Войдя в шатер, я наткнулась на ряды хрупких золоченых стульев, стоявших по обеим сторонам пурпурной ковровой дорожки. Столбы, на которых держался шатер, были увиты белыми и золотистыми цветами.

Целая орда официантов в белых мантиях путались под ногами.

Все стояли под навесом, державшимся на золотистых столбах, и прекрасный, залитый солнечным светом сад обступил гостей со всех сторон вместе с лежащим за ним сельским пейзажем. А следом из центра шатра пролилось жидкое золото, образовав посверкивающий танцевальный настил, висевшие в воздухе стулья расставились вокруг маленьких, накрытых белыми скатертями столов, приплывших вместе со стульями на землю, а на сцену вышли музыканты в золотистых костюмах.

Повсюду вдруг засновали официанты с серебряными подносами, на которых стояли бокалы с тыквенным соком, сливочным пивом и огненным виски или лежали груды пирожков и бутербродов.

Моя мантия была разорвана, уж и не вспомнить, где и кто мне ее порвал.

Я не знала, с чего начать, впрочем, начинать было поздно. Все лица и так обратились ко мне, а люди, оказавшиеся ближе всего, нелепо застыли, не завершив танцевальных па.

— Адрианна, что случилось? — подлетел ко мне Артур и встряхнул.

Отдышавшись, я сообщила:

— Министерство пало. Скримджер убит. Они уже близко.

Тут же поднялась суматоха, шум, крики, вся свадьба превратилась в большой хаос.

За шатром промелькнули несколько человек верхом на метлах.

Раздался чудовищный взрыв. Шатер содрогнулась от грохота, посыпались щепки, бумажки и всякий мусор, поднялась густая белая пыль. Я прикрывала голову руками от падающих обломков. От пыли было не продохнуть и почти ничего не видно вокруг.

Накинув капюшон, я стала отбиваться вместе с остальными членами Ордена.

Заметив бегущего Поттера, я остановила его.

— Джинни, — кричал он. — Джинни!

— Поттер, бегите! — встряхнула я его. — Бегите!

Толкнув его в сторону, я кинула заклятие в Пожирателя, который напал на Джинни.

Официально было объявлено, что Скримджер ушёл в отставку. Министром магии сал Пий Толстоватый, подчинённый «Империусом» слуга Реддла. Ключевые посты в министерстве занимали Пожиратели и люди, добровольно поддерживающие новые порядки.

Под началом Пия Толстоватого в Министерстве магии происходили кардинальные перемены в соответствии с идеологией, которую проповедовал Лорд Волан-де-Морт.

Весна 2006 года.

На днях выпустили Люциуса. Если честно, я его не видела, но Северус сказал, что он очень в плохом состоянии и пару недель проведет в больнице Святого Мунго.

Вечером, как всегда, мы попивали чай в учительской и бурно беседовали.

Все учителя, как-то незаметно, ближе к сумеркам, разошлись, в учительской остались я и Персиваль.

— Как же я устала, — прошептала я. — Скорее бы каникулы.

— Вы не бережете себя, свет очей моих, — ответил Персиваль.

— Вы так заигрываете? — спросила я и усмехнулась. — Или это ваше воспитание?

— А что, если и заигрываю? — сообщил Персиваль, встал с кресла и подошел ко мне.

— Думаю, что это неприемлемо, — подняла я свою голову и посмотрела на него.

От резкого движения в шее что-то щелкнула, и я стала ее разминать.

— Говорю же, не бережете, — повторился он и, встав за спинку кресла и положив свои руки на мои плечи, стал массировать и разминать мне позвоночник.

Я закрыла глаза и расслабилась. Уроки, вечные переживания за детей, да и отношения с Северусом были на волоске.

— О боже, — протянула я. — Ваши руки творят чудеса. Вы где-то…

— Кх-кх, — прервал меня кто-то.

Руки Персиваля я перестала ощущать на плечах и открыла глаза. В дверях учительской стоял Северус.

— Директор, — слегка удивленно произнес Персиваль. — Добрый вечер.

— И вам всего хорошего, — ответил Северус, давая понять, что тому следовало бы уйти.

Персиваль учтиво поклонился и молча вышел из комнаты.

— Значит вот так моя жена проводит свободное время, — ядовито произнес он, не отрывая от меня своего прищуренного взгляда.

— Все в рамках приличия, — ответила я ему тем же ядовитым тоном.

— Я полагал, что приличие и ты — вещи несовместимые, — в той же манере уточнил Северус. — Ты нахальная, упрямая девица, которая не имеет зачатков элементарного нравственности! Какого дьявола ты здесь устроила? — И он скрестил руки на груди.

— Мы всего лишь коллеги. Он всего лишь…

Северус перебил меня:

— Всего лишь массировал тебе шею, всего лишь…

Раздосадованная, я решилась на маленькую подлость.

Я встала с кресла и подошла к нему. Поймав взгляд мужа, я предала своему лицу

сладострастное выражение.

— Не угадал. — Голос с эротической хрипотцой заставил Северуса удивленно вскинуть бровь. Я провела по его скованной сюртуком груди пальцами, делая еще несколько шагов в сторону мужа.

Поманив его пальцем, заставляя наклониться.

— Я… — Легкий, почти невесомый поцелуй. — Всего лишь. — Сделала шаг так, что тела плотно соприкоснулись. — Хотела, — произнесла томно, на выдохе. — Тебя подразнить. — Я рассмеялась.

— Ты доведешь меня до состояния близкого к помешательству, — предупредил он.

Встав на цыпочки, я томно прошептала:

— Можем начать прямо здесь, — потом нежно коснулась ладонью гладко выбритой щеки мужа.

— Не возбуждает, — категорично заметил Северус.

— Что? — опешила я.

— Такие плоские приемчики даже я могу распознать. Другое дело, мне не понятен мотив. Очередные женские штучки? Не пытайся мной помыкать, женщина. Тем более таким образом.

— Теряю сноровку, — печально сообщила я.

— Вы коварная женщина, миссис Снейп. — Северус еле сдерживал улыбку.

— А то, — подмигнула я ему. — Я была бы крайне признательна, если бы ты не сверлил меня так взглядом. Ты сейчас во мне дырку просверлишь.

Северус схватил меня за запястье и процедил, скрепя зубами:

— Увижу тебя рядом с этим недоноском…

— Северус, неужели ты меня ревнуешь? — саркастично произнесла я. — Родной мой, мне так приятно.

— Я предупредил тебя, — фыркнул он.

— Мне что, сидеть и крестиком вышивать или печь сухарики с тмином и носить кринолин?

— Попробуй, — сказал он. — Думаю, тебе это будет на пользу. — И вышел из учительской.

После этого случая я старалась избегать Персиваля, чтобы не случилось того, о чем я буду жалеть. Хотя это было трудно — устоять перед таким обольстителем.

На Рождественские каникулы я отправилась с детьми к магловским родственникам.

После войны мы часто гостили у них, кроме Северуса, который не воспринимал их и категорически был против таких родственных отношений.

Я понимала, что только усугублю своим отъездом и так натянутые отношения с Северусом, но мне нужна была передышка.

Я устала от вечных ссор, от скандалов, постоянных колкостей в свой адрес.

Что-то рушилось на моих глазах, и я не знала, как все остановить.

У любви нет золотой середины: она либо цветет, либо увядает. Когда любовь подвергается испытаниям, она не увядает. Продолжает цвести, но утрачивает аромат. Его можно вернуть. Со временем.

Настанет время, когда все будет по-нашему. Когда Судьба отойдет в сторонку и скажет: «Вам достаточно испытаний. Живите спокойно…»

Перед отъездом я спросила у него: «Я думала, что все изменится, но эта гигантская пропасть разделяет нас. И, конечно, постоянные недомолвки еще больше отдаляют друг от друга».

— Это семейная жизнь, дорогая моя.

— С этим переездом и новой жизнью… Не знаю…

Я подняла глаза, когда Северус уже вышел из спальни.

— Твою же… — выругалась я.

Все эти каникулы мы с детьми гуляли по паркам, обошли все магловские магазины. Дети были такие счастливые, что и я позабыла о всех своих внутренних переживаниях.

Если честно, возвращаться не хотелось, но работа. Да и дети скучали по Северусу.

Только мы поднялись по винтовой лестнице и открыли двери в кабинет директора, дети тут же бросились к Северусу, который сидел за письменным столом и разбирал бумаги.