— Ладно уж, учить меня… — Гемма вдруг резко замолкла, подойдя ближе к своему отражению.

Она изменилась! На лице появились чуть заметные трещинки, а в идеально черных волосах блеснула седина.

«Никаких претензий, я тебя предупреждала…»

— Возможно, когда-нибудь я сама разобью это чертово Зеркало!

— Ин, лови мяч!

Ингустин вздрогнул, когда что-то мягкое стукнуло его по голове. Мяч отскочил от плеча, потом от локтя, но каким-то чудом не упал, оказавшись у него в руках. В десяти шагах стояла улыбающаяся Леафани, пытаясь с ним заигрывать.

— Где твои лучшие подруги? Я не особо силен в воздушных играх.

— Именно поэтому я тебя и выбрала, чтоб победить с крупным счетом, а в конце торжественно посмеяться.

— Ну, держись!

Мяч принялся летать между ними, как громоздкая пушинка, гоняемая переменчивым ветром. Однажды показалось, что Леафани уже не поймает подачу, но тут откуда ни возьмись нарисовался Тот-Кто-Из-Соломы и своей соломенной головой отпружинил его обратно в сторону Ингустина. Тот от неожиданности промахнулся, а резиновый шар, перескакивая с кочки на кочку, оказался прямо у ног…

— Гемма, ты?!

Она стояла, хмуро созерцая их веселье, пока ничего не говорила, только все время оглядывалась.

— Ты вернулась! — обрадовалась Леафани. — Мы уж думали, что совсем сгинула… Ой, а что с твоим лицом? Где была?

— Лучше скажите, где сейчас обманщик Авилекс?

Не дожидаясь ответа, Гемма подбежала к его хижине и принялась тарабанить в дверь. Такой откровенной дерзости по отношению к звездочету не позволял себе даже Гимземин.

— Что с ней? — Лефа впервые за день стала совсем серьезной.

Авилекс вышел, открыл было рот, чтобы возмутиться, но вдруг резко изменился в лице:

— Ах, это ты…

— Ох, это я!

— Так, пока ты не наговорила всяких глупостей…

— Ко мне ПАМЯТЬ возвращается. Скажи, зачем ты разбил Зеркало?

— Какое?

Гемма подбежала к священной Ротонде, указав на пустое место рядом.

— Вот здесь стояло! Ты взял камень… — она руками продемонстрировала воображаемый камень, потом кинула его в воздух, — и разбил!

Звездочет попытался улыбнуться: улыбка в принципе была несвойственна его неполноценной мимике — нижняя губа лишь могла двигаться вверх да вниз, больше никуда. Но легкие морщинки по окраинам глаз, там где находился мягкий винил, все же возникли.

— Много маленьких зеркал лучше, чем одно большое.

На шум из своей хижины вышел Фалиил, затем появились Клэйнис и Таурья.

— Ага! — Гемма негодовала. — Шутками решил отшутиться. А время ты тоже шутки ради остановил, когда бил молотком по механизму на севере!? Отвечай! — ее глаза сверкали вспышками гнева.

Глаза же Авилекса наоборот — тухли с каждой капля-секундой. Он суматошно несколько раз засунул руки в карманы кардигана и обратно вытащил их, схватившись за голову:

— Ты даже не представляешь, кукую ошибку совершила.

— Неужелюшки? Врать, значит, не ошибка!

— Я не про это! Ты выпила настойку из цветков ненавии. Я же просил Гимземина, чтобы он уничтожил ее…

— Правильно, давайте все на Гимземина свалим, как обычно!

В спор решил вступить Фалиил, он подошел ближе, заведомо не доверяя ни одному из оппонентов:

— Скажи, Ави, это правда? Время в ойкумене ты остановил?

Звездочет долго медлил с ответом, мял шляпу, рассерженно пинал траву. Этого, впрочем, было достаточно и без слов. Тем не менее он честно произнес:

— Да.

Фалиил не унимался:

— Значит, легенда про нищего Нуна…

— Не было никакого Нуна, легенду я сам сочинил.

— А записи в других свитках — тоже твои вымыслы? — Фали всеми силами еще пытался сдерживать дружелюбный тон беседы, но уже боролся с растущим внутри негодованием.

В течение последней минуты на поляне появился Исмирал, до этого возившийся со станком, и чуть растерянная Астемида. Остальные были кто в лесу, кто вообще за пределами Сингулярности. Походы туда-сюда, минуя туман абстракций, сейчас стали обыденным делом. Кошастый залез на крышу одной из хижин и зорко наблюдал за назревающим скандалом. Бабочка, пролетающая рядом, была ловко поймана его лапами, но тут же отпущена. Клэйнис несколько раз открывала рот, чтобы задать свой вопрос, но Фалиил ее постоянно опережал. Таурья хмурилась, покачивая головой. Астемида задумчиво жевала кончик своей косы. Авилекс не спеша взял один из пней и присел на него:

— Просто выслушайте меня…

— Если ты не заметил, мы только этим и заняты, — Гемма мотнула своими косичками.

Все шумы на поляне вдруг стали второстепенными, прозрачный купол неба словно потяжелел, придавливая собой вздорную суету. Чучеленок спрятался за спину Леафани, иногда выглядывая оттуда чуть криво пришитыми сиреневыми глазами-пуговицами.

— Об этом можно было догадаться еще тогда, во время чтения легенды, — звездочет начал исповедь, смотря себе под ноги. — Неужели вы подумали, что время можно остановить попросту сломав стрелки на часах да разбив циферблаты? Конечно же, нет. Сломанные стрелки, битые циферблаты, которые наблюдались в пространстве скуки — не причина, а следствие. Поймите меня правильно: я боялся Юстинды и ее крылатой армии. Да, скорее всего эти чудища не способны проникнуть в Сингулярность, но я не хотел рисковать, так как впервые в жизни их вообще видел. Понятия не имею, откуда они взялись… Я не нашел другого способа остановить Юстинду, как просто отключить ход времени, совершив вынужденную… подчеркиваю — вынужденную поломку механизма Тензора. Впрочем, позже это привело к другим проблемам, на тот момент непредсказуемым.

— Поясни только одно, — Фалиил нервно почесал макушку, — зачем было обманывать? Выдумывать какую-то легенду. И ведь записать ее не поленился! Думаешь, мы бы не поняли, если б ты еще тогда обо всем рассказал?

Авилекс посмотрел ему прямо в глаза:

— Тебя вряд ли удовлетворит мой ответ. С легендами интересней жить: они дополняют реальность изящными вымыслами.

— О да! — Гемма топнула ногой. — Вранье превратилось в изящные вымыслы! Как складно получается!

— Легенды еще никому не принесли вреда, — звездочет отвернулся и продолжал говорить как бы в пустоту: — После остановки времени возникла проблема, как поддерживать его внутри Сингулярности. Количество самого времени осталось очень мало, где-то сутки или чуть больше. Туман абстракций не позволял ему рассеиваться вовне, но внутри его кольца оно само оказалось замкнуто петлей, а мы с вами просто по-разному проживали один и тот же день. Мы не двигались вперед…

— Как все сложно, как все заморочено… — встряла недовольная Клэйнис. — Попроще нельзя рассказывать?

— Помните, совсем недавно мы ежедневно на сцене Ротонды ставили одну-единственную пьесу. Там в конце последнего акта палач Хриндыль отрубает голову Главному Злодею. Казалось бы — бессмыслица, зачем Кукловоду сотни раз подряд смотреть на одно и то же? Гимземин все откидывал язвительные шутки по этому поводу. Теперь открою вам тайну: постановка пьесы была для нас жизненно необходима. Я как-то говорил, что время во вселенной происходит от гармонического колебания струн. Кстати, это чистая правда. Так вот, сам сюжет пьесы не имел никакого значения, главное — ее финал. Там персонажи Анахиль и Катария достают мандолины, играя незатейливую мелодию. Именно благодаря колебанию струн этих мандолин в Сингулярности поддерживалось течение времени. Сейчас же этим занимаются два механических музыканта — те, что на востоке и западе.

— Еще больше все запуталось! — Клэйнис обхватила голову, удерживая в ней тяжелый поток новостей. — Выходит, если б мы перестали играть спектакль…

— Да! Двух или трех дней бездействия оказалось бы достаточно, чтобы Сингулярность превратилась в пространство скуки. А мы бы сейчас стояли вечными манекенами, замерзшими в пустоте. Я не говорил это раньше, потому что не хотел сеять средь вас панику.

В разговор опять вступил Фалиил:

— Значит, Кукловод здесь совершенно ни при чем, постановками пьес ты пытался воздействовать на реальность. — Он принялся возбужденно выхаживать по поляне, потом остановился, пристально глянув в сторону звездочета: — Ави, скажи честно хотя бы сейчас: Кукловод вообще существует или нет?