— Поверь, он нашёл логику в твоих словах. И тот злосчастный песец — он не случайно оказался у ручья.

— Помню, о чём ты… когда Вацлав повёл меня к морю, потренировать подчиняющие заклятия на чайках. На обратном пути мы наткнулись на Ольгерда, который отрабатывал Круцио. Я разозлилась, безупречно исполнила Империус, и Ольгерд по моему приказу наложил Круциатус на себя… Вацлав в дичайший восторг от моей изощрённости пришёл. М-да. Ладно, я поняла. До чего скользкий тип, а. Вообще, это убийственная двойственность была: я по нему люто сохну, но при этом единственный повод общаться с ним — ненавистные занятия по Тёмным искусствам! Он ведь не стал прямо в лоб убеждать, что Тёмные искусства это хорошо, он сбоку зашёл, мол, как ты можешь что-то осуждать, будучи незнакомой с предметом! Можно ещё? — она протянула опустевший стакан.

— Тебе уже перебор, — покачал головою Каркаров.

— Не действует совершенно, — вздохнула Иванна; её мысли метались в полнейшем хаосе. — …Говоришь, что ты мой должник — я так не считаю. Неизвестно ещё, кто кому больше должен. С кем ещё я получила бы такой практический опыт? Я действительно стала сильнее. Отец крепко хлебнул на войне, родители старались меня оградить от тех ужасов, как могли. Но игнорировать свершившееся — глупо, нужно извлекать уроки… Слушай, так значит, тогда после опознания ты со мною морочился не только на общих основаниях, но и чувствуя себя ответственным за то, что обратил на меня внимание Вацлава? Ему ведь показалось интересным вызовом — сделать меня, дочь непримиримого мракоборца, приверженцем Тёмного Лорда, так ведь? Вообще, это ты всё, твои дурацкие лекции… И Вацлав из-за тебя… Так, стоп. Меня не туда несёт. Пора заканчивать бредить. Как будто переизбыток мыслей. Черепушка сейчас лопнет.

Иванна умолкла. В голове у неё действительно царил сумбур, слишком много всего роилось там одновременно, вызывая звон в ушах. Её снова начал колотить озноб. Вся кровь словно прилила к мозгу, заставляя его усиленно работать. Глаза отчаянно щипало, и ей стоило больших трудов не тереть их.

— Что мне сделать? — спросил Каркаров, не спуская с неё взгляда. — Чем помочь?

Иванна встала, отставила пустой стакан на письменный стол, плотнее укуталась в плед и сделала несколько кругов вокруг кресла.

— Ну почему это всё навалилось только сейчас? — пробормотала она, остановившись напротив Каркарова. — Как не свихнуться, скажи? Твои азкабанские приятели-дементоры, как я поняла, взбалтывают ментальный компост, что накопился за жизнь, и вызывают его бурное брожение. Как ты с этим боролся?

— Там — никак. После того как сюда вернулся, старался держаться как мог, пробовал разные средства. Потом мне случайно повезло, и я наткнулся на тебя, — пожал плечами он.

— Феерически полезная информация, — расхохоталась Иванна; смех перешёл во всхлипы.

Она захлёбывалась рыданиями, не в состоянии остановиться. Накопившееся напряжение наконец-то нашло выход, но она тонула в нём, полностью потеряв ощущение окружающей реальности.

— Послушай… — очевидно не представляя, что делать с Иванной в таком состоянии, Каркаров подался вперёд, тронув её за плечо в попытке привлечь её внимание.

Ощутив прикосновение, она ухватилась за его руку и прижалась к Каркарову. В её океане слёз он был единственно реален и не давал ей окончательно оторваться от действительности. Так было теплее, и уже ничто не мешало ей полностью отдаться самозабвенным рыданиям на широкой директорской груди. Опешивший Каркаров после секундной колебания всё же обнял Иванну, терпеливо дожидаясь прекращения истерики.

— Кстати, знаешь, что можно попробовать, — начал он, когда всхлипы стали звучать реже. — Можно пойти в скалы и взорвать несколько валунов. Мне в своё время помогало. Пара-тройка разрушающих проклятий — и как-то легче становится. Преобразование энергии, ты понимаешь. Сублимация.

— Хм, — задумавшись, Иванна даже перестала хлюпать и машинально вытерла нос перчаткой.

Идея преобразования энергии ей понравилась, так что она даже смогла на неё отвлечься, но перспектива сначала идти переодеваться — не в корсете же по скалам лазить, а потом ещё тащиться чёрт знает куда под этим невыносимым солнцем — совсем не вдохновляла. И потом, на деструктивные действия её сейчас тянуло меньше всего. Впрочем, никто же не говорил, что сублимировать нужно обязательно в разрушения? Если включить голову и начать рассуждать аналитически… От дальнейшего хода своих размышлений Иванна пришла в смущение, но усилием воли не позволила себе отступить. Она вдруг осознала, что его ладонь замерла у неё между лопаток. Успев подумать, до чего же она восхитительно тёплая, Иванна окончательно выпуталась из сползшего пледа и обвила руками шею Каркарова и начала медленный и вдумчивый поцелуй, с интересом отмечая, что ей действительно это нравится.

Каркаров, оказавшись зажатым между столом и Иванной, спохватился только через некоторое время, аккуратно отстранил её и ошарашенно поинтересовался:

— Ты что делаешь?

— А ты как думаешь? — до глубины души возмутилась Иванна. — Сублимирую как могу! Тебя что-то смущает?

Вид у Каркарова был порядком нервозный, чего лично она совершенно не могла понять. Она ясно чувствовала, что он, вроде как, вовсе не против, но при этом испытывает серьёзные опасения, хотя по логике это всё должна испытывать как раз она сама. Впрочем, какая тут, к чертям, вообще может быть логика?

— Может быть, это покажется тебе странным, но меня, в самом деле, смущает факт того, что меня пытается соблазнить собственная студентка, причём в моём собственном кабинете, — резковато объяснил он. — Может быть, ты не поверишь, но есть ряд вещей, лично для меня в моём положении неприемлемых. И вот как раз такого рода действия по отношению к…

— Так, во-первых — совсем не «пытается», во-вторых — уже не студентка, кто мне несколько часов назад лично вручал диплом? — моментально перебила Иванна. — В-третьих, если тебя не устраивает кабинет, можно переместиться куда угодно, меня сейчас вопрос места вообще волнует в самую последнюю очередь. Кстати говоря, ты будешь смеяться, но я в прошлом году несколько месяцев была в тебя влюблена по уши.

— Чего тут смешного, это же ужасно. Влюблённые старшекурсницы вне зависимости от объекта их чувств — это стихийное бедствие и полная катастрофа для любого преподавателя. Спасибо, что хоть не вела себя как Яблонская, — вздохнул Каркаров, не оставляя безуспешные попытки избавиться от её рук.

— О, так ты про неё в курсе? — удивилась Иванна.

— Её сложно было не заметить, — поморщился он. — Но ты превосходный конспиратор, я честно не подозревал.

— Мне помогали друзья, как только у меня включалось «яблонское состояние», они меня пинали и приводили в чувство. Нет, это тоже ценнейший опыт, я считаю, этим необходимо было переболеть, как свинкой, — вдохновенно сообщила она.

— Так ласково свиньёй меня ещё не называли, — охотно подхватил он.

— Так, по-моему, ты пытаешься уклониться от темы! — с подозрением прищурилась Иванна, забеспокоившись, что если так пойдёт дальше, она очень быстро потеряет кураж и вернётся обратно в депрессию. — На чём я остановилась? А, в-четвёртых — кто мне тут давеча распинался на тему «я твой должник»? И в-пятых — я не желаю лезть на скалы и взрывать камни. В-шестых, кстати, я трезва и полностью отвечаю за свои действия. Точка. Слушай, я ведь не прошу чего-то противоестественного, мне реально нужно отвлечься! Я просто прошу дать мне новых, по возможности приятных, переживаний. После наших весёлых ночей в лаборатории, это по сути сущий пустяк! …Тебе сложно сделать одолжение?

— Прости, — сдался под градом аргументов Каркаров, возвращая её руки к себе на плечи. — Ты всё верно делаешь, просто у меня очень живучие страхи и предрассудки. Продолжай.

— Спасибо за разрешение, профессор, — фыркнула Иванна, всё же разозлившись, непонятно, на кого больше — на себя или на него. — Только вот настроения уже что-то нет, — она отдёрнула руки и попыталась отстраниться.