— Мы все прекрасно знаем, чьих это рук дело, — отрезала я и посмотрела на обоих. —

И прекратите, вы оба, делать из меня дуру!

— Логика и практическая информация здесь, видимо, неприменимы, — уточнил Альбус.

— Ты это признаёшь?!

— Отрицать факты было бы нелогично, — ответил он. — Ловко придумано, — добавил Альбус. — Только, пожалуй, немного утомительно для измученного старикашки, который ищет тишины и покоя.

— Полный идиотизм, — фыркнула я и вылетела из кабинета отца.

Снова за замерзшими окнами крутились снежные хлопья; быстро приближалось Рождество. Хагрид уже притащил, как всегда, в одиночку двенадцать рождественских елок для украшения Большого зала; гирлянды остролиста и серебряной мишуры обвили перила лестниц; в шлемах пустых доспехов горели негаснущие свечи, и в коридорах с равными промежутками развесили большие пучки омелы.

Мои многочисленные ночные скитания по Хогсмиду окончательно превратили меня в мумию.

Какой смелостью надо обладать, чтобы однажды утром взглянуть на себя в зеркало и задать себе вопрос: «Имею ли я право на ошибку?» Отчетливо произнести каждое слово… Какой смелостью надо обладать, чтобы взглянуть жизни в лицо — и не увидеть в ней ничего стабильного, ничего гармоничного. И все сломать, разворотить — из чистого эгоизма? Конечно, нет, хотя… Так в чем же дело? Инстинкт выживания? Прозорливость? Страх смерти? Или всему виной любовь?

Я вздрагиваю, заметив, что кто-то смотрит на меня в нескольких дюймах от моего лица, но это всего лишь мое собственное отражение. Безумные глаза, впавшие щеки, спутанные волосы. Злобная. Одичавшая. Сумасшедшая.

— Во что ты себя превратила, Адрианна? — спросила я свое отражение.

Слизнорт устраивал прием по случаю Рождества, и уж на этот раз мне не отвертеться.

«Очередная вечеринка только для любимчиков Слизнорта, только для членов Клуба Слизней», — подумала я читая его приглашения. Наверное, я упустила то, что в школьные годы я вступила в этот клуб, ведь я была внучкой великого Мастера зелья. А Слизнорт не пропускает таких учеников, тем более я была одной из лучших на его уроках, пока его не сменил Северус.

Если честно, идти не хотелось, но так как в этот день дежурства у меня не было, а в пустом доме сидеть не хотелось, я направилась на этот прием и, думаю, не зря.

Я уже подходила к кабинету Слизнорта, доносившиеся оттуда смех, музыка и громкие голоса становились громче с каждым шагом.

Стены и потолок были затянуты изумрудной, алой и золотой тканью; создавалось впечатление, будто находишься в огромном шатре. В комнате толпился народ, было душно, и все заливал красный свет вычурной золотой лампы, свисавшей с потолка, в которой кружили настоящие живые феи, каждая — словно искорка яркого света. Из дальнего угла неслось громкое пение под аккомпанемент каких-то музыкальных инструментов, вроде мандолины. Облачко дыма висело над головами нескольких престарелых волшебников, занятых оживленной беседой. Эльфы-домовики с писком пробирались через чащу ног, почти незаметные под тяжелыми серебряными подносами с угощением, так что можно было подумать, будто по комнате передвигаются маленькие шустрые столики.

Появился сильно раскрасневшийся Слизнорт, в бархатной шляпе набекрень, с бокалом медовухи в одной руке и громадным пирогом с мясом — в другой.

— Адрианна, моя дорогая! — загудел Слизнорт, как только я протиснулась в дверь. — Я очень рад, что вы решили принять мое приглашение!

Пробравшись на другую сторону комнаты, прихватив по дороге кубок с медовухой, я слишком поздно заметила, что у стенки в одиночестве стоит профессор Трелони.

— Здравствуйте, — вежливо сказала я ему. — Много работы, профессор.

— Ах да, конечно, — сказал Слизнорт. — Адрианна, — послышался громкий голос Слизнорта. —Вы запрятали свой дар в перебирании бумаг в Министерстве. Хотя у вас прирожденный талант по части зельеварения! — сказал Слизнорт, взирая на меня благожелательными, хотя и несколько воспаленными глазами.

— Ну, перестаньте, профессор, — улыбнулась я. — Есть куда талантливее меня.

— За всю мою жизнь было не так много учеников, которые меня удивляли, — ответил он. — Вам это удалось, моя дорогая.

— Ну, я смотрю, вы пополнили свою коллекцию, — усмехнулась я и посмотрела в сторону Поттера, который о чем-то разговаривал с профессором Трелони.

— Да, он совсем как его матушка! На моей памяти учеников с такими способностями раз-два и обчелся. Я вам говорю, Адрианна, даже Северус…

И тут Слизнорт протянул руку и невесть откуда подтащил к себе Снейпа.

— Бросьте дуться, идите к нам, Северус! — Слизнорт жизнерадостно икнул. — Я тут рассказываю об исключительных способностях Гарри к зельеварению! Разумеется, нужно и вам отдать должное, ведь вы учили Гарри целых пять лет!

Попавшись в захват Слизнорта, который обнимал его за плечи, Снейп посмотрел на Поттера сверху вниз прищуренными черными глазами.

— Забавно, у меня как-то не было впечатления, что я хоть чему-нибудь сумел научить Поттера.

— В таком случае это у него от природы! — воскликнул Слизнорт. — Видели бы вы, что он сотворил у меня на самом первом уроке! Напиток живой смерти. Еще никто из учеников не добивался такого великолепного результата с первой же попытки. Я думаю, даже вы, Северус…

— Да неужели? — тихо сказал Северус, ввинчиваясь взглядом в глаза Поттера, который уже подошел к нам, даже мне стало от этого сильно не по себе.

— Гарри, — позвал его Слизнорт. — Напомните-ка мне, по каким еще предметам вы продолжаете занятия? — спросил Слизнорт.

— Защита от Темных искусств, заклинания, трансфигурация, травология…

— Короче говоря, все предметы, необходимые для того, чтобы сделаться мракоборцем, — сказал Северус, чуть заметно скривив губы.

— Ну да, я этого хочу, — ответил Поттер с вызовом.

— Из вас получится выдающийся мракоборец! — прогудел Слизнорт.

— По-моему, тебе не следует становиться мракоборцем, Гарри, — неожиданно вмешалась в наш разговор ученица, если мне не изменяет память, ее зовут Полумна. Все посмотрели на нее. — Мракоборцы участвуют в заговоре Гнилозубов; я думала, все об этом знают. Они стремятся подорвать Министерство магии изнутри при помощи Темной магии и болезни десен.

У меня от смеха медовуха попала в нос. Я откашлялась. В этот самый момент Аргус Филч за ухо тащил к нам Драко Малфоя.

— Профессор Слизнорт, — засипел Филч, тряся брылями, с маниакальным дисциплинарным огнем в выпученных глазах, — я поймал этого ученика, когда он шнырял по коридору на одном из верхних этажей. Он утверждает, что приглашен на вашу вечеринку и только немного опоздал. Вы его приглашали?

Разъяренный Малфой вырвался из рук Филча.

— Ну ладно, меня не приглашали! — сердито выпалил он. — Я хотел пройти без приглашения, вы довольны?

— Нет, не доволен! — сказал Филч, хотя этому явно противоречило выражение его лица. — Уж теперь вы у меня получите! Разве директор не говорил, что в вечернее время шататься по коридорам запрещается, не говорил разве, а?

— Все нормально, Аргус, все нормально, — сказал Слизнорт, махнув рукой. — Сейчас, как-никак, Рождество, и это совсем не преступление, если кому-то хочется попасть на праздник. На один разочек забудем о наказаниях. Можете остаться, Драко.

Я посмотрела на Северуса, который смотрел на Малфоя с таким гневом и — может ли это быть? — со страхом?

Но не успела я разобраться в своих впечатлениях, как Филч уже поплелся прочь, шаркая ногами и бормоча что-то себе под нос. Малфой изобразил улыбку и стал благодарить Слизнорта за великодушие, а лицо Северуса снова сделалось абсолютно непроницаемым.

— Не за что, не за что, — отмахнулся от Малфоя Слизнорт. — В конце концов, я знавал вашего дедушку…

— Он всегда отзывался о вас с большим уважением, сэр, — поспешно ввернул Малфой. — Говорил, что не знает лучшего мастера зельеварения…

Меня удивило, что Малфой выглядел больным. Под глазами у него залегли темные тени, а кожа приобрела явственно сероватый оттенок.