— Да, у Игоря оставила, не стала забирать после того, как наорала на него, — досадливо отмахнулась Иванна.
— Ты — наорала? — не поверил Янко. — Ой, что творится, что творится! А он что сказал?
— А что он мне может сказать?! — воинственно вздёрнула нос Иванна. — Да ну, сумасшедший дом, — поморщилась она. — На самом деле, конечно, он за двоих отхватил, но сути это не меняет.
— Сурова ты, мать! Отчаянная женщина! — присвистнул Янко.
— Ничего подобного! Просто нечего меня из себя выводить, — насуплено отрезала Иванна, сунув руки в карманы мантии и уставившись в окно. — Он, по-моему, специально меня разозлил.
Наверное, не стоило перед отбытием вообще начинать этот разговор, и без того состояние было слегка взвинченное, но чего уж теперь… Определённо, нужно было сменить тактику, когда стало ясно, что прямые просьбы не действуют, но, к сожалению, у Иванны как раз приключился приступ некомпромиссного настроения, который и побудил её пафосно хлопнуть дверью. Сейчас она жалела о поспешности, но, поскольку лишнего Хроноворота под рукой не было, оставалось только обратиться к смирению. Искать правых и виноватых — занятие неблагодарное и бессмысленное, сейчас гораздо целесообразнее придумать, как добыть обратно зеркало, не ущемив собственной гордости. На фоне идиотских обстоятельств «ссоры» вариант с изготовлением нового артефакта казался наиболее простым, однако во имя здравого смысла она не собиралась поддаваться соблазну поступить именно так. Воистину, забрать оставленное зеркало будет гораздо более зрелым поступком, надо просто перестать валять дурака. Конечно, это ни разу не просто, но кому-то всегда приходится быть умнее… Решив заняться этим вопросом чуточку позже, Иванна попросила Янко дать ей конкретные ценные указания о том, что от неё требуется.
Поговорить с отцом ей не случилось ни этим вечером, ни позже: в лаборатории у Иванны с доктором Мерсье стала развиваться локальная священная война, которая началась с дискуссии на тему отдушек для крема и никак не позволяла расслабиться. То, что это вопрос исключительно личной неприязни, Иванне стало ясно с самого начала. Она даже вполне понимала чувства бедняги Марселины: та трудилась аки пчёлка на благо лаборатории, участвовала, так сказать, непосредственно в процессе становления, а некоторые сначала болтались в экспедициях сомнительного характера, потом особенно не блистали присутствием на рабочем месте, только непонятной работы подкидывали, а потом заявляются как ни в чём не бывало и пытаются строить из себя начальство. С какой стороны и верхом на каком животном подъехать к мнительной даме, Иванна представляла с трудом, да и не испытывала в этом особого интереса — ей и без доктора Мерсье хватало сложных личностей в кругу общения. Таким образом, решено было сосредоточиться на работе над «ледяным консервантом», благо там было над чем потрудиться, и, вопреки просьбе Янко, максимально не лезть в дела, начатые Марселиной.
Тратить силы и время на попытки донести до той мысль, что Иванна ей лично не конкурент, не хотелось совершенно, потому как основной причиной, препятствовавшей налаживанию диалога, был тот факт, что доктор Мерсье, явно имея некоторые виды на Янко, с чего-то решила, что Иванна с Адей являются любимыми жёнами его гарема. И если Адю Марселина кое-как могла ему простить, то Иванна была ей настолько против нутра, что любые попытки достучаться до здравого смысла тут просто не могли быть услышаны на чисто органическом уровне. Эта ситуация с совершенно необоснованной Яблонской номер два неиллюзорно бесила, потому разъяснять доктору Мерсье истинную природу взаимоотношений основателей холдинга Иванна даже не собиралась, равно как не собиралась сообщать страдалице, что снискать внимание Янко та может в лучшем случае только после того, как нарастит где положено женских объёмов, ибо он, имея перед глазами эталон в лице вполне фигуристых лучших подруг, развил в себе вкус к дамам, у которых есть за что взяться. Доктор Мерсье же была тонка как тростиночка, к тому же обладала характером, отягощённым маниакальной подозрительностью, из-за чего с ней было очень сложно общаться, даже сводя к минимуму употребление в разговоре привычных шуток и прибауток: у любого самого безобидного высказывания она, как правило, начинала выискивать двойное, а то и тройное дно, вынуждая автора выворачиваться наизнанку в безуспешных попытках доказать отсутствие намёков в её адрес.
Лаборанты, в размеренные трудовые будни которых отношение доктора Мерсье к Иванне внесло элемент мелодрамы, в своей лояльности, разумеется, раскололись примерно пополам и с интересом наблюдали за обеими дамами, разве что не делая ставок: кто из двоих в итоге утвердит себя альфа-самкой. Иванна, балансируя на грани раздражения и веселья (это и вправду было смешно, если смотреть объективно), тем не менее решила не предпринимать никаких мер, до тех пор, пока конфронтация не начнёт неблаготворно сказываться на работе. В ходе сего захватывающего девчачьего противостояния Иванна забыла напрочь и про зеркало, и про разговоры.
— Может, мне пообщаться с Марселиной, чтоб она перестала тебя донимать? — спросила Адя, для разнообразия прекратив сетования на то, что ни черта не успевает; она почти всю неделю урывками наслаждалась спектаклем, разворачивающимся в лаборатории, и на всякий случай решила выяснить, насколько он снижает производительность.
— Да не надо, может, у неё хобби такое, — отмахнулась Иванна. — Она не мешает. К тому же, есть вероятность, что твоё вмешательство усугубит ситуацию.
— Ну, ладно… Я вот думаю: может пойти домой, что-нибудь съесть да спать завалиться? Не умрут сбытчики сегодня без меня, — пожала плечами Адя. — Я им велела сверить…
— Не умрут, — поспешила уверить подругу Иванна, опасаясь, что подробный рассказ заставит её наделать ошибок в записях.
Они сидели в микроскопическом закутке в глубине одного из залов лаборатории, захваченном Иванной под дополнительный кабинет. Здесь едва помещалась небольшая конторка, высокий барный стул и стеллаж с многочисленной тематической макулатурой. Стоя возле конторки, Иванна сосредоточенно переписывала информацию о проведённых за день исследованиях с нескольких бумажных огрызков одновременно в лабораторный журнал и к себе в записную книжку, параллельно общаясь с заглянувшей к ней на огонёк Аде, которая заняла стул, установив его в дверном проёме.
— Не умрут — так не умрут, — легко согласилась Адя.
— Заведи себе ассистента, а лучше двух, — поспешила снова перебить её Иванна. — О, давай я тебе Ярославу из Дурмштранга выпишу. Если у неё с Идальго что-то серьёзное наметится, надо их срочно по разным рабочим местам растаскивать будет… Она у нас барышня деловая, как ассистент за двоих сойдёт… Чёрт, погоди, мне три абзаца набросать надо! Не гомони минуточку… — недовольно затопала она ногами, обнаружив, что написала «образец, обработанный «ледяным консервантом», остался в виде ассистента и после воздействия Фините инкантем».
— Насчёт Ярославы — идея интересная… А что если сначала… — оживилась Адя.
— Сейчас кто-то получит прицельное Силенцио!
Сегодняшние опыты выявили ранее неизвестную особенность её экспериментального состава делать необратимыми результаты трансфигурации предметов — по крайней мере, ни через час, ни через два, лаборантам не удалось вернуть исходный вид яблоку, трасфигурированному в кирпич. Было решено заложить образцы на длительное хранение и ждать, когда рассеются чары.
— Молчу-молчу, — поспешила уверить Адя. — Может, я за чайком схожу? — предложила она.
— Да секундочку же, сейчас вместе пойдём! Я почти закончила… Давай прогуляемся пойдём, хочется на свежий воздух, — выдвинула встречное предложение Иванна, лихорадочно дописывая абзац.
— Холодно, — скривилась Адя.
— Иди ты лесом, «холодно»! Одолжи шубу у кого-нибудь! — возмутилась Иванна.
— Ладно, ладно, прогуляемся…
Планам, однако, не суждено было осуществиться. Едва Иванна, тщательно проверив — не забыла ли чего переписать, скомкала клочки бумаги и передала их Аде, попросив бросить в камин, в зал, расталкивая заканчивающих уборку лаборантов, влетела пани Земанова, их многострадальный секретарь.
