А вообще, я просто отлично провел время в этом тайном путешествии, хоть мы и не успели никуда толком сходить, и уже скоро у нас самолет. Мы еще успеем только в кафе посидеть, и надо будет вскоре ехать в аэропорт. Мне безумно этого не хотелось, хоть я опять устал быть весь день на ногах, да и нервы я пошатал себе сегодня неплохо.
– Черт, я забыл кое-что сделать, – убрав телефон в широченный карман, протянул он трагично, и я перестал пялиться по сторонам, разглядывая высокие здания, и теперь обратил свой взгляд уже на него.
– Что забыл? – я мягко улыбнулся ему в ответ, а мы все так же шли за руку по улице.
Что сказать, я жутко нервничал из-за этого и вообще старался ни на кого не смотреть. Волнение буквально душило меня, что даже скрючивало сильнейшим спазмом в животе, но я себя сдерживал, как мог, и не отнимал свою руку у теплых пальцев Фостера. Они все думают, что мы любовники.. сто процентов! И от этого мне охренеть как стыдно.
– Мне документы на почту высылали, а я напрочь забыл их посмотреть, – он криво пожал плечами, а потом, увидев неподалеку какое-то кафе, уверенно повел меня туда. – Я с тобой, Билл, позабыл обо всем на свете! – Фостер задорно и как-то совершенно солнечно засмеялся, снова открывая передо мной дверь, но я лишь молча закатил глаза и.. тоже заулыбался, в то время как где-то в груди все равно неприятно кольнуло, когда я допустил мысль о том, что это все однажды закончится.
Я ведь, похоже, уже привык к этому повышенному вниманию: мне нравилось купаться в этой заботе, как Скрудж купался в своих бессчетных золотых монетах, чувствовать, как он пытается мне угодить, даже в ущерб самому себе.. А я боюсь дать ему то, что он просит, потому что он ко мне тут же охладеет, и я, как лох, останусь брошенным на помойке, словно какой-нибудь сломанный телевизор. Ведь когда он сделает «это», он меня окончательно сломает.
Нет! Не хочу.. Я вообще не знаю, как я после этого людям буду верить? Наверное, перестану это делать насовсем.
«Со страхами надо бороться», в мыслях неколебимо говорил мне его голос, и я резко помотал головой, настырно прогоняя его, не желая слушать, и даже стал сердиться, потому что снова начинал думать о всяких страшных постыдных вещах и их последствиях.
Мы быстро поели, и в самолете на меня опять целым воинством напали мысли. То есть, летать ему не так страшно, чем реально быть на большой высоте и смотреть на землю? Офигеть, Фостер боится высоты, кому скажи, это будет реально бомбически! Хотя в салоне даже и не всегда понятно, что летишь, можно представить, что ты просто едешь на тачке, и все, и смотреть никуда не надо.
Фостер снова держал меня за руку, и я уже спокойнее, если честно, это переносил, но все равно успевал периодически коситься на других пассажиров, надеясь, что мы не представляем для них слишком большой интерес, и они ничего не увидят, потому что ловить их колкие взгляды и болезненные осуждения для меня хуже всего. Я привык, что с моей репутацией все всегда идеально, я любил общаться с людьми, часто не скрывая ничего о себе, а здесь он мне предлагает превратить свою привычную жизнь в какое-то отшельничество! Ему на всех пофиг, хоть заговорись они о нас, а мне это.. непривычно.
Он ведь, наверное, тоже не сразу стал таким замкнутым пофигистом, иначе откуда бы взялся тот Фостер, которого я знаю сейчас, если бы его изначально не было? А я еще, похоже, единственный, кто знает его таким.
Фостер вот всегда один в такой огромной толпе людей, а теперь типа у него есть.. я? Но у него такая уродская репутация, которая, естественно, создавалась годами, а тут резко бац, и он переделается? Да ну! Так не бывает! Даже я не могу себя переделать так быстро, так что я не верю.. Но, что уж говорить, очень хочу верить.
Мы поговорили с ним о Харбине, сравнивали его с Хайларом, который, конечно же, во многом перед ним проигрывал. Хайлар маленький, особенно по китайским меркам, ведь если город, где живет пара миллионов жителей, они все равно считают небольшим, а тут.. Пфф.. триста тысяч живет, и то ладно!
– Завтра я опять буду на прощальном ужине с ушу выступать, – хмыкнув, весело брякнул я, задорно глядя на Фостера, его тугие косы, тоннели в ушах..
Тут же, не раздумывая, я потянулся к его уху рукой, приближаясь и всем своим корпусом, а потом осторожно коснулся нежной кожи на мочке и брезгливо поморщился.
– Наденешь мой подарок? – его лукавый прищур снова мягко и изучающе заскользил по мне, опускаясь на шею и вскоре снова возвращаясь на лицо, в частности, к губам.
Мы сегодня только утром целовались. Остальные поцелуи были незаметными и легкими, но мне, чего уж таить, нравились и они.
– Да, – кивнул я и, задумчиво закусив губу, все же добрался до небольшого отверстия в мочке, обводя его кончиком пальца. – Зачем тебе это уродство, Том? – еще раз скривившись, спросил я, а в ответ получил плутовскую улыбку и пожатие плечами. Ужас..
А на ужин я, кстати, все равно опоздал, так что где-то в половине восьмого мы уже стояли с Фостером в тени деревьев около той самой каменной стены спортивной площадки, где я тогда его целовал якобы за возврат телефона.
Я тогда облажался на всю сотку! А сейчас мне было даже как-то грустно, но я, как ни крути, все равно был доволен, и у меня внутри все трепетало и словно пощипывало, голова даже кружилась от разнообразных эмоций, а приятные мурашки во всем теле просто сводили меня с ума. Как же мне сейчас хорошо, кто б знал.. А днем было еще лучше!
– Спасибо тебе, – проговорил я негромко, стоя напротив него и нервно сжимая в руках сумку.
Настало время снова попрощаться, а я все еще не сказал ему элементарное «спасибо» за это тайное приключение. Волнуюсь, блин, еще, как малолетка.. Уже пальцы невероятно больно, но я лишь еще крепче сжал бедный ремешок, взволнованно покусывая губы, с которых не сходила улыбка клинического идиота, и убрать ее, даже насильно, я пока что не мог. Ну, Фостер.. И такого крутого «свидания» мне еще никто никогда не устраивал.. и вряд ли кто другой еще устроит.
Том лишь заулыбался в ответ, глядя на меня игриво и лукаво своими гипнотизирующими, красивыми глазами, а потом подался вперед, сокращая разделяющее нас расстояние.
И вот я уже снова в плену его сильных рук, но теперь они лишь так странно оберегают и ласкают меня, больше не делая больно, как раньше. Я устало выдохнул, расслабляясь в его теплых объятиях, и крепко переплел свои руки за его спиной.
Честно? Не хочу с ним, черт возьми, прощаться.. Ни за что бы не подумал о таком те же полмесяца назад.
Мы снова молчали, а я с жадным удовольствием вдыхал его головокружительный запах, пытаясь запомнить его перед тем, как уйду, и прижимался к парню так крепко, как только мог. Снова я думал и о том, что он здесь только ради меня, этот придурок мог давно быть дома, в Америке, да и вообще там мог давно быть я. А сейчас Фостер обнимает меня, невообразимо приятно водя ладонями по спине, так и норовя спуститься на ягодицы, что он в итоге бессовестно и делает, но я молчу, продолжая безмятежно улыбаться. Ладно, пофиг, пусть трогает, через джинсы-то он точно мне ничего не сделает.
Вокруг, к счастью, никого пока что не было, а стояли-то мы практически под окнами общежития, откровенно рискуя быть замеченными. Но увидеть нас, думаю, не должны, потому кроны деревьев, будто заодно с нами, надежно скрывали нас сейчас от чужих глаз.
Еще один миг молчания, и его потрясающие губы заскользили по моим губам, тут же податливо раскрытым для его ласки. И ведь только же он успел коснуться меня, а я уже весь горю, трепещу и себя не помню от этих касаний, прикрывая глаза и с тихой страстью выдыхая в его рот. С утра еще хотел, а стыдливо боялся взять это при больших толпах свидетелей..
Его губы влажно, горячо, нежно и в то же время страстно и порывисто ласкали и словно пробовали снова на вкус, от чего у меня даже колени подкашивались, и так меня, наверное, еще никто никогда не целовал, кроме него.
Вскоре я обхватил его лицо ладонями, притягивая ближе к своему рту, хотя ближе уже было и некуда, и скользя легкими прикосновениями по гладкой коже, сквозь которую уже начала пробиваться колючая щетина, а я уже и не обращал на это внимания. У меня, вот, тоже скоро полезет, он же из-за этого не парится..
