Как будто она подозревала, что у сына под кроватью прячется легион посетителей. Днём. А ночью все они выбираются из укрытия и устраивают разнузданные оргии.

Отвечать на поставленный вопрос Рендалл не собирался, поскольку понимал, что в противном случае, начнётся очередной виток бесконечной спирали, по которой его уже неоднократно протащили.

Сиенна приоткрыла дверь, и Рендалл порадовался, что, получив сообщение, не стал включать свет, а по-прежнему продолжал лежать в темноте.

Постояв несколько минут на пороге, Сиенна удалилась, предварительно пробормотав что-то вроде: «Наверное, показалось».

– Я так понимаю, визит переносится на более подходящее время, – вздохнул Терренс, тоже прекрасно услышавший голос Сиенны. – Поговорить тет-а-тет у нас сегодня не получится, придётся отложить встречу до завтра. А то Цербер, сидящий под твоей дверью, откусит мне голову.

– В последнее время я часто в мыслях возвращаюсь к твоим словам… – теперь Рендалл говорил шёпотом, чтобы не привлекать внимание. – Тем самым, которые о Сиенне и Артуре. Нет, я не стал противником старшего поколения и не возненавидел их, но что-то в моём отношении к ним изменилось. И должен признать, что перемены не в лучшую сторону. Я люблю родителей, но… Теперь у меня появилось много этих самых «но».

– Планируешь что-то делать?

– Наверное. Пока не знаю. Сейчас на ум приходит только вариант с разговором, однако я много раз пытался провернуть нечто подобное – все попытки пошли прахом. Разговоры заранее обречены, нужно придумывать иные методы воздействия. Альтернатива есть, но только в общих чертах. Я подумаю над тем, как применить наработки в дальнейшем. – Рендалл замолчал, посмотрел на дисплей. – Ничего себе! Уже начало четвёртого. А вроде только недавно одиннадцать было.

– В моей компании время всегда летит быстро, – усмехнулся Терренс. – Феерически умею его убивать.

– Если убийство совершается в твоей компании, то я не возражаю.

– Тебе почти удалось меня смутить.

– И почти удалось поверить сказанному. Не уверен, что день, когда у меня получится тебя смутить, вообще настанет однажды.

– Мой хороший мальчик.

– Твой, Терренс. Твой. Без вариантов. А теперь спокойной ночи, иначе завтра утром я буду похож на наркомана со стажем, поражая общественность тёмными кругами под глазами. Все от меня шарахаться начнут.

– Лично я в таком раскладе вижу одни сплошные плюсы.

– Уилзи…

– Ладно-ладно. Просто пошутил. Тебе тоже спокойной ночи.

Оборвав звонок, Рендалл положил телефон на кровать, рядом с собой, и тяжело вздохнул.

Ведение подобных разговоров за два дня до собственной свадьбы представлялось явлением довольно диким, но он ничего не мог с собой поделать. Рендалл готов был часами беседовать с Терренсом, в то время как с Кейт и двадцати минут по телефону наговорить не получалось.

Рядом с одним время действительно пролетало, и его было катастрофически мало, хотелось урвать ещё хотя бы пару минут. Рядом с другой тянулось, будто омерзительная жвачка, прилипающая к подошве.

И сколько лет ему предстоит жить в этом состоянии жвачки, отсчитывая каждую минуту, а то и секунду существования, словно во время ужасно скучного урока?

Чем чаще Рендалл об этом думал, тем яснее понимал, что притворяться, как того желают родители, долго не сумеет. Однажды он пустит всё под откос. И пусть это лучше произойдёт сейчас, чем через много-много лет, когда он будет стоять на пороге смерти и ненавидеть себя за очевидный, но так и не озвученный выбор.

Рендалл прислушался.

Кейтлин, сидевшая рядом, что-то тихо напевала.

Кажется, эта мелодия была Рендаллу давно знакома, но сейчас никак не удавалось вспомнить, откуда она взялась.

Он думал о ночном происшествии, смотрел в беззаботное лицо, освещённое улыбкой, и не понимал, как Кейт удаётся сохранить пуленепробиваемое спокойствие. Сначала она приказывает расправиться с человеком, а потом, как ни в чём не бывало, поёт, улыбается, обменивается милыми репликами с Сиенной, старательно изображая любящую невестку. Поразительный цинизм, взращенный на благодатной почве.

Уже на подъезде к загородному дому Бартонов Рендалл понял, что именно пыталась исполнить Кейт – «White Wedding» Билли Айдола.

Отличный день для свадьбы.

Отличный день, чтобы начать всё сначала…

Что ж, она права. Действительно, стоит попробовать начать всё сначала.

Только не с ней.

*

– Уверен, что всё нормально? Может быть, тебе следует обратиться к врачу?

Сиенна обеспокоенно вглядывалась в лицо сына, отмечая меловую бледность кожи и чуть подрагивающую жилку на виске. Смотрела на платок, кончик которого выглядывал из нагрудного кармана – на кремовой ткани алело кровавое пятно.

Рендалл поднимался наверх медленно, не отпуская ни на секунду перила, словно боялся растянуться по полу в самый неподходящий момент. Идя по коридору, Рендалл старался не отходить от стены – ему требовалась опора, чтобы не упасть.

Сиенна шла рядом, сжимая его ладонь в своей руке.

– Да, мам, в целом, всё неплохо, – произнёс он уставшим голосом.

Голова раскалывалась, в висках пульсировала боль – раннее пробуждение вкупе с минимальным количеством сна дали свои результаты: резкий подъём давления, носовое кровотечение, головная боль.

Получите и распишитесь в самое ближайшее время.

Ни о каком пикнике, а уж тем более о прогулке речи быть не может. В противном случае, жених может потерять сознание прямо в седле, упасть, сломать себе что-нибудь, да ещё и копытом по голове получить.

Перспектива гадкая, не правда ли?

Рендалл ненавидел головные боли, но сегодня, на удивление, обрадовался типичным симптомам. Для него и общение с лошадьми, и пикник, устроенный родителями Кейтлин, как для влюблённых, так и для их многочисленных гостей-родственников, были чем-то за гранью добра и зла.

Теперь его от этой повинности избавили.

Порывшись в аптечке, Сиенна, сама нередко страдавшая от мигреней, нашла необходимые лекарства, заставила Рендалла их выпить, пресекая все возражения ещё на начальной стадии, после чего вызвалась проводить его в спальню.

Рендалл таблетки откровенно ненавидел. Сам не знал, откуда появились эти предубеждения, но в большинстве случаев старался обойтись без вспомогательной химии, хватаясь за лекарственные препараты только в крайнем случае. Пока боль была не слишком сильной, он предпочитал терпеть.

– Если хочешь, я могу остаться с тобой. Вдруг понадобится что-то…

– Мам?

– Да, Рендалл?

– Я большой мальчик и со всем прекрасно справлюсь. В конце концов, если мне действительно нужно будет что-то, я позвоню тебе или напишу сообщение. Ты ведь хотела посмотреть на лошадей. К тому же, мне наплевать на соревнования, а ты любишь скачки. Не прощу себя, если по моей вине ты пропустишь что-то столь для тебя желанное.

Сиенна несколько секунд сомневалась в целесообразности такого решения, разрываясь между материнским долгом и развлечениями, предусмотренными для гостей. Рендалл улыбнулся матери, стараясь подбодрить, и она решилась сделать выбор.

– Поправляйся, милый, – сказала, запечатлев на лбу Рендалла заботливый мимолётный поцелуй.

– Спасибо. А ты развлекись хорошенько, за двоих.

Сиенна кивнула согласно.

Рендалл сжал её ладонь, после чего толкнул дверь спальни и шагнул туда, радуясь наступившей тишине и возможности остаться в одиночестве, наедине с собой. Закрыв глаза, прислонился спиной к двери, вслушался в звенящее напряжение. Под сомкнутыми веками вспыхивали и тут же гасли яркие вспышки, в ушах шумело.

Таблетки должны были подействовать минут через пять или десять, а до того приходилось мириться с обстоятельствами.

Загородный дом Бартоны редко удостаивали своим присутствием. Он считался чем-то вроде резиденции для проведения торжеств. Здесь отмечали помолвки, играли свадьбы, праздновали дни рождения или рождество. В любое другое время он пустовал.