— Не догадаешься! Не догадаешься! Не догадаешься! Мой еще вчера вечером принес в зубах кошастый, понятия не имею — где он его нарыл? Если б Лео умел разговаривать! — она протянула лист с числами 19/20, предварительно помахав им перед самым носом Ингустина. Тот вынужден был зажмуриться.
— А я свой отыскала среди старых картин, раньше его там не было — это точно.
— Ух ты, последняя страница, — оживился Ингустин, — номер 99. Счастливый наверное.
Фалиил присел на табуретку, резко выдохнул, как будто устал, и подытожил:
— Значит, имеет смысл искать остальные? Кто бы он ни был, этот шутник, его глупость меня чем-то заинтриговала. Даже жить веселее стало. Ведь жизнь — тоска фундаментальная… Кстати, вы знали о том, что жизнь — тоска?
— Знали, знали, — Ин механически покивал головой, даже не вслушиваясь в вопрос. Потом он достал с полки найденную среди пепла загадочную пустую книгу «Сказания о Грядущем», открыл ее и попытался прикрепить страницы 19/20 на их исконное место. Ничего не произошло. Вернее, произошло то, что ожидалось: чистый лист вошел в книгу и с такой же легкостью вышел из нее обратно.
— Ага, сейчас и сразу. Думаешь, чудеса теперь каждый день будут тебя развлекать? Взяло да само собой приклеилось! — скептический тон Фалиила, подвергающий критике и сомнению все сущее, был хорошо знаком. — На вот, возьми. — Из кармана его темно-синей рубашки с постоянно расстегнутыми пуговицами появился тюбик клея.
Ингустин аккуратно соединил части в целое, подул на страницы, но и здесь чуда не последовало. Ни строчки не проявилось.
— Надо еще семь листов где-то искать, а лучше… — Фалиил застегнул одну из непослушных пуговиц, но та через секунду снова отстегнулась, — найти этого весельчака, который наверняка сейчас где-нибудь посмеивается над нами, как над дур… ну, вы поняли, о чем я.
Анфиона и Винцела переглянулись, что-то вспомнив. Они даже лицами походили друг на друга — оба круглые, с чуточку раскосыми лукавыми глазами и висячей челкой. Если б не цвет волос, так бы и сошли за двойняшек. Но Анфиона — натуральная блондинка с еле заметным серебристым отливом, Винцела же единственная кукла, волосы которой были приторно-разноцветны. Густо-зеленые у корней, они потом становились синими, ниже голубыми, затем оранжевыми и уже на кончиках, у самых плеч, вновь приобретали ярко-зеленый, фисташковый оттенок. Пестрота, мягко говоря, явно на любителя. Она сотню раз выслушивала в свой адрес одно и то же: «сама красилась?», и сотню раз терпеливо отвечала: «всегда такой была».
— Раюл вчера нам сказал, что возможно… неточно, но вполне возможно все это проделки Незнакомца. — Анфиона слегка дунула на свою челку.
— Тоже мне открытие, — буркнул Ингустин.
Винцела неодобрительно глянула на подругу:
— Вообще-то мы договорились не упоминать о Незнакомце. Когда мы его обсуждаем, он и появляется. А забываем — его долго нет. Я лично его два раза уже видела.
— Я четыре, — хмуро добавила Анфиона, — и всякий раз трусила как… не знаю кто.
— Ну, и я однажды был свидетелем, — Ингустин поставил книгу на место. — Помню, окликнул его, а он только побежал… он или она, там даже не поймешь, ведь лица-то его никто никогда не видел.
Все посмотрели на Фалиила. Тот понял, что от него тоже ждут признания в общую копилку откровений, но скептик по натуре, он высказался витиевато:
— Да, как-то раз и я наблюдал нечто подобное, только не уверен — был ли то ваш Незнакомец? Он двигался на север в сторону озера, и не исключено, что имя его вы хорошо знаете — Гимземин. Только оделся как-то странно. Да хватит о нем! Кому-то просто скучно жить, вот и разыгрывает всех остальных.
— Хм, — Винцела нахмурилась. — Но ведь ты часто говоришь, что скучно жить именно тебе.
Фалиил сделал вид, что испугался, закрыл ладонью рот и слегка выпучил глаза:
— О проклятье! Вы меня раскусили! Признаюсь, Незнакомец — это я. Проделки с книгой — тоже моя работа… Эх, эх и еще раз эх! Уж если б я решил заняться всякой ерундой, то поверьте — придумал бы что-нибудь пооригинальней.
Анфиона звонко засмеялась:
— Ты прирожденный актер, Фали, почему ты никогда не участвуешь с нами в спектаклях? Это так здорово!
Фалиил вяло махнул рукой. По его мнению, вопрос не стоил даже озвученного ответа. Пустые эти спектакли, где зазубренным текстом изображают вымышленную жизнь, и с какой целью? Для увеселения того, кто незримо наблюдает за нами с неба? Он просто не хотел говорить, что как и алхимик, не верит в существование Кукловода. Да, именно так. Его скептический ум привел его к такому фатальному выводу.
* * *
Ракушка завибрировала на поверхности стола, издавая стрекочущий звук дразнящий тишину. От дрожания она медленно смещалась к краю, и упала бы, если б Астемида вовремя ее не подхватила. Приложила к уху:
— Асти, привет! Ты не забыла? — голос Геммы настораживал излишним весельем, может, тень наконец-то исчезла без следа? Последовала капля-секунды тишины и далее: — Меня вообще слышно?
— Еще как. Представь, подруга, что Хан недавно мне продекламировал: мол, я на него как-то действую, и еще мол, должна объяснить ему, как именно… что за бред, правда? О, извини, я о своем да о своем. Чего ты там говорила?
— Сегодня событие! Исмирал достроил очередную ракету. Как тебе это?
— О. Я приблизительно счастлива. — Разговаривая через ракушку, Астемида обычно любила вертеться у зеркала. Два удовольствия в одном. Вот и сейчас, пока Гемма тараторила что-то насчет новой ракеты, Асти обдумывала, какое платье ей сегодня надеть: лиловое в длинную полоску или то белое с розовым позументом? Ракушка приятно щекотала мочку уха. Нет, все-таки лиловое.
— Представь, сегодня состоится очередной полет к звездам, — Гемма захихикала, потом закашляла. — Так ты идешь или нет?
Астемида глянула на часы с ходиками. Стрелки, каруселью вращающиеся по циферблату, возвещали самое начало ароматного часа.
— Уж это событие я точно не пропущу! Поверь мне на слово, подруга.
Стартовая площадка была тщательно выложена отшлифованным кирпичом, его плитки плотно подогнаны по краям, и даже если где-то проглядывались ростки травы, общую картину это нисколько не портило. Остроконечная ракета, примерно в три кукольных роста, возвышалась над всем и вся. Ее создатель гордо стоял рядом, с нетерпением поглядывая на остальных — когда же все соберутся? Когда же он наконец произнесет торжественную речь, отрепетированную им на зубок? Стартовая площадка, кстати, располагалась сразу за хижиной Исмирала, которую он давно превратил в настоящую мастерскую, даже спал среди ключей и разбросанных гаек. Деревянная обшивка ракеты еще блестела от свежего лака. В три ее сопла, расположенных между хвостовыми крыльями, уже была закачена спрессованная вода. Ждала момента своей свободы. Сам Исмирал все время ходил в коричневом комбинезоне со множеством молний-застежек, как и подобает механику. Местами комбинезон испачкался, но его обладателя это совершенно не смущало. Перчатки того же цвета с удлиненными крагами дополняли его повседневный гардероб. Подобных перчаток не было больше ни у кого, они могли принадлежать только привилегированной касте конструкторов-изобретателей. Исмирал время от времени, как бы от безделья, сжимал и разжимал пальцы, на самом деле лишний раз привлекая внимание остальных к своим изумительным перчаткам.
Вокруг ракеты небрежной толпой собрались уже все куклы, исключая, разумеется, Гимземина. Что-то перешептывались меж собой, спорили, кто-то смеялся, но тут же закрывал лицо ладонью, опасаясь быть невежливым. Ханниол украдкой поглядывал на Астемиду, его взгляд стал словно намагниченным: и не хотел смотреть, но голова сама собой все время поворачивалась в одну сторону. Может, оттого, что ее лиловое платье сегодня самое нарядное? Или эта коса, изящно огибающая стан? Взбудораженные мысли его не слушались и совсем не хотели думать о ракете.
Раюл сложил руки на груди и с нескрываемой иронией наблюдал за происходящим. Подумал про себя: «Сейчас Исмир наверняка скажет, что рад видеть нас и счастлив, что верили в него». Совпадение или нет, но через пару секунд Исмирал, потерев друг о дружку ненаглядные перчатки, взялся говорить:
