– Нет.
– Что именно – нет? Не позабыл бы? Если раскинуть мозгами, то, да, конечно. Вопрос спорный. Кэри и сам та ещё сучка, если вспомнить его дебют на относительно большом экране. Или нет, в смысле – не веришь? Тогда ты ещё глупее, чем я думал.
– Тебе самому от себя не противно? Сколько можно повторять одно и то же? Ты вообще людей в лицо различаешь, или первым делом вспоминаешь о состоянии их банковского счёта, и о том, насколько выгодным будет союз с ними, независимо от того дружеский он или любовный?
– Герда, девочка, открой глаза. То, что называешь отвратительным цинизмом и меркантильностью – всего-навсего наша повседневная жизнь. Мужчины ищут удовольствия, женщины пытаются сделать выгодную партию. За исключением тех, кто яро выступает против создания союзов. В конечном итоге, все всех оценивают и пытаются продать себя как можно дороже.
– Но…
– Никому не нужна любовь. Понимаешь?
– Неправда.
– Правда. Ещё какая. Никому. Какими бы красивыми словами люди не прикрывались, а итог всегда получается один. Впрочем, можешь упорствовать и спорить дальше. Вера в мифические чувства – то единственное, что тебе остаётся. В реальном мире никто с такой узколобой занудой не уживётся. Начинай заботиться о старости прямо сейчас. Заводи первую кошку.
– Лучше кошки, чем дети от таких мудаков.
– Вот видишь? Ты сама согласна с тем, что от таких мудаков рожать не стоит.
– Говоришь так, словно Астерфильды приставили нож к твоему горлу и чего-то требуют. Ты им не нужен. И я совсем не удивлена, узнав, что Джессика не хотела ставить тебя в известность. Получать удовольствие, трахаясь с ней ты можешь, а ответить за последствия – нет. Великолепно. Это действительно поступок настоящего мужчины. Несомненно.
– Забавный факт, но это, на самом деле, типичный мужской поступок. Настоящего или нет, но как есть.
– Откровенно ублюдский, скажу по секрету.
– Когда ты перестанешь читать мне нотации?
– Тогда же, когда ты перестанешь совать свой член во всё, что движется.
– То есть, в тот момент, когда на моём жизненном пути перестанут возникать сучки, готовые дать по первому требованию. А, значит, никогда.
– Я. Тебя. Ненавижу, – отчеканила Герда.
– Похоже, это у нас взаимно, сестричка. Не беси меня, Герда. У меня и без постоянных напоминаний о твоей чёртовой угнетающей правильности нервы на пределе! Да, я плохой, я – зло и мразь. Спасибо, что сказала мне об этом ещё раз, последовав примеру одного недалёкого юноши. Но, знаешь, лучше быть мразью, чем бестолковой слабохарактерной кретинкой с лезвием в руках. «Ах, он женится! Ах, мне срочно нужно самовыпилиться». Думаешь, он бы заплакал? Нет, Герда. Плакали бы наши родители. Я. Ник. Возможно, Кэрмит. Но не его старший брат. Подумаешь! Одними мокрыми трусами меньше в коллекции – мизерная, признаться, потеря.
– Кай, заткнись!
– Нет уж. Ты сама начала этот разговор. Ты же теперь выслушаешь всё. Уверяю, мне есть, что сказать.
Это было только начало.
Спустя несколько минут пререканий, они и не думали успокаиваться, только распалялись, придумывая больше омерзительных замечаний, цепляя всё и вся, что было дорого каждому из них.
Герда чувствовала, что Кай в ярости.
Он понимал, что Герда близка к тому, чтобы расплакаться, но не тормозил, не приносил извинения за нелепое поведение и нежелание поддерживать диалог. Действовал активнее прежнего.
Кай орал так, что, в итоге, Герда не выдержала и сбежала, предварительно заткнув брата, не ожидавшего ничего подобного, пощёчиной. Что-что, а рукоприкладство ей было несвойственно.
Сегодня чаша терпения переполнилась, и гнев отравленным потоком хлынул оттуда, смывая всю предельно демонстративную вежливость, с которой близнецы общались прежде, окончательно обнажил все разногласия, имеющиеся между ними. И показал, насколько эти двое – разные, несмотря на внешнее сходство.
Герда была старше.
Кай крепче физически и сантиметров на десять выше.
За счёт этого он считал своё мнение решающим. Плевать на старшинство. Нет, будь Герда парнем, он бы прислушивался, а так… Увы и ах. Он будет делать только то, что сам посчитает правильным. Она со своими нравоучениями может пройти прямо и налево. Или направо. Куда хочет, туда пусть и проходит, потому что здесь её мнение никого не волнует.
Сбежав, Герда не почувствовала облегчения. Казалось, что Кай может появиться в любой момент, спровоцировав продолжение скандала и доведя её не то, что до слёз, а до откровенной истерики. Ограничиваться полумерами Кай в этом плане не умел, если цеплять основательно, до крови, чтобы оппонент сумел прочувствовать собственную ничтожность максимально. Только так, никак иначе.
Потому, услышав шаги, Герда напряглась, готовясь мысленно к новому витку унижений. С каждой секундой они становились всё громче. Герда слышала, как кто-то поднимается по ступенькам, но никак не могла себя заставить подняться и посмотреть на оппонента с вызовом. Она ждала момента, когда Кай резко схватит её за руку, заставив подняться на ноги, а после начнёт отчитывать ядовитым тоном, глядя при этом в глаза.
Не смей отворачиваться, Герда. Прими всё, как данность. Смирись с моей правотой. Твоя проблема в том, что ты мечтаешь о принце, а их в реальности не существует. И никогда не существовало, просто красивые сказки, ничего кроме.
А что останется делать ей? Закрывать уши ладонями, закрывать глаза, мотать головой из стороны в сторону и повторять, будто заведённой: «Нет, нет, нет»? Кажется, только на это она и способна. Потратив множество сил на доказательство своей правоты, она однажды придёт к неутешительным выводам, полностью совпадающим с точкой зрения младшего близнеца. Он после этого будет потешаться ещё активнее, нежели прежде. Как делал всегда, одержав победу в споре.
– Герда…
Она не ответила, продолжая прятать лицо в ладонях.
Шаги стихли. Человек остановился у неё за спиной.
Герда прекрасно это понимала, ощущала постороннее присутствие, но не торопилась прибегать к стандартным уловкам, улыбаться лучезарно и играть роль милой девочки, у которой не жизнь, а просто сказка. Сейчас и не вышло бы примерить привычный образ. Покрасневшие глаза, распухший кончик носа и размазанная по щекам тушь отчаянно вопили, что всё далеко не в порядке, а эти слёзы не являются результатом стремления попробовать себя в искусстве, разыграв достоверную истерику. Всё настоящее. И злость, и отчаяние, и обиды. Всё. Без исключения.
Противоречия напоминали о себе в режиме нон-стоп.
С одной стороны, хотелось поделиться с кем-то своими переживаниями, с другой – гордость не позволяла поступить подобным образом. Детские привычки, детские слабости. Тогда она сама могла стать неприятностями для кого угодно, идеально дополняя характер близнеца, являясь его единомышленником, а не полной противоположностью. Человек с этим типом характера просто не может быть плаксой. Такой человек обычно сам доводит до слёз.
– Герда, что случилось?
– Ничего, – глухо ответила она.
– Естественно. Именно поэтому ты пронеслась, подобно урагану, через всю академию, а теперь рыдаешь навзрыд. Мы не первый год знакомы, и я знаю, что плакать на пустом месте ты не станешь. Чтобы довести тебя до слёз, нужны серьёзные причины. Если они есть, почему бы не поделиться переживаниями с другом?
– Ты искренне веришь, что от этого станет легче? – усмехнулась Герда. – Глупость несусветная.
– Но раньше нам это всегда помогало.
– Не сравнивай тёплое с мягким. Раньше мы были детьми. Достаточно было съесть горстку конфет, чтобы жизнь показалась раем, а проблемы – несущественными.
– Разве с годами что-то изменилось? Мы, по-прежнему, можем поедать конфеты, только теперь стали немного разборчивее, и не каждую из них проглотим. Раньше все они казались нам невероятно вкусными, а потому летели в рот просто так. Мы бросали их, не глядя, теперь выбираем наиболее приглянувшиеся и откладываем в сторону те, что нам не нравятся. Надкусить и, если не понравилось, без сожаления выбросить. Ты любишь вишню в шоколаде, а я сливочную помадку. Тебе в руки попали вторые конфеты, а мне первые. Мы можем их отправить в мусорку, а можем обменяться. Независимо от того, какой вариант выберем, испытаем облегчение. Не обязательно давиться тем, что стоит поперёк глотки. Но в первом случае напрасно израсходуем ресурсы, а во втором можем получить реальную пользу. Каждый насладится любимым вкусом.
