— Ива, ну ты нашла место для сна! Чем тебя каюта моя не устраивает? — голос Каркарова нарушил эту безумную тишину, вырывая её из болота кошмара.

Иванна открыла глаза и какое-то время не могла ни пошевелиться, ни сориентироваться. В кают-компании было жутко холодно и довольно темно — студенты, уходя, погасили лампы, должно быть, решив, что свет помешает Иванне, а камин, скорее всего, просто погас сам.

— Вот это бред, — наконец обрела власть над голосовыми связками Иванна.

— Приснилось что-то? — спросил Каркаров, забирая у неё книгу. — Да ты же замёрзла! — воскликнул он, взяв её за руку. — Идём скорее в каюту, тебя нужно срочно утеплить, не то заболеешь.

— Да ерунда, с чего тут болеть, — обнаружив, что у неё зуб на зуб не попадает, Иванна попробовала встать с дивана, чтобы продвигаться и согреться, но обнаружила полную неспособность сделать это: от сна в одной неподвижной, к тому же не самой удобной позе всё тело затекло. — Сейчас, погоди, в себя приду и пойдём.

— Вроде взрослая серьёзная женщина, доктор наук, а ведёшь себя как пятилетняя, — покачал головою Каркаров, помогая ей подняться на ноги.

— Чего разворчался? Где хочу, там и сплю, — Иванна сделала несколько неуверенных шагов в сторону выхода. — Вот, я уже в норме! — бодро констатировала она, но впечатление от её заявления было сильно подпорчено энергичным чихом.

В дверях кают-компании появилась Василиса с пледом из верблюжьей шерсти в охапке, подсвечивающая себе путь Люмосом. За её плечом в сумраке коридора маячила Федора в обнимку с подушкой.

— Вы уже проснулись, доктор Мачкевич, — констатировала очевидное Василиса. — А я подумала, вам пригодится утепление, раз охота тут поспать, — объяснила она.

— Опоздала ты, Васька, с думами, — укоризненно покачал головою Каркаров, подхватив всё ещё слабо владеющую собой Иванну на руки. — Доктор Мачкевич успела простудиться.

— Ага, и виновата в этом, разумеется, я! — возмущённо уставилась на дядюшку Василиса.

— Именно так, — совершенно серьёзно кивнул он.

— Со мною всё нормально, поставь меня на место, я сама дойду… а-а-апчхи! — запротестовала Иванна.

— Ты совершенно права, — всё так же серьёзно подтвердил Каркаров; прикинув ширину дверного проёма, он всё-таки поставил Иванну на ноги, но лишь для того, чтобы подхватить её, взвалив к себе на плечо. — Плед отнести в мою каюту, пригодится, — велел он племяннице, двинувшись на выход. — Завьялова, подушку унеси и добудь лучше Перцового зелья.

— Я требую, чтобы меня вернули в человеческое положение! — сдавленно запротестовала Иванна, борясь одновременно с чиханьем и хихиканьем. — Федьк, Перцовое отставить, у меня аллергия!

— Может глинтвейну тогда? — сделала контрпредложение Федора, поспешно освобождая от своей персоны и подушки без того весьма неширокий коридор.

— Только имбиря и мёда побольше, а вместо вина — апельсиновый сок, — согласился Каркаров.

То ли встряска помогла, то ли прилившая к мозгам кровь, но за те несколько минут, что Каркаров шёл до каюты, Иванна успела кое-как проанализировать своё бредовое видение, даже не сочтя нужным прокомментировать самодеятельно назначенные средства лечения и варварские методы транспортировки пока ещё живых людей. Как обычно, сон был результатом работы её подсознания, пытавшегося переварить информацию и впечатления, вот только, что заставило разум связать воедино почерпнутые из множества трудов сведения об аналогичных Тёмной Метке чарах и пассивно считанный образ из воспоминаний Иляны? Наверное, илянины руины попросту имели столь сильную эмоциональную окраску, что никак не могли остаться незамеченными для эмпата. Или, может быть, её малая Родина была как-то связана с деятельностью Пожирателей? Иванна сделала мысленную заметку разузнать про город под названием не то Вулфорд, не то Вулфолд (она уже точно не была уверена, что запомнила правильно) и вернулась к размышлениями об основной части ребуса. По всему выходило, что «оттяпать руку по самые уши» было верным способом избавления от Метки, вот только Иванна искренне считала его категорически неприемлемым. Значит, нужно перелопатить ещё больше книг… И ещё как минимум раз пролистать уже прочитанные… Вдруг ответ таится где-то между строк?

— Ива, ты в порядке?

— А? Что?

Она так глубоко задумалась, что даже не отследила, как оказалась в кровати, по уши укутанная в одеяло. Притащившаяся следом Василиса поспешила укрыть Иванну также и пледом, проверила обогреватель и, подхватив корзину для угля, побежала за добавкой. На корабле не было централизованного отопления, как в здании дурмштрангской крепости, и потому в каждой каюте стоял переносной обогреватель, напоминающий уменьшенную копию маячного фонаря: внутрь засыпались угли, а множество зеркальных полос равномерно распределяли тепло по помещению.

— Похоже, ты действительно заболеваешь, — нахмурился Каркаров, пощупав её лоб. — Неважно выглядишь.

— Это не беда, главное, что ты прекрасен, как всегда, — апатично зевнула Иванна.

Вернувшаяся с углями Василиса и подтянувшаяся чуть позже с котелком целебного «глинтвейна» Федора удостоились чести послушать повесть об иваннином путешествии. Василиса в молчаливом изумлении качала головой, Федора издавала восхищённые восклицания вперемежку с бесчисленными вопросами, Каркаров же категорически резюмировал, что в простуде Иванны, совершенно очевидно, виноваты проклятые магглы, начихавшие заразой на бедняжку.

Та в следующую неделю и впрямь разболелась не на шутку: насморк усилился, к нему добавился лютый кашель и периодические повышения температуры; всё это сказалось на характере Иванны самым пагубным образом. Никакой аллергии на Перцовое зелье, на самом деле, не было: ей просто до омерзения не нравилось ощущение выходящего из ушей пара. Последний раз Иванне случилось заболеть в экспедиции, но тот эпизод не шёл ни в какое сравнение с нынешним. Она наотрез отказалась аппарировать и в Прагу, и в родительское поместье, с презрением отвергала все попытки мэтрессы Айтматовой предложить ей гипоаллергенные варианты противопростудных зелий, даже Елизавета, которую пригласили в качестве группы поддержки, полюбовавшись на дочь посредством двустороннего зеркала, констатировала, что случай тут крайне запущенный, а дитятко в таких настроениях лучше не трогать — само оклемается. Под вечер пятого дня Василиса, заручившись поддержкой Федоры, подговорила Смитов, и в результате слаженных действий всех четверых на корабль торжественно взошёл Снейп. Попрепиравшись с больной (севший голос которой сильно затруднял коммуникацию обоим участникам диалога), он всё же смог убедить её воспользоваться принесённой им растиркой.

В двадцатых числах декабря Иванна возобновила посещения хогвартской библиотеки и уже не только дышала носом, но и уверенно различала запахи, пока что продолжая говорить с интригующей хрипотцой и понемногу — долгих монологов голосовые связки ещё не выдерживали. В её тематических изысканиях наметился небольшой прогресс: стало почти окончательно ясно, что удалить Метку может только тот, кто её создал, и даже очень могущественный волшебник не сможет ничего сделать с чужими чарами, не причинив вреда носителю. Также родилось подозрение, что и отчуждение собственно руки может не помочь. Для уточнения ряда нюансов она решила посоветоваться с автором нескольких найденных в хогвартской библиотеке трактатов; подумав, что напрямую обращаться к почтенному Дункану МакКормику будет нетактично, Иванна обсудила вопрос с матерью и написала Хранителю Связей своей Ложи с просьбой по возможности предоставить ей рекомендацию. В конце концов, ей нужна помощь в научных изысканиях, а Ложа именно такие вещи и поддерживает.

Про бал Иванна напрочь забыла, хотя все кругом только о нём говорили; честно говоря, она и про федорин День рождения забыла, но это для неё было исторически сложившимся порядком вещей: Дни рождения, начиная со своего собственного, она безо всякого злого умысла не считала чем-то жизненно важным.

О грядущих праздниках, к счастью, напомнили Смиты, заглянувшие в библиотеку, где с бумагами гнездилась Иванна. Сделав совершенно верные выводы из иванниной реакции на известие о Дне рождения Федоры, они поспешили напомнить, что через несколько недель у профессора Снейпа ожидается аналогичное событие, за что снискали глубочайшую признательность. Моментально пересмотрев приоритеты в своих делах, Иванна углубилась в научную дискуссию о подарках. В самый разгар мозгового штурма в библиотеке возникла виновница смуты, и разговор в целях конспирации перевели на следующего в очереди именинника. Федора, выяснив суть проблемы, очень огорчилась тому, что никак не успеет написать парадный портрет профессора Снейпа в полный рост, но тут же предложила не отходить далеко от изящных искусств и подарить новорожденному зажигательный танец в стиле варьете на лабораторном столе.