Пока я продолжал расслабленно баластиться на кровати, в комнату вернулся до чертиков счастливый Стив, и один только его охваченный восторгом вид дал заметный тычок моему неусыпному в любом состоянии любопытству.

– Я Вас внимательно, – улыбнувшись, низко пробасил я, с трудом приподнимаясь на локтях.

– Ухх! А я с Моникой наконец-то поцеловался, когда мы гуляли! Решил до вечера не тянуть! – воодушевленно затрещал Браун, а я удивленно разинул рот и слегка покачал головой, расширенными глазами глядя на него.

– Ну-у, поздравляю! – радостно воскликнул я и протянул в сторону друга раскрытую ладонь, в которую тот дал мне пять, да так, что я болезненно взвыл.

Я за него, правда, был очень рад. Моника ведь ему с самого первого взгляда в душу запала, так что продвижения на их личном фронте не могли меня не радовать. Слишком вдаваться в личные подробности я не любил, поэтому просто улыбался в ответ, когда видел мечтательную улыбку на лице друга.

Многие ребята после скучной пары по музыке ушли на какое-то неведомое собрание, которое устраивала мною трепетно обожаемая учитель Мин, что-то по поводу театральных постановок для одного из концертов, который будет проходить в конце сентября, но я на него, естественно, не пошел. Мне больше хотелось вдохнуть свежего вечернего воздуха, который, к сожалению, так и не мог пробиться в мои взятые в заложники легкие через нос, и иногда я даже чувствовал, что начинается безумная головная боль, когда я наклоняюсь. Температура стойко держалась на крайне высокой отметке, слегка снижалась, конечно, после этих китайских таблеток, а потом я снова начинал напоминать помидор, размазанный по стенке с особой жестокостью.

Джесс предлагала еще разок замазать мой фингал, но, увидев, в каком я был состоянии, все же решила, что это ситуацию нисколько не улучшит, да и синяк все равно уже начал цвести, что тоже являлось весьма хорошим знаком.

В целом, мне здесь, в Китае, все очень нравилось. Приветливые, интересные, не в меру любопытные люди, безумно вкусная еда, красивая вечерняя подсветка на зданиях, разнообразного цвета и формы уличные фонари.. Пугал меня лишь неподвластный порядку хаос на дорогах, несметные орды велосипедистов, смертный страх попить воды из крана, и заметно напрягало наличие Иксзибита. Он теперь, блин, как изжога, хрен от него избавишься, и доставляет он уж очень ощутимый дискомфорт.

Я, кстати, пока что так и не купил себе местную симкарту, но периодически подумывал об этом. Уайт сказал, что надо за ней идти в отделение ChinaMobile, а их вывеску на высоком здании я видел из автомобиля такси где-то ближе к центру города, но, похоже, для этого мне снова будет нужен Фостер. А если я просто возьму и пойду туда с кем-то другим, да и все? Ага, и потом неделю не смогу ходить, так как он меня безжалостно изобьет. Да пусть только попробует!

На планерке я все время просто стоял, профессионально гипнотизируя пол под ногами, поскольку чувствовал я себя крайне отвратительно. Уайт несколько раз окликнул меня, и пока меня не потряс за плечо Майк, я даже и не услышал этого.

– Коулман витает в облаках, – хохотнул кто-то из студентов в конце ряда, но вычислять, кто это сделал, мне совершенно не хотелось.

– Я очень надеюсь, что драк больше не было, – детально и придирчиво осмотрев наши с Фостером лица и не заметив новых свидетельств очередного мордобоя, Уайт облегченно выдохнул и обратился вновь ко мне. – Почему вы такой унылый, мистер Коулман? Улыбайтесь, думаете, всем приятно видеть Ваше хмурое лицо? – продолжал наезжать на меня лаоши, и я растянул губы в утомленной измученной улыбке, невольно поднимая болезненный взгляд на Фостера.

Тот стоял, небрежно наклонившись на стену и чуть скрестив ноги в широких штанинах, монотонно жевал жвачку и молчаливо смотрел в ту же точку на полу, что и я уже минут десять.

Когда я на дрожащих ногах заполз в свою комнату, то вдруг сильно закашлялся, словно обдирая свое горло невидимыми когтями, и уткнулся лицом во входную дверь, пока опирался на нее ладонями, чтобы окончательно не упасть на пол. У меня даже слезы выступили из воспаленных глаз, и я кое-как остановился, все еще издавая вопиющие, устрашающие звуки.

– Билл, что-то ты совсем разболелся, – взволнованным голосом окликнул меня друг и подошел поближе, и я, все еще переводя рваное дыхание, молча посмотрел на Стива, который взял меня под локоть и повел в ванную умываться.

– Да ладно, – глухо ответил я, прерывисто дыша через рот, – мне же только к вечеру так плохо становится, пройдет, – я отмахнулся и вытер лицо своим полотенцем, утыкаясь в него на несколько секунд и закрывая глаза, чувствуя пылающий жар под своей кожей.

Сейчас мне в таком виде вообще лучше к Саре не соваться, у нас тут не болеет только самый ленивый.

– Знаешь, я как-то слышал от девчонок, что лучший способ лечить больное горло – это глубокий минет, но.. – договаривать он не стал, как только увидел, какими ужасными и ошалелыми глазами я посмотрел на него, резко отодвинув от лица пушистое полотенце.

– Фу, Стив! – пораженный такой странной шуткой, яростно воскликнул я. – Да ты совсем, что ли, охренел?! – брезгливо скривившись, я недовольно отпихнул друга с дороги и вышел из ванной.

– Эй, да я же пошутил! Ты чего?

Друг напичкал надувшегося меня лекарствами и насильно загнал в постель, плотно закутав даже своим одеялом, как только увидел, с какой чудовищной амплитудой меня трясет.

Эту ночь я снова бесконечно мучился и ворочался до самого утра, мне казалось, что любое соприкосновение с простыней больно давит на мою странно чувствительную кожу, и только когда солнце стало неуверенно пробираться через задернутые шторы, я наконец смог забыться мертвяцким сном.

Проснулся я только после обеда, и первое, что ощутил – это невозможная головная боль, совершенно заложенный нос и как будто отвратный запах гноя, исходящий откуда-то изнутри. Я тут разлагаться, что ли, начал?! Вот это мне уже точно не нравилось.

Я с колоссальным трудом выполз из-под двух одеял и посмотрел на себя в большом зеркале ванной. Лучше бы я этого не делал, так как оттуда на меня взирало взглядом, не поддающимся описанию, страшное, опухшее чудовище с маленькими глазами и черными лохматыми волосами, спадающими прямо на лицо небрежными прядями. Нет, еще немного, и в этой стране я вполне реально сойду за своего.

Я абсолютно не выспался, хоть и бессовестно прогулял все утренние уроки. Сейчас было уже почти два часа дня, и когда я продрал свои китайские глаза, на столе вдруг увидел пакет с уже знакомым логотипом, внутри которого на прозрачном пластиковом контейнере лежал листок бумаги, сложенный вдвое: «Достопочтенному господину Луну».

Я негромко хохотнул и слабо заулыбался такой проявленной заботе. Стив опять назвал меня господином Драконом, как однажды сделал это в столовой, а ароматные блюда, которые он для меня взял, были исключительно острыми. И ими я, вероятно, все горло себе сожгу, особенно сейчас! А еще я дико жалел, что не мог почувствовать восхитительный аромат специй из-за заложенного носа, но все равно попробовал принесенную другом еду.

Мне казалось, что я сразу налечу на все углы, если только рискну выйти из комнаты, так как ближайшие два дня почти ничего толком не ел из-за болезни, да и кусок в саднящее горло совершенно не лез. Я достал телефон и снова упал обратно на кровать, а вскоре вернулся Стив и плюхнулся рядом со мной.

– Я тут с Моникой после обеда поблизости прогулялся, – начал рассказывать он, а я лишь безмолвно кивал во время его рассказа, на который мне, честно говоря, было совершенно наплевать. – Про тебя, кстати, спрашивали, я сказал, что ты конкретно слег.

На третью пару я тоже не собирался идти, а вместо этого где-то за полчаса до ее начала я все же надумал сходить к мистеру Уайту с повинной. Я правда больше так не могу.. Я хочу гулять, общаться, а не лежать пластом на кровати в расплющенном состоянии! Я старался держаться ближе к стене, чтобы хоть с какими-то гарантиями добраться до второго этажа на слабых, непослушных ногах, и когда все же с трудом подошел к открытой двери в комнату нашего учителя, на которой висел неизменный ромбовидный красный плакат с перевернутым иероглифом, я услышал отчетливые голоса.