«Кто не помнит прошлое, не имеет будущего!» — в который раз невесомо всплывают в голове чьи-то слова.
И это правда. Ведь, по сути, у меня больше ничего и никого не осталось. Только я сама. А был ли у меня кто-то когда-то, кроме меня самой? Но я же ощущала себя кому-то нужной. Давным-давно. Тому мужчине. Мужчине, которого порой видела во снах, заставляющих верить, ждать и пытаться вспоминать подробности этих снов. И каждый вечер, перед сном, устроившись на командирском диване, одиноко вспоминать все-все, а потом просыпаться в слезах. И наверное, в моих глазах в такие моменты не было ничего, кроме слез отчаяния, кроме одного-единственного, самого важного вопроса: Ты же ищешь меня, правда? И снова убеждала себя, что эта надежда смешна, что ни к чему хорошему, кроме безумия, она не приведет, что пора прекращать, ведь редкие проблески воспоминаний оказывались слишком короткими и ненастоящими, но не выходит отречься, он мне невозможно необходим. Безумно дорог. Тот, который когда-то был рядом и пусть где-то очень далеко, но был. Который заботился обо мне, словно я маленькая и беззащитная девочка, берег и окутывал теплотой. Так, как делает это Алекс… Алекс очень похож на него, но, увы… мы замкнулись каждый на своем горе и разочаровании.
В предательски трясущихся пальцах зажимаю неподдающийся замочек, чтобы его защелкнуть и резко дергаюсь, прищемив кожу. Блин, больно же, опять клинит…
Приглушенный свет электрических огней, расчертивший стены и пол уютного помещения, музыка с быстрым мотивом, взрыв звонкого смеха. В воздухе витает радостное ощущение чего-то необычного. В руках греется бокал с темной жидкостью, а на моем запястье мужские, крепкие пальцы застегивают неподдающийся замочек.
— Ай, больно, — я чуть дергаюсь от неожиданности и смеюсь, завороженно смотря на переливающийся браслет, окутавший моё запястье. Мне весело и я чувствую, будто это все только для меня и ради меня. — Ты мне кожу прищемил.
— Ну прости, я нечаянно, — смеется мужской голос и пальцы, почти невесомо проходят по покрасневшему месту, рассыпая по коже стайку мурашек, а потом легкий, почти невинный поцелую трогает мою щеку, отчего меня охватывает смущение, что лицо начинает заливаться румянцем.
— Тебе нравится подарок? — раздается другой приглушенный голос, кажется женский, а я киваю и улыбаюсь, словно ребенок. И вымолвить не сразу получается, горло перехватило, а на глаза набегают слезы.
— Очень, он такой красивый. Спасибо… спасибо, ребята.
— Сегодня твой день, твой праздник, — голоса смешиваются в кучу и набирают такую громкость, что не выходит разобрать слов, а я поднимаю голову, с трудом оторвав взгляд от подарка, наглаживая переплетения серебра подушечками пальцев, счастливо улыбаясь.
Видение ускользает и перед глазами немного темнеет, не позволяя мне разглядеть окружающих лиц, в груди сердце разгоняется и больно бьет об ребра. Мне нехорошо, во рту металлический привкус и голова кружится калейдоскопом вспыхнувших воспоминаний. Я судорожно хватаюсь за край стола, чтобы не свалиться, мотаю головой из стороны в сторону, отгоняя дурноту, и жадно хватаю воздух. Поворачиваюсь обратно к девчонкам, пытаясь вымучить из себя улыбку, а самой мне кажется, будто и лицо, и руки враз стали чужими. Так вот откуда у меня браслет… Я не недовольная, нет, среди недовольных не бывает такой дружеской атмосферы. Кто же я? Откуда? Так, стоп! Опять двадцать пять… Нахожу в себе силы отбросить эти воспоминания и вопросы. Я подумаю об этом позже. Не сейчас. Заледеневшими руками отталкиваюсь от столешницы, ох, не грохнуться бы.
— Ну что, пошли доделывать торт? — и голос мой звучит глухо, словно чужой, но, по крайней мере, он говорит правильные слова.
— Идем, — заорали девчонки, ловко выуживая из кармана большую петарду, — устроим, бл*дь, имениннику большой сюрприз.
— А может не надо, — робко позвала я, выпучив глаза, размером с тарелки. Блин, он же нас потом прибьет, за такие шутки.
— Чё это не надо? Неужели пожалела нашего звездного командира? — тут же оживившись, Анишка с лучезарной улыбочкой склонилась над огромным нашим совместным произведением, ковыряя в бисквите дырочку для заряда. — Самой, небось, захочется его облизать, не ссы, прорвемся!
— Должны же мы отомстить ему за гранатку, — подключились остальные пакостницы, пока я старательно прикидываюсь ветошью и через минуту, петарда утонула в нутре торта, оставив незаметный хвост фитиля. Нет, стоп… А, черт, ладно. В конце концов, я его предупреждала, что добро никогда не остается безнаказанным. И, вообще, мы же его не краской, а сладеньким! Хе-хе-хе.
Под наше веселое щебетание, из зала на кухню заходит Дани и начинает готовить себе кофе. Девицы притихли, немного напряглись и сверлят ее взглядами, а мне неудобно, видимо, из-за меня вся эта напряженная ситуация, но иногда, глядя на девушку, где-то внутри крутится ощущение, будто я ее знала когда-то. Она мне кажется знакомой…, а моя память, упорно не желает пролить свет на эту идиотскую ситуацию. А сама я не уверена уже ни в чем. Ей, наверное, тоже не улыбается от такого внимания остальных, но Дани упирается ладонями в столешницу и с силой выдыхает, будто готовилась к прыжку с вышки.
— Девчонки, не оставите нас? — обращаясь сразу ко всем, говорит Дани, а я сначала и не поняла, что речь-то обо мне. Это со мной она просила ее оставить? А зачем? То, что я не стала выпендриваться и не отлупила ее палками в ответ, вовсе не значит, что я стерплю еще какие-нибудь издевательства с ее стороны, просто, я совершенно не горю желанием при каждой встрече начинать мордобой, а потом отчитываться перед командиром, ощущая себя полной дурой.
— Че это нам уходить, — с вызовом говорит ей Анишка и мученически закатывает глаза, - ты, Дани, совсем пи*данулась там в своем зеркале? Чего тебе не хватает, все что ты…
— Я только хотела поговорить с ней наедине, — кивая на меня, сказала Дани и снова отвернулась к своей чашке кофе. — На самом деле мне очень жаль, я не сразу поняла, кто это и что… происходит. Матиас рассказал мне…
— Нишь, пойдем, надо проследить за украшением столовки, — кивает на дверь Рори, а Аниша становится в позу.
— Нет уж, все вместе пойдем, нечего тут разборки устраивать…
— Ани, пошли со мной говорю, — Рори хватает Нишку за руку и тянет ее из кухни, — они тут сами разберутся, без нас.
Девчонки вышли, Анишка бросала на меня настороженные взгляды, а я только подмигнула ей.
— Это правда, что ты была у недовольных?
— Да. — отвечаю. Ну, а чего, правда. — Не только была, но и работала на них. Но, вообще, из прошлой жизни мало что помню. Так что… Чем богаты.
— Я дружила с Лекси. Мы вместе проходили инициацию. Мне было очень жаль… Да что там, больно было, когда ее не стало. Матиас говорит, что ты тоже знала ее. Это правда?
— Я не знаю, Дани. Ничего не знаю. На самом деле мне очень сложно об этом говорить… Я понимаю, что не так-то просто принять тот факт, что бывшая недовольная теперь среди вас, да еще под неусыпным присмотром командира… Я ведь…
— Слушай, мне на самом деле все равно. Мне Мат рассказал, как ты Анишку спасла, как в рейды со всеми ходила, командира вон на себе вытащила из-под обстрела… Я вижу, ты хорошая девчонка… И знаю, что это ты разгадала загадку зеркала, без тебя бы вообще ничего не получилось. Я сначала просто не поняла, что творится. Для меня Лекси умерла только вот совсем недавно, мне трудно представить что прошел уже год…
Я слушаю ее сбивчивую речь, а мне вдруг стало казаться, что я где-то на природе, вот сижу прямо на земле и мы разговариваем с этой девушкой, а она делится со мной сомнениями. Все это так ясно и четко встало перед глазами…
— Ты была с ней в Дружелюбии, да? С Алексис? Вы там разговаривали о парнях, отлынивая от работы, так? — невольно срывается у меня с языка.
Девушка, что-то сбивчиво до сих пор лепетавшая, замолчала, удивленно уставившись на меня. Ей мои откровения радости точно не принесут…
— Откуда ты знаешь? Нас никто не видел там! Скай… Ты что-то вспомнила?
