Больше у них не останется ничего. Только вечность.

Войцех знал и пары, ставшие любовниками будучи Сородичами, и те, где один обратил другого. Кто-то пытался делать вид, что гимнастика в постели все еще имеет значение. Кто-то превозносил преимущества платонической любви. Но все они, рано или поздно, заканчивали одним – два вампира, без различия пола, получающих и доставляющих друг другу единственное доступное им наслаждение. Две пиявки, слившиеся в кровавом поцелуе. Два трупа, захлебывающиеся кровью.

У него все еще хватало безумия надеяться, что у них получится по-другому.

Утомленная Мелисента прислонилась к его плечу, и он снова налил ей вина.

- Ты прекрасна как сон, Принцесса, - шепнул он, - я бы хотел не просыпаться никогда.

- Сон без пробуждений – это смерть, - ответила Мелисента, задумчиво глядя на пламя свечи, - а я хочу жить для тебя.

Войцех зарылся лицом в ее волосы.

- Я бы за тебя умер. Но уже не получится, - тихо прошептал он. Очень тихо.

Он дал ей недолгий отдых, убаюкав на своем плече, и снова разбудил поцелуем. Часы на стене, резное чудовище с литыми чугунными стрелками и тяжелыми гирями неумолимо отсчитывали время.

Четыре часа. Два часа до рассвета. Последняя точка, когда он еще успел бы отвезти ее домой и вернуться сюда, в безопасность своего убежища, пройдена. Войцех смотрел на нее, разгоряченную, с влажной челкой, прилипшей ко лбу, припухшими от поцелуев губами и сияющими глазами. Это был последний раз, когда он видел ее такой. И никогда ему не увидеть, как сменится женственной силой эта хрупкая нежность, не узнать, как ее стремительная походка наберет уверенность и плавность, взгляд станет призывно-лукавым, горячим, обещающим открыть все тайны зрелой чувственности. Не целовать первые седые волоски в темном шелке ее волос, не восхищаться тонкими лучиками морщинок, делающими взгляд мудрым и добрым…

В последний раз она почти кричала, и ее пальцы до боли сжимали его плечи, она закусила свою руку, чтобы не впиться зубами ему в плечо. Войцех в последний раз коснулся поцелуем ее лона, посылая прощальную волну экстаза. Скоро рассвет. У них остался всего час до того, как они провалятся в дневное небытие, рядом, словно два холодных трупа.

Его губы коснулись ее шеи, как в первую ночь. Там, где билась голубая жилка, там, где он боялся с тех пор ее коснуться. Запах крови ударил ему в голову. Клыки рванулись из десен.

Медвежьи лапы, обхватившие хрупкую шейку, встали перед его взглядом. Он с ужасом оторвался от нее, взглянув на свои тонкие пальцы. Лейтенант Шемет с портрета на стене ухмыльнулся медвежьим оскалом.

- Я не могу, - он зарылся лицом в ее колени, - я не могу этого сделать. Уезжай, умоляю тебя. Пожалуйста, уезжай и ни о чем не спрашивай.

Она молча кивнула и потянулась к разбросанной по ковру одежде.

========== 37. Манхэттен, Нью-Йорк. Фьялар. Войцех ==========

- Ну, и где Войцех? – недовольно спросил Фьялар, глядя на входящего в студию в одиночестве Бобби.

- Понятия не имею, - пожал плечами МакГи, - я сделал все в точности, как ты велел. Постучал ему в дверь с первыми лучами заката. И колотил в нее, по меньшей мере, час, не забывая телефон набирать.

- Звонок за дверью слышал? – вмешалась Делия.

- Не-а, тихо. Или его дома не было, или он телефон отключил.

- Второе вернее, - заметил Крис, - я вчера до пяти утра дежурил у него под окнами, никто оттуда не выходил. Еле успел к Фьялару в студию домчаться, пока меня солнышком не припекло.

- Значит, дома, - подытожил Фьялар, - может, до сих пор в себя не может от радости придти, что проблемы решились. Раз уж обратной дороги нет.

- Ты вообще понимаешь, что говоришь? – Крис чуть не схватил Фьялара за грудки, - он свою девочку убил. То, что от нее осталось… Годится для чего угодно, кроме любви.

- А как же Моника? – спросил Фьялар.

- Моника для любви и при жизни не очень годилась, - пожал плечами Крис, - ее революция и свобода больше интересовали, чем все остальное. Хотя девицей она не была, я бы заметил. Мы не любовники, Фьялар. Даже в вампирском смысле. Я никогда не пробовал ее крови после обращения, а она моей. Это создает кровную связь между Дитя и Сиром. Я забрал у нее жизнь, но не заберу то, что для нее дороже жизни – свободу.

- Убедил, - Фьялар высвободился из хватки Криса, - извини. Тогда зачем ты его вчера уговаривал?

- Потому что мне, по большому счету, на его девчонку наплевать. А его малкавианская шкура мне дорога как память.

Делия, отошедшая на пару минут, снова присоединилась к разговору.

- Фьялар, я звонила в ее школу. Она сегодня была на занятиях. Ушла с полдня, и домой пришла поздно – ее искали. Но пришла. При дневном свете. Соображаешь, что происходит?

- Боюсь, что да, - осипшим голосом произнес Фьялар, - мальчишка… Троллью мать! Делия! Ты там была?

- Один раз, - ответила дроу, - но, кажется, вспомнить смогу.

- Поможешь мне портал, - Фьялар уже направлялся к лестнице, волоча Делию за руку за собой, - я пойду один. И не ломитесь больше в дверь, пока я оттуда не выйду. Он не откроет.

С порталом Делия провозилась минут десять, представляя себе маленькую прихожую то освещенной, то темной, с курткой висящей на стене и без зонтика, стоявшего в углу, и каждый раз наводя для Фьялара детальную иллюзию. Пока, наконец, не додумалась сосредоточиться на гравюре, изображающей шхуну, несущуюся сквозь бурю на всех парусах. «Призрак». Портал открылся меньше, чем в полуметре от стены, но Фьялару этого хватило, чтобы протиснуться.

Гном осторожно заглянул в гостиную. Войцех, в черном гусарском мундире, сидел за большим квадратным столом. На столе стояла запотевшая бутылка Смирновской и графин с узнаваемо темной жидкостью. Закуска в хрустальных вазочках и на фарфоровых тарелках. Возле дивана у стены – кровавое пятно на полу.

- Где труп? – спросил Фьялар, входя в комнату.

- Минут десять назад ушел домой, - пожал плечами Войцех, не оборачиваясь, - я не сомневался, что ты придешь. Но надеялся, что войти не сможешь.

- Если бы я не нашел способ войти, пришлось бы ломать дверь, - ответил Фьялар, - присесть можно?

- Конечно. Составишь мне компанию. Напиваться в одиночку - дурной тон.

- И как ты собирался это сделать? – Фьялар принюхался к жидкости в графине, но в нос ему ударил только теплый металлический запах крови.

- Влил в этого типа литр Смирновской, - ухмыльнулся Войцех, - а потом спас его от алкогольного отравления, сделав переливание. Я же говорил, что он уже ушел.

- И что ты собираешься делать? – спросил Фьялар, наливая себе водки в хрустальную стопку и вытаскивая из вазочки соленый огурец, - после того, как напьешься?

- То, что давно следовало сделать, - Войцех чокнулся с гномом второй стопкой, с темно-красной, как клюквенная настойка, жидкостью, и, смакуя, пригубил, - отправлюсь на медвежью охоту.

Фьялар залпом опрокинул рюмку, хрустнул огурцом. Резким движением сбросил со стола кивер, который Войцех поправлял в тот момент, когда он только заглянул в дверь. Именно то, что он ожидал увидеть – кремневый пистолет с серебряной насечкой по черной рукояти, с взведенным курком.

- Всего лишь собираюсь завершить то, что мне помешали сделать в Париже, - откомментировал Войцех, - можешь считать, что так оно и было. Какая разница, как?

- Я не могу так считать, - покачал головой Фьялар, - меня там не было. И ее тоже. Думаешь, она будет тебе благодарна за это?

- Она не узнает.

Фьялар кивнул и налил еще по одной.

Его внимание привлекла увешанная фотографиями стена над диваном, и гном встал из-за стола, чтобы рассмотреть снимки поближе. Большая часть – еще черно-белые, выцветшие. Несколько дагерротипов. Граф Шемет в окружении актрис Мулен-Руж. Войцех в компании закутанных в меха золотоискателей Аляски. Он же – в летном шлеме и очках, на фоне «этажерки» времен первой мировой.

- Первый ночной вылет на задание, - усмехнулся ему в спину Войцех, проследивший его взгляд.