Еншая неспешно поднялся и зашагал по тёмной улице, на ходу поправляя хитон и проклиная зловонье. Виски слегка ломило от пущенных в ход способностей, но махать кинжалом было бы совсем неразумно.

   Трупы найдут только утром, и стража не озаботится даже создать видимость расследования. Одно дело убийства в благопристойных районах, а другое - трущобы, где каждый день отребье перегрызает глотки друг другу за медную монету, кривое словцо или гулящую девку.

   Еншая мысленно пробежался по реализованной линии Влияния. Пожравшая саму себя шайка возродила болезненные образы Тиара: тесная улочка, так похожая на здешнюю; также пять тел, но четыре мужские и одно женское. Крови тогда, правда, было значительно больше, и люди умирали намного мучительнее. Хотя может в нём попросту говорит застарелая глухая боль. Воспоминания накатывали волнами, становясь всё более отчётливыми и обретая буквально физическую осязаемость. Серые глаза Еншая вмиг потускнели, губы плотно сжались.

   Сорокасемилетний возраст считался в Лиге временем настоящего расцвета для мастера Влияния, но, невзирая на это, он давно чувствовал себя стариком. Сильным снаружи, но помятым внутри, перегоревшим, тусклым, еле живым.

   Ярость, гнев, зависть, мстительность привычно считаются самыми разрушительными порывами, что изнутри снедают человека, превращая жизнь в сущую пытку. Мол, именно они наихудшие и самые коварные спутники жизни. С юного возраста управляя всеми этими эмоциями, Еншая тоже раньше так считал, но после той ночи осознал ошибочность подобных утверждений.

   Пустота - вот главный разрушитель, вот сила, способная поглотить всё. Никакого Влияния не хватит для её усмирения. Ничего не делая, она втягивает в никуда саму твою жизнь, оставляя в итоге лишь существование. Ничего не изменилось - ты ешь, ходишь, разговариваешь, но кем ты стал для самого себя? Для некоторых это происходит незаметно, для других же - это чётко различимая черта, пересёк её - и жизнь остаётся только в воспоминаниях.

   Он чувствовал, что проигрывает эту войну день за днём, но продолжал упорно сражаться.

   Хватит! У него ещё полно дел, нужно найти посыльного и передать записку.

   В лучшую харчевню Брег-Слая "Солёный ветер" пускали только богатых и респектабельных посетителей, всякую шушеру отваживала на входе пара бывших моряков с кулаками-кувалдами.

   По двум обширным залам, украшенным узорными коврами и парчовыми занавесками, порхал дородный хозяин заведения, привечая самых желанных гостей. Большую часть мест занимали крупные землевладельцы, ростовщики, купцы, уважаемые триерархи, городские сановники и другие обеспеченные люди, коротающие время в компании томных прелестниц юга.

   На широком ложе возлежали двое высших управителей Ордена в Брег-Слае и неспешно вкушали щедрые дары Шаткого моря. Низкий столик между ними заполняли мисочки с вареными морскими ежами, устрицами, мидиями и морским окунем, запечённым с имбирем и брокколи. Кувшинчик с фахилским вином опустел лишь наполовину. Они никуда не спешили.

   Старший из двоих - Первый Глас Ордена в Брег-Слае - выглядел очень колоритно. Грубое лицо его смахивало на неряшливое ваяние скульптора, бросившего работу недоделанной: нижняя челюсть выступала далеко вперёд, приплюснутый нос больше подошёл бы уличному бойцу, а оттопыренные уши подарили ему обидное прозвище - Лопоухий.

   Сейчас он был занят тем, что с видом глубочайшего пренебрежения окидывал взглядом посетителей харчевни, награждая каждого второго уничижительным прозвищем. Будучи сыном простого рыбака, Глас всю жизнь презирал никчёмных бездельников, получающих деньги и безоблачную дорогу в будущее только благодаря знатному происхождению. Человек должен сам торить свой путь, именно это делает его настоящим мужчиной и пробуждает уважение в глазах окружающих.

   Ненавидящих Первого Гласа Брег-Слая людей было очень много, но самых рьяных он давно раздавил, двигаясь по головам к вершинам власти. Теперь в этом портовом городе остались только те, кто ему подчинялся и не смел сказать и слова поперёк. В любом случае, долго здесь задерживаться он не планировал, его ждал Паной.

   Напротив Гласа возлежал его главный советник и ближайший помощник во всех городских делах Ордена. В отличие от непосредственного начальника, Дамиль являл собой яркий и характерный образчик ассултской красоты: смуглый, идеальное телосложение и выправка, светло-русые ухоженные волосы, подстриженные согласно последним веяниям моды. При виде молодого человека в самом расцвете сил девушки неизменно замирали в надежде поймать хотя бы мимолётный взгляд красавца.

   Являясь отпрыском видного купеческого рода, Дамиль мог выбрать для себя любую область деятельности, и многие недоумевали, почему он не пошёл в армию, где его ждала головокружительная карьера даже в мирное время. В военный период такие красавцы в войска предпочитали не идти, так как это было сопряжено с небольшими трудностями - их убивали несмотря на смазливую внешность.

   Первый Глас люто ненавидел таких как Дамиль, но отказ юноши от семейных привилегий, тяжёлый путь с самых низов орденской иерархии и покорность воле старшего смягчили крутой нрав сына рыбака, заставив приблизить к себе полезного в делах молодого человека.

   Чуть в стороне у стены высилась пятёрка Дланей в светло-коричневых хитонах. Широкоплечие мордовороты угрюмо взирали на всех и каждого, раздосадованные отсутствием возможности выпить и отужинать вместе с парой Гласов.

   - Смотри, - пророкотал Первый Глас Брег-Слая. - Во-о-он тот жирный хряк в углу - крупный землевладелец. Получил всё от папеньки и теперь только жрёт и девок тягает.

   - Да, я знаю его, - отозвался Дамиль, кладя в рот кусочек морского ежа. - Он глуп в делах и уже промотал большую часть своего состояния.

   - А вон тот жердяй, - указал пальцем Глас, - сжил со свету собственного брата. Захапал всё наследство. Теперь боится, что его дети сделают то же самое.

   - Да, светлейший. Я знаю их всех. Что поделать, такова человеческая природа. Это тоже творения Равноединого. Нам с ними жить.

   Глас прожевал мидии и отхлебнул вина:

   - Бездари. Сплошные бездари. Что они могут? Что они создали сами? Забери у них деньги и положение - и они превратятся в ничто. Будут скулить и побираться.

   - Но вы же не презираете богатство как таковое?

   - Нет, конечно. Я презираю только тупиц, недостойных его.

   Красавец Дамиль мило улыбнулся вошедшей в зал дочери триерарха и потянулся к вину:

   - Есть немало людей, которые добились богатства своими силами. Я знаю таких. Мой брат поссорился с отцом и перебрался на север. Нынче он преуспевающий торговец в землях вассальных племён Итума. Кожи, меха, драгоценные камни - нажил состояние.

   - Да, это достойно уважения. Хоть я не особо жалую купцов.

   Дамиль изящным жестом пригладил волосы, вгоняя в краску давешнюю девушку, что теперь украдкой поглядывала на него.

   Первый Глас фыркнул и поскрёб выступающую челюсть:

   - Ближе к делу. Ты знаешь, что у нас в обители возможно есть предатель. Не считая тех двоих, что мы взяли. Но они были из Дланей. Мелочь. Ничего не знают. Возможно, кто-то из Гласов нас продал. Это серьёзней.

   - Да, я тоже думал об этом. Я давно присматриваюсь к отдельным братьям. У меня есть подозрения.

   Лопоухий сгрёб чашу и тыкнул ею в собеседника:

   - Знаю я твои подозрения. Нужна полная уверенность. Доказательства. Мы должны его найти. Это обеспечит мне продвижение.

   - У меня есть план, как вывести его на чистую воду. Дайте мне немного времени.

   - Время, время... Мало времени! Найди его. Сделай это быстро.

   Дамиль сдвинул идеально очерченные брови:

   - Я приложу все силы, светлейший.

   Глас кивнул и, не заботясь о приличиях, шумно втянул в рот мякоть устрицы.