— Привеет, — протянул Уотерс радостно, разглядывая меня, как свежеприобретенную, давно вожделенную вещь. — Я же обещал, что мы с тобой встретимся, козочка! — я рванула вперед, как только бесполезная уже защита исчезла, но жесткий кулак с силой врезался мне в живот, вдавливая в холодный пол, грозя размазать по камню, что я тут же задохнулась и скорчилась, насколько позволяла сеть. А через секунду в шею впилась игла. — Не спеши, — насмешливо изгибая губы, проговорил мужик. — Знаешь, что это такое? Правильно, парализатор! Видишь ли, деточка, у меня есть претензии к твоему братцу, но подобраться к нему я не смог. Зато поймать тебя вышло так просто. А ведь наш Алекс так любит свою маленькую сестренку и, конечно же, придет за ней! Ты же уже знаешь, кто я? Да? — голос был спокойный. Не звучало в нём ни безумия, ни ненависти, только насмешка, выворачивающая всю душу, а по моим венам, медленно потек жидкий огонь.
Я сперва даже решила, будто меня подожгли, все мышцы загорели, стягивались и затекали, как будто наливаясь свинцовой тяжестью и способность чувствовать, управлять и ощущать собственное тело, убывала с каждой секундой. Больно, но ни вскрикнуть, ни простонать — язык онемел, а ощущения такие, словно распух, и дышать приходилось только носом. В висках отдало глухой болью, сердечный ритм стал замедляться. Хотелось кричать от безысходности и отчаяния. Взгляд с ненавистью метался по лицу ублюдка, который с каким-то предвкушением следил за всеми изменениями моего и без того очень печального положения. Закостеневшее тело не подчинялось мне.
— Плохо быть беспомощной, верно? — снова этот голос, и перед лицом появилась рука с зажатым в крупной ладони ножом. Я дергаюсь изо всех сил, но бесполезно, ни одна клеточка тела ни пошевелилась, только глаза обреченно зажмурились. Чужие пальцы подцепили мое ухо, потянули, и мочку обожгло болью. Все случилось так быстро… так быстро… Одно мгновение, и в глазах расцвели красные круги. Сознание вопило, противилось, внутри распирало от отчаянного крика, застрявшего в голосовых связках, а на деле же только слезы брызнули на виски и челюсть сжалась сильнее. И теплое ползло по шее. Сейчас мне это животное ухо отрежет… — Ну-ну, не надо плакать, — успокаивающе, почти участливо проговорил Уотерс, стирая мои слезы, давая возможность увидеть собственную окровавленную серьгу перед глазами. О-о-ох, сука, кажется, только надрезал. Запугивает? — Я же только начал. Как жаль, что у нас совсем мало времени.
Серьга полетела, тихонько звякнув об каменный пол, а ладонь, утирающая влагу с лица, скользнула на плечо и по руке, сжала мою ладошку, медленно-медленно стала перебирать пальчики, захватывая мизинец. Внутри все обмирало от ужаса, это ожидание стократ страшнее немедленной смерти. Глумливый смешок. Глаза в глаза. И он начинает выворачивать мне палец, но не ломает. Ничего не чувствую, но по крайней мере, противного хруста костей я не слышу.
— На что ты согласна, чтобы я не калечил тебя? — интересуется эта скотина, стискивая мой несчастный мизинец. — Сейчас то ты ничего не почувствуешь, а вот потом... Может, отсосешь у меня, и я тебя не трону? — и расплывается в ехидной улыбочке, что меня передернуло от омерзения. Ну дава-а-ай, рискни, бл*дь, отхвачу под самый корешок и на поссать не оставлю! Да какая ж сука выпустила его из тюряги, где он был разумно изолирован от общества аж на целых десять замечательных лет?!
Боже, помоги мне! Риз, где же ты? Найди меня, пожалуйста, найди… Останови его… Как это возможно, КАК?! Смотреть, как тебя будут резать, ломать, изгаляться, не имея возможности даже шевельнуться… Нет, Риз не позволит ему ничего мне сделать, он успеет! Но худшие опасения начинают оправдываться и иссякают последние крупицы надежды на что-либо, когда лезвие ножа скользнуло по лицу, выписывая там незамысловатые узоры и надрезая кожу. Играет, тварь. Нервы вытягивает, вы*бывая душу, копаясь там в полнейшее собственное удовольствие, чтобы у меня все поджилки тряслись.
— Что происходит? — резко обрывает увлекательное занятие Уотерса, холодный голос. — Я же сказал, что она нужна нам живая. Забирай девку, и нужно уходить, немедленно. Я не могу долго сдерживать блок, и так уже чувствую брешь в защите. Они хорошо подготовились.
Вон оно что! Это Зейн… Риз был прав, он в городе. И с Уотерсом. А отчаяние в груди разрасталось, становилось все сильнее, и дыханье перехватывало. Слёзы на щеках снова растекались. Им нужен Риз, и они станут шантажировать его мной. Как все просто.
— Ладно, у нас еще будет время поиграть, — сделав еще один укол, ласково пообещал мне Билли, и поднял на руки. Потолок, пришедший в движение, становился темнее и ниже. Территория окружена, но мы, скорее всего, уже где-то под землей, поэтому никто их не остановит. Страх, печаль, досада, горечь — все смешалось, подступило к горлу, душило, да только рыдания никак не могли прорваться, застряв в гортани. Мир вокруг плавно раскачивался, закручивался спиралью перед глазами, а я все парила и парила.
— Люси! — по сводам прохода прозвучал любимый обеспокоенный голос и громкий топот тяжелых подошв. Риз… успел, нашел меня. Почувствовал. — Люси, где ты? — он совсем рядом. В голове толчками, в такт биению сердца пульсировал крик, отправляясь к горлу, но не смог вырваться, скрутившись колючим комком. Зейн с Уотерсом вполголоса заспорили, шаги, по звуку нескольких человек, приближались, а затем послышался гулкий звук удара увесистого металла о камень. Граната? Но грохота взрыва не следует, значит, бросили импульсный снаряд. Это последнее, что я еще могла воспринять, перед тем, как мое сознание кануло вдруг в темноту.
====== «Глава 27» Хриплый шепот ======
Мия
— Ми, завидуй молча. Но на всякий случай, если тебе, конечно, будет интересно, скажу по секрету, что один мужчина, и мы обе знаем какой именно, глаз с тебя не сводит! — выдохнула тихонько Люси и сразу ускакала, коза, пока я не навтыкала ей щелбанов… Смотрит… И так хочется обернуться, я же чувствую все эти взгляды. Смотрит, но не подходит и ничего не говорит. Вот и пойми этих мужиков, черт их дери!
Пока была вся эта канитель с останками и опознанием, но не отходил от меня ни на шаг. Когда я порывалась упасть, ставил на ноги, носил на руках, если нужно было куда-то, обнимал, прижимал и не было в этих объятиях даже намека на те жаркие стискивания, которые застали нас врасплох в поезде. Не знаю, как бы я справилась со всем этим, если бы не он… И опять, как только все закончилось, Люси нашлась и все стало более или менее нормально, как отрезало. Такое ощущение, что он избегает меня, хотя сталкиваясь с ним в столовой или вот, как сейчас, в оружейке, я все ловлю и ловлю на себе его взгляды, и что-то не дает мне поверить, что ему совсем уж все равно...
Ах, ну да, он же сказал, что в кого-то там влюблен, кто ему взаимностью не ответит. Ох*ительная инфа, мне она интересно зачем? Сказал, чтобы я не лезла к нему… Так я и не буду… И не собиралась…
Некая потаенная злость заставляет дергать шнуровку берц так, что немеют ноги. Ну и ладно. Ну и не очень-то хотелось. Вот только чего так пялиться, если другая нравится. Типа там отворот, а тут можно молоденькую девицу пока попользовать?
Забирая волосы в хвост и заправляя его в шлем, чтобы не мешал, я все-таки не удержалась и скосила глаза. Мельком, быстренько, так, чтобы он не увидел, не заметил… И сразу же отвернулась. Люси была права, вот чего смотрит? Так смотрит, будто хочет подойти…
— Мия! — окликает он меня, направляясь в мою сторону. — Нас поставили в напарники. Надо сверить браслеты.
— А что случилось с Физом? Я с ним всегда ходила на вылазки!
— Он ногу сломал, сейчас на восстановлении. А что такое? Ты против?
Я повернулась и, поджав губы, осмотрела его с ног до головы.
— С чего бы мне быть против. Все бесстрашные как бесстрашные, мне плевать.
— Ну тогда, может, сверим браслеты и надо выдвигаться уже!
Я совсем ничего не понимаю. Он ведет себя так, будто ничего не было, а ведь я точно знаю, что было. Было, черт его дери! И сладкий вихрь в животе был, и его резкий выдох… И губы наши едва не встретились, и он тянулся ко мне! Но сейчас Берман ведет себя так, будто ему все равно и делает то, что должен, не более того, а меня разбирает чувство, что я стучусь в закрытую дверь.
