«У тебя просто банальное нежелание куковать тут одной, — увещевала она себя. — Останься тут Василиса хотя бы — ты меньше паниковала бы. Или Федора. Вот эта точно скучать не дала бы. Так что, хватит тут страдать, и займись делом», — приказала она себе.

Обозвав себя для верности размазнёй и тряпкой, Иванна под воздействием некоего внутреннего порыва принялась собирать необходимую посуду для приготовления своего фирменного сонного зелья. Она бездумно курсировала между лабораторным столом и шкафами с оборудованием и ингредиентами, утешая себя тем, что в самом ближайшем будущем отбудет в Прагу, где начнёт наводить шороху в лаборатории холдинга. Вот уж там-то ей будет не до глупых сантиментов.

Не успев додумать эту мысль, она вдруг замерла возле стола. Не веря предчувствию, ибо оно просто не могло быть правильным, она принялась мысленно считать. На счёт «четыре» раздались приближающиеся шаги.

— Ты что, с ума сошёл, вы же опоздаете! — не оборачиваясь, сказала она.

— Время есть, — отмахнулся Каркаров, пройдя в Пятый зал, где находилась Иванна, и приблизившись к ней. — Как-то мы суматошно попрощались, это абсолютно неприемлемо.

Иванна не нашла, что ответить, продолжая стоять спиной к нему, машинально перекладывая с места на место подготовленные ингредиенты и двигая туда-сюда штатив с пробирками в бессмысленных попытках найти ему подходящее место. Воздух в лаборатории стремительно густел от нарастающего напряжения, имея все шансы зазвенеть или заискриться.

«В конце концов, что ему нужно? Чтобы ты сказала «ну, ладно, чего уж там, пойдём, поднимемся, «попрощаемся» по-быстрому? Вот уж фигушки, держись», — в один голос убеждали принципиальность и гордость.

«Дура ты, — возражало что-то вроде романтичности или чувствительности. — Потом жалеть будешь, ей-ей!».

«Нет, ну, а сколько можно? Почему всегда ты?», — не уступала гордость.

«Потому, что она сама не поменяла правила», — вступила в беседу логика.

Действительно, если смотреть объективно, во всём, что касалось этой стороны их взаимоотношений, он педантично следовал данному когда-то слову и не предпринимал никаких действий без знака с её стороны. Что же именно ей мешало выйти за устоявшиеся рамки и вслух озвучить простую мысль «ладно, теперь можешь за мной приударить, подомогаться и всё такое» — сказать было сложно, но в глубине души она догадывалась, что это не от большого ума. А в ещё большей глубине души её иногда глодало сомнение, что это ему просто-напросто и не надо вовсе, ибо сложившееся положение вещей самое что ни на есть удобное.

Логические раскладки заняли у неё примерно полсекунды и внезапно прервались, когда он шагнул к ней вплотную и крепко обнял, совершенно недвусмысленно демонстрируя свои намерения. Всё было чертовски неожиданно, она даже не нашла, что сказать, когда он, зажав Иванну между собой и краем столешницы и продолжая надёжно фиксировать её одной рукой, второй расстегнул одну за другой две заколки, удерживавшие пучок на затылке. Зарывшись лицом в освобождённые пряди цвета ртути, он коснулся губами её шеи, внося элемент первозданного хаоса в её мысли. Следом за заколками расстёгнутыми оказались три верхних пуговицы блузки, на что Иванна пожаловаться никак не могла — дышать стало чуть легче.

За следующую половину секунды, перебрав сотни вариантов вопросов от сильно напрашивающегося «ты что, головой стукнулся?» до банального «что, прямо так?», она всё же нашла силы соригинальничать и заявила:

— Так у нас ничего не получится, ты слишком высокий.

— Да неужели? Разве это хоть раз нам помешало? — он ненадолго отвлёкся от её шеи.

Иванна завертела головой, пытаясь понять, что там у неё за спиной происходит. Не успела она собраться с мыслями, чтобы проследить за ситуацией, как он, подхватив Иванну под мышки, приподнял её. Она услышала скрежет, как будто по полу сдвинули что-то тяжёлое, и в следующий момент он поставил её на появившееся небольшое возвышение.

Иванна моментально вспомнила массивный, обитый железными полосами, плоский деревянный ящик с тавром Большой Дечинской Стеклодувной Мануфактуры, в котором хранилась до сих пор неразобранная партия шариковых холодильников, и на долю секунды сильно обеспокоилась их сохранностью. Впрочем, озвучить свои опасения на тему того, что доски ящика не выдержат её веса, она не успела: три последовательных поцелуя за ушко вновь внесли основательную сумятицу в мысли.

Чуть сдвинув вниз ворот блузы, он легонько прихватил её зубами у основания шеи, чем окончательно и бесповоротно зарубил на корню всю мыслительную деятельность Иванны вместе с не успевшим оформиться предложением всё-таки переместиться куда-нибудь в безопасное место. Окружающий мир перестал существовать. Она без остатка растворилась в ощущениях, неистово ярких и, наверное, сопоставимых в интенсивности только с каким-нибудь природным буйством стихий. Не было ничего, кроме их двоих и бешеной бури эмоций.

…Наверное, в какой-то момент она действительно отключилась, потому как после возвращения восприятия окружающей реальности Иванна осознала себя в полуобморочном состоянии обмякшей в каркаровских объятиях, при этом отчего-то вцепившейся зубами в его ладонь. Поспешно разжав челюсти и без сил откинув голову ему на плечо, едва не приложившись затылком об его скулу, она осторожно попробовала подумать. Получилось пока так себе, но одну мысль она всё же осилила сформулировать:

— Я сильно нашумела?

— Не успела, — успокоил её Каркаров, изучая отметины от её зубов по краю ладони у основания первой фаланги указательного пальца. — Нет, в этот раз шрамов не будет, — констатировал он; очевидно, у него было какое-то время, чтобы успеть прийти в себя, и даже привести всё в первоначальный порядок: даже Иваннина блузка оказалась застёгнута, а складки подола юбки ниспадали вполне ровно. На мысль о том, что здесь произошло что-то, не имеющее отношения к алхимическим опытам или приготовлению зелий мог навести только ящик под ногами Иванны, да и то — мало ли, может, это по методике какой необходимо.

«Вот только не ляпни какой-нибудь бред, дурище!», — на мгновение ожил рассудок, после чего вновь отключился.

Она подняла руку, чтобы убрать с лица волосы, и в крайнем удивлении обнаружила кровь на пальцах. В следующую же секунду пальцы засаднило.

— Ты попала рукой по штативу и раздавила несколько пробирок, — пояснил Каркаров. — Прости, я был немного занят и не успел тебя перехватить. Стоять можешь? Сейчас обработаю.

Иванна молча кивнула, найдя совет голоса разума очень здравым, и с готовностью предоставила пострадавшую руку в его распоряжение для оказания первой помощи. Из блаженного отупения её вдруг вырвали хлопанье дверей, звук быстро приближающихся шагов и голос Василисы, громко призывающей господина директора.

— Ты что, не запер двери?! — ошарашенно спросила Иванна, вновь оказываясь на грани обморока.

— Да зачем, все возле корабля отираются, — отмахнулся Каркаров. — Погоди, давай перебинтую, тут глубоко порезалась.

— Да какой «перебинтую»! Нет, ты точно ума лишился, — покачала она головой.

Наконец, скрипнула дверь в их зал, пропуская внутрь Василису.

— Дядя, ну, где вы застряли, мы же опоздаем, что скажут другие участники! — сделав большие глаза, страшным шёпотом принялась отчитывать она.

— Васька, я тебя твоей же косой удушу, а потом следствие покажет, что ты сама во сне неосторожно повернулась, — мрачно предупредил Каркаров, ставя флакон с Кровоостанавливающим зельем на стол; взяв бинт, он продолжил процедуры.

— Я сильно сомневаюсь, что это ускорит наше отбытие, — чопорно возразила Василиса, игнорируя и угрозы, и «Ваську».

— Да я уже почти закончил, иди, скажи, что я сейчас появлюсь, — отозвался Каркаров.

— Только вместе с вами, — категорически не согласилась Василиса.

С тяжким вздохом покачав головой, Каркаров завязал край бинта бантиком на иваннином запястье.

— Ладно, навести нас, как сможешь, портключ я тебе вышлю, — обратился он к Иванне, затем чрезвычайно целомудренно поцеловал её в щёчку и направился к выходу.