, чтобы отдышаться. Когда же белокурая всадница, наконец, привела дыхание в норму, она обеспокоенно посмотрела на Энию и указала куда-то в сторону.