К синтезу экспериментального состава она приступила сразу же по завершению работы над огненной эссенцией, не вняв благоразумному совету Снейпа предварительно выспаться, только торжественно поклялась не лезть к нему в постель. Снейп, должно быть, не очень ей поверив, на всякий случай перенёс в лабораторию кресло-качалку. Иванна растрогалась до глубины души.

Как и ожидалось, эксперименты начались с череды неудач. Первые два варианта консервирующего зелья получились лишь немногим лучше образцов трёхгодичной давности. Основным недостатком состава было то, что взаимодействуя со свежими растениями, он отнимал у них влагу, заставляя их слегка пожухнуть. В большинстве случаев это не было бы проблемой, но Иванну такой результат не устраивал. Несколько раз перетряхнув методику и едва не разругавшись со Снейпом вдрызг, она разработала ещё несколько вариантов зелья.

К концу ноября она уже привычно балансировала на грани просоночного состояния, не сваливаясь в него исключительно благодаря подменяющим её на дежурствах коллегам. Параллельно основной работе она сделала для Тори тазик мази от обморожений — рэйвенкловка готовилась к зиме; она полагала, что мазь может пригодиться не только её единорогу: Хагрид рассказывал ей как-то, что из Зачарованного леса иногда выходят обитатели в поисках тепла и заботы.

Поздно вечером в середине декабря всё та же Тори явилась в лабораторию в расстроенных чувствах и долго рассказывала Иванне путанную и трагическую историю про какого-то хагридова гиппогрифа, который в начале учебного года слегка поцарапал Малфоя. Министерство магии прислало Хагриду извещение о том, что по делу гиппогрифа назначены слушания, которые состоятся в конце апреля. Иванна суть рассказа уловила довольно смутно, только искренне пожалела, что Малфой и гиппогриф не могут быть поменяны местами. Снейп, к счастью, при этом разговоре не присутствовал — вряд ли бы ему понравился настрой Иванны против Драко. Сетования Тори на то, что Хагрид, предвидя безрадостный итог слушаний, от этой новости окончательно и бесповоротно скис, а факультативы по Уходу стали ещё унылее уроков, в сердце Иванны не нашли особого отклика.

Рождество пролетело для Иванны в сонном тумане. Чтобы не терять времени, она запустила ещё один вариант синтеза. Предыдущие две рецептуры находились на финишной прямой и дозревали в тёмном шкафу. Затравка для новой экспериментальной порции только-только была поставлена для экстрагирования в тот же шкаф, так что у Иванны образовался денёк, чтобы поспать, чем она воспользовалась с превеликим удовольствием.

На Новый год её обуяла острая тоска по дому пополам с тоской по Дурмштрангу. Тридцать первого декабря она довольно рано закончила дела в лаборатории и поспешила уединиться в своей комнате, отказавшись принять приглашение МакГонагалл присоединиться к Новогоднему пиру. Чтобы вежливо отделаться от находящейся в праздничном настроении профессора Трансфигурации, ей пришлось усиленно изображать умирающего от усталости лебедя, хотя на удивление, спать ей хотелось не особо.

В начале десятого Тори Смит, которой добраться до праздничной трапезы не позволил её подопечный единорог, чувствуя себя довольно глупо, постучалась к Иванне. Услышав приглашающее восклицание изнутри, она толкнула дверь и вошла в комнату. Иванна обнаружилась лежащей на животе на расстеленном возле камина покрывале и беседующей с кем-то через зеркало.

— Я прошу прощения… — вежливо поприветствовала Тори. — Мне бы тонкий надфиль одолжить…

— А, сейчас, — Иванна поднялась с пола и пошла к шкафу. – Ма, познакомься, Тори Смит — одна из наших ассистенток, юная натуралистка и зельевар… — что интересно, несмотря на почти тотальную феминизацию профессии, в Восточной Европе слово «зельеварка» в приличном обществе не использовалось, оно вообще считалось пренебрежительно-уничижительным. - На, подержи пока, — она сунула зеркало в руки Тори и полезла доставать несессер с инструментарием. — Это моя мама.

— Здравствуйте, госпожа Мачкевич, — сориентировалась Тори, улыбнувшись Елизавете. — С Рождеством вас, и с наступающим!

— И вас так же, милочка, — кивнула та в ответ, переходя на английский. — Позвольте осведомиться, зачем мог понадобиться тонкий надфиль столь юной особе в новогоднюю ночь? — Елизавету положительно снедало любопытство.

— Единорог — мой факультативный проект по Уходу за магическими существами — выкинул номер. Отломал кончик рога, зараза такая, — пожаловалась Тори. — Хочу вот заполировать место слома, а то занесёт ещё чего, и рог начнёт гнить.

— Как заполируешь — лаком покрой, лучше янтарным… Кстати, покорми зверя мелом и на солнышке почаще выгуливай, — посоветовала Елизавета. — А то ещё копыта начнут слоиться. Очень похоже на нехватку кальция.

— С солнышком сейчас, мягко говоря, неважно, — удручённо вздохнула Тори.

— Тогда рыбий жир, альтернативы нет, — авторитетно заявила Елизавета. — Не думаю, что вам удастся запросто раздобыть витамин D в окрестностях Хогвартса… К тому же, не уверена, что на единорога подействуют маггловские препараты.

— Почему? — удивилась Тори. — На Хоуп же вот недавно маггловские лекарства прекрасно подействовали!

— Хоуп — это тоже часть факультативного проекта? М-м, грифон или, там, саламандра? — предположила Елизавета.

— Скорее, змея подколодная, — хмыкнула Тори.

— А-а! Ну, на волшебника маггловские лекарства действуют адекватно, как правило, — рассмеялась Елизавета. — Единорог — создание чисто магическое, так что любое снадобье, которое вы собираетесь на нём применить, должно быть магической природы.

— Ясно! — кивнула Тори. — Госпожа Мачкевич, а вы в области ветеринарных зелий работаете?

— Не совсем, просто зверушек люблю, — отозвалась Елизавета. – И, предвидя твой следующий вопрос — я изучала маггловский вариант зельеварения.

— Фармацию? — блеснула знанием Тори.

— Простите, что вмешиваюсь в вашу научную дискуссию, — напомнила о себе Иванна, вылезая из шкафа с несессером. — Тебе какой тонкий надфиль — с тонкой насечкой или…

— Самая тонкая насечка и широкое полотно, — уточнила Тори, отрываясь от захватывающей беседы. — Там надо слом заполировать. Напильник, чтобы обточить форму, у Хагрида нашёлся, а вот с полировкой заминка вышла.

Иванна отобрала у девицы зеркало и отправила её копаться в железках. Тори извлекла парочку подходящих надфилей и, пообещав через полчасика вернуть, убежала. Елизавета охарактеризовала ассистентку дочери как толковую и перспективную и велела позвать как-нибудь обеих в гости, особенно если вторая такая же. Иванна пообещала.

…Полировка заняла гораздо больше времени, чем Тори рассчитывала. Она начинала опасаться, что Новый год она встретит на промозглом холоде наедине с единорогом. Обточку тот перенёс относительно спокойно, полировка же вызвала у животного отчётливое неприятие; единорог постоянно мотал головой, рискуя оставить Тори без зубов или глаза. Девушка уже неоднократно прокляла себя за излишнюю инициативность. Вместо того, чтобы пойти вместе со всеми на ужин, она, под влиянием некоего внутреннего порыва, отправилась проведать этого проклятого единорога, рискуя наткнуться на Филча и отхватить взыскание для полноты картины. Хагрида, разумеется, в окрестностях загона не наблюдалось – он, как и все нормальные люди, уже был на празднике, так что помочь, придерживая голову своенравного животного, было некому. В конечном итоге, двадцатиминутное дело заняло раза в четыре больше времени. Осмотрев на всякий случай копыта, Тори отметила, что мать Иванны была права — на кромке левого заднего уже виднелись несколько неглубоких трещинок. Покидая единорога, она мстительно пообещала в следующий раз накормить его мелом с рыбьим жиром. Единорога угроза нисколько не смутила, и он продолжил меланхолично жевать, сунув морду в ларь с зерном.

Тори вломилась к Иванне примерно за час до Нового года, размахивая надфилями и отряхиваясь от раскисших хлопьев мокрого снега. Доктор Мачкевич обнаружилась на тех же позициях у камина с зеркальцем. С радостным восклицанием «спасибо большое!» Тори убрала одолженные надфили в дожидающийся её на кровати несессер и, подойдя к Иванне, застенчиво протянула ей небольшой пергаментный кулёк.