Иванна попробовала выбраться из захвата, и, к её неимоверному облегчению, это удалось. Всплеск адреналина приглушил тянущую боль в мышцах. Вскочив с сундука, она первым делом зажгла все огни и метнулась к котлу с установкой. К счастью, всё было в порядке.

Используя дверцу шкафа-витрины в качестве зеркала, Иванна осмотрела себя и нервно хихикнула: мятая мантия и взъерошенные волосы смотрелись крайне подозрительно. Выудив из кармана мантии гребешок, она принялась энергично расчёсываться; гребешок на подобные нагрузки был не рассчитан и в конце-концов сломался. Разгладив мантию заклинанием и заплетя волосы в косу, она вернулась к котлу с зельем, перелила готовый продукт в плоскую бутылку и пошла будить Каркарова.

— Вставай! Просыпайся! — незаметно для себя перейдя на «ты», она решительно затрясла его; впрочем, после произошедшего, наверное, уместно было бы перейти на «ты, сволочь эдакая»? — Доброе утро! Бери зелье, ступай к себе!

Каркаров открыл глаза. В первые секунды он явно был крайне удивлён присутствием Иванны, но быстро всё вспомнил и неспешно принял сидячее положение.

— Доброе утро, — поприветствовал он её.

Иванна не удержалась и захихикала. Ситуация продолжала цвести абсурдом, и это было как нельзя кстати для её прокипячёного мозга.

— Вот, четыре чайных ложки разводить в стакане воды, на этикетке я всё написала, — она протянула ему зелье. — В алкоголе не разводить ни в коем случае, а то будут дурацкие сны и неподъёмная голова на утро. Испытано на себе.

— Спасибо, — он спрятал фляжку в карман. — Когда ты в следующий раз здесь будешь?

— Не знаю, точнее — не помню, надо наш с Янко распорядок глянуть, — озадаченно нахмурилась она.

— Родители твои знают, что ты активный эмпат? Давно это началось? Тобой кто-нибудь занимается? Почему кафедра Ментальных практик не в курсе? Почему я до сих пор не был поставлен в известность, в конце концов? — для разнообразия решил вспомнить о своих служебных обязанностях Каркаров. — Это вообще…

— Эй, эй, господин директор, слишком много вопросов, помедленнее, у меня мозг ещё наизнанку вывернут! — перебила Иванна, потерев виски.

Удивительно, но она вдруг поняла, что не испытывает в его адрес ни злости, ни прежней неприязни. Это что, признание за ним права на ошибку? Понимание или сочувствие? Бред какой-то, лучше обдумать всё позже, на свежую голову. Было больно, выматывающе, подчас мерзко — но, вместе с тем, чертовски интересно, в первую очередь, оттого, что произошедшее позволило по-другому посмотреть на своё дурацкое свойство. Может, действительно, эмпатия — это нечто большее, чем просто способность перенять чьё-то дурное настроение?

— Так… — принялась загибать пальцы Иванна. — Родители знают, что я эмпат, но у них убеждённость, что если это не ворошить, то само постепенно успокоится и затухнет. Соответственно, меня на эту тему не трогают вообще и запрещают самой этого касаться. Про активности я не очень понимаю. От Ментальных практик я пока успешно утаиваю. Ты теперь в известности, — немного нарушив порядок ответов, доложила она.

— Активные эмпаты способны не только воспринимать, но и оперировать эмоциями… — рассеянно пояснил Каркаров, задумавшись о чём-то своём. — Что ты видела? — он огляделся, заметил на стопке книг очки, протёр их обнаруженным на столе бумажным полотенцем и протянул Иванне, тщательно избегая встречи с ней взглядом.

— Не могу сказать, я не поняла. И не очень-то хочу, если честно… Спасибо… — она машинально посмотрела линзы на просвет, признала их чистоту удовлетворительной, надела очки и, наконец, обулась; суя пораненную ногу в туфлю, она поморщилась и попросила Каркарова заняться вчерашними осколками, добавив, что сама пока приберётся здесь.

Через несколько минут он вернулся из Третьего зала, сообщил, что всё в порядке, и поинтересовался происхождением кровавых следов. Иванна посоветовала не придавать этому значения и критически осмотрелась на местности; кругом царил первозданный порядок, безупречность которого нарушал только Каркаров. Покачав головой, Иванна заклинанием разгладила его одежду и спросила, нет ли у него с собой расчёски. Получив отрицательный ответ, она приподнялась на цыпочки и стала распутывать его волосы пальцами.

— В общем, я не знаю точно, когда в следующий раз буду дежурить, — деловито сообщила она. — Но моя соседка от меня съехала ещё в сентябре, говорит — сквозняки. Можешь заходить.

— Ты в уме вообще? — настала очередь директора крутить пальцем у виска.

— М-м, да… пардон. Вообще — как когда, сейчас точно не в нём, — прикусила губу Иванна; её комната находилась почти на самом верху женской башни и пройти туда не вызывая подозрений было серьёзным квестом. — Ладно, высплюсь и соображу что-нибудь, — она закончила с «расчёсыванием», более-менее удовлетворившись результатом, и отступила назад, задним умом порадовавшись, что на этот раз прикосновения к нему не вызвали волны видений; она вдруг с интересом отметила, насколько машинальны были её действия, словно самой себе между делом причёску поправила. — Ладно, зелья должно хватить недели на две ежедневного применения, если не каждый день — на дольше. Но вообще — это чисто моя разработка, я не знаю, подействует ли на тебя. Завтра утром нужно будет пересечься, я хочу узнать о результатах. Если что — подкорректирую состав. Я могу прийти сюда до занятий, в полшестого, например.

— Договорились, — кивнул Каркаров.

========== Глава 9 — Интерлюдия ==========

Январь 1982 г., Дурмштранг.

Воспоминания Иванны.

Из Первого зала донёсся пушечный выстрел захлопнувшейся двери.

— Доброе утро, соня! Я вернулся! — заполнил пространство бодрый голос Янко.

Иванна и Каркаров одновременно сделали шаг назад, увеличивая расстояние между ними.

— Я давно не сплю, — отозвалась Иванна, сдерживая невольный смешок.

Её отчего-то очень развеселило и это их движение, и синхронность.

— Назич, если ты продолжишь хлопать дверьми в том же духе, профессор Песцова расскажет много интересного на этот счёт, — заметил Каркаров, который, глядя на неё, тоже хмыкнул.

В самом деле, ровным счётом ничего столь предосудительного, как могло показаться со стороны, не произошло. Иванна не стала додумывать мысль, понимая, что-либо покраснеет, либо начнёт каверзно хихикать на всю лабораторию.

— О, директор, доброе утро! — Янко, появившись в Четвёртом зале, изобразил на лице настолько подчёркнуто вежливое и доброжелательное удивление, что Иванна поняла — он что-то успел увидеть, и хлопанье двери было деликатным сигналом о его появлении. — Не волнуйтесь, формально эта лаборатория под ведомством Носферату… эм-м, профессора Фалькенштерна, а мы с ним в добрых отношениях! — лучезарно улыбнулся Янко.

Профессор Фалькенштерн — преподаватель Алхимии - был, должно быть, встроен в лабораторию на стадии возведения Дурмштранга. Он был стар как мир и постоянно жаловался на ревматизм, стараясь пореже спускаться в подвалы. Это, фактически, делало профессора Песцову полновластной хозяйкой лаборатории, три зала которой номинально принадлежали кафедре Зелий и два — Алхимическим дисциплинам.

— Ну, вера в себя хороша до тех пор, пока она не переходит в самонадеянность, — пожал плечами Каркаров. — Ладно, Мачкевич, спасибо за зелье, завтра обсудим результаты, — добавил он, переводя взгляд с Янко на неё.

— Да, господин директор. Не за что, — серьёзно кивнула Иванна.

Он попрощался со студентами и отбыл из лаборатории. В присутствии Каркарова принявшийся выгружать из дорожной сумки свёртки, Янко продолжал сохранять самое невинное выражение лица. Однако стоило стихнуть эху закрывшейся двери, как он хищно набросился на подругу с вопросами:

— Так, выкладывай! Что это было?! Заметь, я не делаю никаких выводов исключительно на основе визуальной информации! Я желаю докопаться до истины! Отвечай немедленно!

Иванна спокойно выдержала бурю и натиск.

— А что, собственно говоря, ты видел? — невозмутимо глянув на Янко, спросила она.