Разговор плавно перешел на сравнение школьной и университетской программы. Выяснилось, что Бобби как раз пишет реферат по Наполеоновским войнам, и его мнение о причинах поражения французской армии в корне не совпадает с тем, которое Мелисента только сегодня почерпнула в школьном учебнике.

- При чем тут зима? – возмущенно заявил Бобби, - Наполеон, по-твоему, был необразованным болваном, не знающим, что в России зимой холодно?

- Ну, может, он не думал, что настолько… - протянула Маша.

- А ты вообще должна это знать лучше всех, - фыркнул Бобби, - кто из нас русский?

- Никто, - рассмеялась Маша, - я вообще еврейка. И в Питере с двух лет не была, так что о русских зимах знаю не больше тебя. Вон Войцех и то, наверное, знает лучше, он поляк.

- Литвин, - поправил Войцех, - но польской крови во мне, и вправду, даже больше. Полячки младые в нашем роду через поколение в жены брались.

- Ну и что ты скажешь о русских зимах? – не унимался Бобби, - могли они победить Наполеона, или для этого понадобился гений Кутузова?

- Гений Кутузова? – голос Войцеха оставался спокойным, но в глазах полыхнуло холодное ледяное пламя, - В чем, это, сударь мой, выразился непревзойденный гений Светлейшего? Уж не в том ли, что он без всякой пользы войска под Бородино положил, а потом Москву без боя сдал? «Генералу Морозу» он доверил за себя сражаться? Так ведь и русская армия по дороге от Тарутина к Вильно две трети от мороза и болезней потеряла. Мерзлую конину ели, сухарей штаб-офицерам недоставало, не то, что нижним чинам. На Березине по раненым и женщинам картечью били, а Бонапарт-то все равно ушел. А все почему? Чичагов ему как бельмо в глазу был, завистью да местью Темнейший лис исходил. Неприятеля выпустил, зато соперника подставил. Мне Денис Давыдов еще до Березины рассказывал, как Кутузов к адмиралу гонцов слал, подложные даты на письмах ставил. «Третьего дня из Копыся вышли, следуйте к Борисову». Тьфу!

Вилка, сломавшись со скрежетом, жалобно звякнула по тарелке, оставив в побелевших на костяшках пальцах согнутый черенок.

Маша выразительно кашлянула, и Войцех с ужасом посмотрел в расширившиеся глаза Мелисенты. Сердце остановилось, дыхание замерло. Еще минуту, пока висело напряженное молчание, Шемет отчаянно восстанавливал его.

- Это записки моего прадеда, - тихо сказал он, - того, чей портрет у меня на стене. Мы так похожи, что я привык представлять себя на его месте. Вот, увлекся…

Мелисента рассмеялась и наградила его легким поцелуем в щеку.

- Ты бы на его месте тоже был героем, я знаю, - шепнула она, - только больше не пугай меня так, пожалуйста.

Войцех кивнул.

От пережитого его замутило. Кровь бешено застучала в висках, атрофированный желудок отказывался держать выпитое вино, а контроль над телом стремительно уходил. Войцех, наскоро пробормотав извинения, выскочил из-за стола, Бобби, поймавший умоляющий взгляд Мелисенты, выбежал за ним.

В туалете Войцеха вывернуло кровью. Алые капли пота выступили на лбу, покрыли испариной верхнюю губу. Он плеснул себе в лицо водой, торопливо смывая кровь, тут же розовыми каплями забрызгавшую раковину. В зеркале увидел Бобби за спиной.

- Тебе помочь?

- Спасибо. У меня сегодня все с собой, - Войцех достал из кармана пакетик и жадно припал к горлышку губами.

Бобби покачал головой, оторвал полосу от бумажного полотенца и принялся вытирать раковину.

- Я не это имел в виду, - сказал он, - хотя, в случае крайней необходимости…

- Прости, я не в себе. С друзьями не бывает достаточно крайней необходимости.

- Еще раз. Я чем-то могу помочь?

- У меня мозги не работают. Придумай что-нибудь. Не оставляйте ее сегодня наедине со мной – это опасно.

- Мы уезжаем?

- Еще не сейчас. Полчаса я продержусь. Пусть успокоится и забудет.

Мелисента, воспользовавшись отсутствием Войцеха, решилась заговорить с Машей о том, что ее тревожило весь вечер.

- У меня под лестницей – школьный рюкзак. В нем форма. Мне нужно будет переодеться, прежде чем попасть домой. А я не хочу, чтобы он знал.

- Что, совсем плохо дома? – участливо спросила Маша.

Мелисента молча кивнула.

- Только не говори ему.

- Не скажу, - пообещала Маша, - но не уверена, что у меня получится задержать его, если он захочет тебя проводить.

- Попробуй что-нибудь придумать.

Ответить Маша не успела. Зазвонил телефон, оставленный Войцехом на столе, и девушка взглянула на экран. Кадир Ал-Асмай. Машу словно молнией ударило. Только теперь она поняла, зачем Шериф так настойчиво ищет Шемета.

- Вот что, девочка, - произнесла она совершенно взрослым и не терпящим возражений голосом, - вызывай такси и бегом домой. Заодно и переоденешься. Я что-нибудь придумаю.

- Что-то случилось? – с тревогой спросила Мелисента.

- Пока нет. Но тебе лучше уехать.

- А я думаю, это называется иначе, - твердо ответила Мелисента, - это называется сбежать. И бросить. Дома я разберусь.

Благими намерениями… Сложно было назвать адом ее торопливые горячие поцелуи в темном подъезде с перегоревшей лампочкой. Свой Ад он носил с собой, всегда и везде.

- Я не знаю, какие тайны ты скрываешь, - прошептала она, - и не спрошу, пока сам не решишь рассказать. Но я хочу, чтобы ты знал – что бы ни случилось, я всегда на твоей стороне.

Войцех не ответил. Ее тонкие пальцы коснулись его лица, обрисовывая в темноте контур губ, бровей, век. Она потянулась губами к его глазам, чтобы снять слезу.

- Никогда так не делай, - хрипло прошептал он, отстраняя ее, - пожалуйста.

Дома было темно, все уже спали. Мелисента торопливо проскользнула в свою комнату. Швырнула на кровать рюкзак, вытащила из него форму, потянула через голову платье. В тусклом свете ночника влажно блеснуло алое пятнышко на груди, но платье стерло его, и она так и не успела понять, откуда оно взялось.

В зеркале снова мелькнули темные ветви, звезды посыпались дождем. Девушка в зеркале улыбнулась ей, и все погасло.

========== 36. Манхэттен, Нью-Йорк. Фьялар. Войцех ==========

- Рассказывай, как съездил.

Фьялар лежал на животе, повернув набок голову, блаженно размякая под руками сидящей на нем верхом Делии. Девушка разминала затекшие от долгой поездки, свернувшиеся в тугие клубки мышцы шеи и спины.

- Ага. Вот тут. И чуть ниже, - Фьялар подался под ее руку.

- Не ерзай. Не то перейдем ко второй части, не успев закончить с первой, - Делия сжала его плечо, - я не железная.

- Судя по твоей хватке, этого не скажешь, - усмехнулся гном.

Они сравнили отчеты о проведенном времени. Делию поразило, насколько выводы пока что незнакомого ей ярла напоминали заключения Лорда Регента. Это могло означать только одно – объективность суждений. Слишком уж разными были Тремере и Гару. Ее снова почти захлестнул приступ безнадежности и отчаяния. Строить планы на будущее ей никогда не нравилось, они вечно летели в Преисподнюю, сталкиваясь с реальностью. Зато в том, чтобы действовать раньше, чем думать, полагаясь на то, что тело само примет решения – в этом с ней мало кто мог сравниться. Фьялар, поначалу сердившийся на ее безумные и безрассудные выходки, давно смирился и привык полагаться на ее интуицию не меньше, чем на свою логику. Гном предпочитал обдуманные решения. Правда, принимал их быстро и не жалел потом о последствиях, если что-то шло не так, что, впрочем, случалось крайне редко.

Фьялар даже затылком почувствовал ее изменившееся настроение. Он вывернулся, резким движением прижимая к ее своей груди.

- Ничего. Мы справимся. Как обычно, - шепнул он в самые ее губы, - и пора переходить ко второй части. Нам еще выспаться нужно, ночью опять полный дом кровопийц набьется.

Возможности возражать он ей уже не оставил.

Разбудила их Иветт, крайне недовольная тем, что Фьялар сутки не отвечал на звонки ни ей, ни Мэри. У нее были хорошие новости – Лили, примоген Тореадор Сан-Франциско, не только предлагала им выступить во Фриско, но обеспечила концерты во всех крупных городах по пути от Нью-Йорка. Предложение перспективное для будущего группы, но крайне сложное для воплощения по причине состава. Иветт пыталась свалить решение этих проблем на Фьялара, но тот послал ее к троллям, объяснив, что продюсер свои деньги получает не за красивые глаза.