Септим посмотрел на него, переводя дыхание. Восстановление и перекрашивание обоих древних боевых доспехов займет у него немало времени. Он чувствовал, что будет лучше не говорить об этом сейчас, и вместо этого сунул в кобуры гвардейские лазпистолеты, после чего привалился к стене.

– К черту все это, – выдохнул он.

Делтриан наблюдал за этой сценой ровно четыре и две десятых секунды.

– Я сказал, все сделано, – он не мог скрыть растущее нетерпение в голосе. – Может, мы уже пойдем?

X

Когда «Эхо Проклятия» двинулся прочь от скитальца, «Вопль» затих, и плазменные инверсионные следы протянулись в вакууму позади корабля. Сверкая двигателями, выдыхая пар в космос, «Эхо» оторвался от огромного конгломерата заброшенных кораблей.

На командном троне, все еще облаченный в серый и покрытый трещинами испорченный доспех, Талос смотрел в оккулус. Тот показывал участок открытого космоса — и только.

– Как давно они покинули систему? – спросил он.

Это были его первые слова с тех пор, как он вернулся и сел на трон. Ответил на них один из пожилых людей-офицеров, все еще носящий униформу Имперского Флота, хотя и лишенную знаков Императора.

– Чуть больше двух часов назад, господин. Корабль Саламандр опасно перегревался. Мы думаем, что «Вопль» лишил их мужества — они сорвались с орбиты и бежали, вместо того, чтобы искать источник сигнала.

– Они не обнаружили корабль?

– Они даже не пытались его найти, господин. Они забрали абордажную команду и пустились в бегство.

Талос покачал головой.

– Сыны Вулкана незлобивы и медлительны, однако они — Астартес и не ведают страха. Что бы не заставило их уползти из системы, это было делом огромной важности.

– Как скажете, господин. Какие будут приказы?

Талос фыркнул.

– Два часа — преимущество не из тех, что нельзя преодолеть. Следуем за ними. Пусть все Когти будут наготове. Когда мы их догоним, то вырвем из варпа и разберем их корабль по косточкам.

– Будет сделано, повелитель.

Пророк позволил своим глазам закрыться, в то время как корабль вокруг наполнился суетой.

В Зале Раздумий располагались немногочисленные реликвии, оставшиеся от павших воинов Талоса. В более славные эпохи подобный зал был бы прибежищем молящихся, местом очистительных медитаций, хранилищем истории Легиона в виде оружия и доспехов, которыми когда-то владели его герои.

Ныне же он был и не совсем мастерской, и не до конца кладбищем. Повелителем Зала был Делтриан, и здесь его воля и слово были законом. Сервиторы работали за различными установками, ремонтируя части доспехов, заменяя зубчатые цепи застопоривших мечей, производя новые боеприпасы для болтеров и создавая их взрывчатую начинку.

Здесь, в оберегаемых ритуалами стазисных полях, на мраморных пьедесталах возвышались богато украшенные саркофаги павших воинов, дожидающихся того времени, когда их поместят в тела дредноутов и снова пошлют в бой. Неподалеку бурлили наполненные жидкостью баки, в большинстве своем пустые, ждущие чистки и промывания; несколько были заняты обнаженными фигурами, которые нельзя было толком разглядеть в молочно-белых, насыщенных кислородом околоплодных водах.

Делтриан вернулся в свою святая святых несколько минут назад и уже помещал платы данных в ячейки собственных когитаторов, чтобы извлечь их знания в свои банки памяти. Двери в Зал Раздумий оставались открыты. Делтриан позволил данным копироваться без его надзора и вместо этого дожидался гостей.

Наконец, они прибыли. Двенадцать воинов шли неровной вереницей. На каждом Астартес виднелись следы недавней и жестокой схватки. Все они пережили еще шесть мучительных часов на скитальце, отражая атаки генокрадов и преследуя проклятых тварей до самых их гнезд.

Саламандры проделали превосходную работу, истребляя их, но все же потеряли шестерых воинов на борту «Протея» благодаря усилиям Вораши и Кровавых Глаз, которые направляли все новые волны ксенотварей в их часть корабля.

Шесть потерянных душ, шесть павших воинов. На первый взгляд казалось, что это немного. Повелители Ночи потеряли девятерых — все они были из Кровавых Глаз. Люкорифа это, похоже, не беспокоило.

– Слабые падают, сильные поднимаются, – сказал он, когда они вернулись на борт «Эха Проклятия». Делтриан заметил, что это было наиболее философской мыслью из всех, которые когда-либо высказывал деградировавший воин. Предводитель Кровавых Глаз не ответил на это.

Теперь Делтриан смотрел, как двенадцать Астартес входят в Зал Раздумий. Каждая пара несла немалый груз — изломанное тело одетого в доспехи воина-Саламандры. Один из убитых был изрезан с хирургической точностью и, вместе с тем, радостной жестокостью, сраженный Кровавыми Глазами и заслуживший сомнительную честь погибнуть первым. Другие несли на себе следы свирепых атак генокрадов — пробитые нагрудники, расколотые наручи и поножи, разбитые шлемы.

Но ничего такого, раздумывал Делтриан, что нельзя было бы починить.

Повелители Ночи разложили тела на мозаичном полу. Шесть мертвых Саламандр. Шесть мертвых Саламандр в терминаторских боевых доспехах, со штурмболтерами, силовым оружием и редкой ротаторной пушкой — орудием, практически неизвестным среди Легионов-Предателей, которые были вынуждены воевать подобранным на полях битв снаряжением и древним оружием.

Эти трофеи, эта священная добыча во имя благословенного Бога-Машины, стоила бесконечно больше, чем жизни четырнадцати Повелителей Ночи. Делтриан погладил эмблему ордена Саламандр — дракона, вырезанного на черном камне на наплечнике одного из павших воинов. Подобные символы можно убрать, а сам доспех модифицировать и переделать... машинные духи внутри озлобятся и станут более пригодны для нужд VIII Легиона.

Пусть Повелители Ночи пока что плюются и сыплют проклятиями. Техножрец видел это в их черных глазах: каждый понимал ценность этих трофеев и надеялся стать одним из немногих избранных, кому будет дозволено носить эти святые доспехи, когда они будут осквернены и подготовлены.

Девять жизней в обмен на секреты Легиона Титанов и шесть самых лучших доспехов, которые когда-либо создавало человечество.

Делтриан всегда улыбался, ибо таким был создан его подобный черепу лик. Впрочем, теперь, когда он взирал на свои новоприобретенные богатства, это выражение было искренним.