— Все нормально, это шумосветовая, правда, сука, мощная, — бормочет кто-то из ребят. — Че урод-то ушел?
— Нет, он тут, — выдаю я, слова слышатся, будто голову подушкой накрыли. — Тут он, жив и целехонек. И я въ*бу ему сейчас за то, что попрощался с жизнью сегодня уже пару раз точно, бл*доп*дору!
Хватаю не сопротивляющегося парня за грудки и мой кулак месит это еб*ло, не контролируя ни силы, ни мощности.
— Какого хрена ты делаешь? Нах*я все это надо, а?
— Вы слишком хорошо живете, — выцеживает он одними губами. — Мы заставим вас побегать и оторвать свои жопы от тепличных условий...
В какой-то момент парень изогнулся, веки его дрогнули, а из-под них меня накрыл полный жгучей ненависти взгляд. Я не сразу понял, что он задумал, но когда бедро обожгло едкой болью, меня взъярило это просто бешено. Ранил меня, урод, когда только нож успел достать. Я снова вдариваю ему, выбивая из у*бка дух, и даже кажется слышу тихий хруст ломающейся челюсти, остановиться просто нереально, дико и страшно, но я получаю удовольствие оттого, что вместо лица у смертника становится кровавое месиво.
— Все, Джай, хватит, ты убьешь его! — пытаются вразумить меня парни, оттаскивая от ублюдка впятером, а я только стряхиваю их, и снова пытаюсь схватить его, но на пути вырастает коренастая фигура Итона.
— Я сказал, хватит! — стальным голосом известил меня Эл. — Хочешь продолжать, сначала тебе придется разобраться со мной.
— И разберусь, — запальчиво начал было я, но тут рядом с Итоном встал Гэб.
— Тогда и со мной разберись, — от его хохмачного настроения не осталось и следа, а из левого уха течет тонкая струйка крови.
— Он арестован и будет доставлен в Бесстрашие для допроса, — продолжает Элиас. — А если ты хочешь этому помешать, то нам придется арестовать и тебя, за пособничество и предательство.
— Меня?! За предательство?! Да вы ебн*лись тут все до единого! Вы приняли в члены фракции кочевника, оказавшегося в последствии безупречным, который обманом пролез в наши ряды, а теперь меня обвиняете в предательстве? Да вы просто мудаки, если повелись на его сказочку о помощи, он же просто крыса! А я, значит, теперь не прав?
— Так парни, берите арестованного и уходим, — отворачивается от меня Итон. — Тут могут быть настоящие смертники, не дело это тут выяснять отношения. А тебе я вот что скажу Джай, — парни подхватывают избитого афракционера, заковывая его в наручники, а Итон поворачивается ко мне и подходит почти вплотную. — Если ты не доверяешь лидерам, то тебе лучше сразу податься к изгоям. Потому что если то, что о тебе говорят — правда, то оправдания тебе нет и не будет. Риз не раз спасал жизнь Эванс, он знает то, чего мы, может, никогда не узнаем, и он помогает нам в сопротивлении безупречным, а в тебе говорит исключительно ревность и задетое самолюбие.
— Вы все еще увидите, что не все так просто, — выкрикиваю я разъяренно. — Безупречные всегда были нашими врагами, а он пока еще ничего не сделал для того, чтобы реально помочь, только трахает мою бабу!
— Лучше заткнись, Гилмор. Просто заткнись. То, что тебя не пристукнули за нападение на своих, то что лидер не знает и не узнает, благодаря Люси, что ты ее чуть не убил, считай, что это тебе заблаговременный подарок на Рождество. Я бы лично шкуру с тебя спустил, да только знаю, что ты это делаешь от недостатка ума, в ином случае мы сейчас с тобой тут не мололи бы языками. Так что просто заткнись, понял?
Мы сверлим друг друга глазами, и где-то в глубине души я понимаю, что он прав. Понимаю… но не могу принять. Вот просто не могу и все. Риз нам помогает… То же мне, помощник! Все равно буду следить за ним, пусть только попробует связаться со своими, мало ему точно не покажется…
— Хорошо. Я все понял. Пошли уже отсюда.
— У тебя все штаны в крови, это твоя или этого придурка? — заметил мое ранение Итон.
— Это он меня ранил, ниче, все нормально, — уже гораздо спокойнее отвечаю Элу, однако внутри все клокочет. В одном Итон прав, оказаться за решеткой не хочется, совсем.
Я под сывороткой рассказал все как было, сказал, что не хотел убивать, только напугать, и Кнопку я никому и никогда не позволил бы тронуть… Но кто ж знал, что все выйдет настолько из-под контроля. Я подверг Люси опасности, и самое паскудное в тот момент я хотел, чтобы ей было максимально больно и плохо. Хотел… И ей было, я знаю, что она все дни и ночи напролет сидит на чердаке и к своему красавчику не бегает… Но отчего-то это не вызывает ожидаемой эйфории, да и радости тоже особенно не добавляет. Снова в груди разросся тяжкий камень, а нога заболела так, что ступить на нее было невозможно.
— Давай, вот так, — Гэб забрасывает мою руку на свое плечо, заставляя меня опереться на него и так идти было, конечно, гораздо легче. — Какой же ты сказочный долба*б, Джай, — качает головой бесстрашный. — Тебя понять можно, но то что ты делаешь… Это х*йность, Гилмор…
— Что ж ты тогда возишься со мной? Послал бы меня на хер и любимкался со своей фифой!
— Ты мой друг, — пожал плечами Гэб и моя рука плавно повторила его движения. — Я тебя не брошу и всегда поддержу, только гораздо лучше для всех будет, если ты врубишь свои мозги на полную катушку и увидишь, что к чему…
Нога разболелась невыносимо, и даже регенерация не помогла, когда мы, наконец, добрались до драгстера. Что к чему я и так вижу, Люси бросила меня, но и к красавчику тоже не ходит. И отчего-то мне настолько мерзко от этого, что очень хочется ебн*ть себя башкой в стену и больше ни о чем не думать…
Люси
Стальная махина состава, с рокотом на всю округу скользит по ленте рельс, набирая свой ход, пока я подбираюсь к последнему вагону, дверь которого со скрежетом отодвигается и мужская рука помогает мне влезть внутрь.
— Ух, пасиб, — отдуваясь бурчу я знакомому бесстрашному, поставившему меня на ноги и отправляюсь в конец вагона, осторожно оглядываясь. Не дай боже тут…
— Куда намылилась на ночь глядя, уж не в Эрудицию ли? — хмыкает Итон, когда я сползаю на пол рядом.
— А то ты не знаешь? — тут же огрызаюсь в ответ.
— Опять одна шляешься, предупреждал ведь! Мало тебе было… да не шарь ты глазищами, нет его тут.
Ну да, после нападения подпольщиков, нанятых Гилмором, атмосфера в нашем коллективе переменилась кардинально. Джексон рвал и метал, согнал всех дознователей поднимать личные дела, вычислять преступников и проводить опознания, так как среди афракционеров были и бесстрашные, подозреваю, только из-за того, что в этом деле фигурирую я и отвертеться теперь перед лидерами будет сложно. В Бесстрашие мне пришлось вернуться, патрули и работу никто не отменял, а вот Ризу лучше оставаться в Эрудиции до полного восстановления. И без того проблем навалом. Да и на Гилмора не улыбается как-то нарваться, чтобы не прибить ненароком.
Чувство обиды глодало нещадно, ведь Джай был мне не просто родным человеком, а еще и напарником, с которым на заданиях мы шкурами срослись и оттого горько и тошно, но доверять я ему больше не могу, поэтому пришлось перейти в другой отряд. Сдать — я его не сдала, не смогла, не раз он мою жизнь спасал, закрывал собой и это немаловажно, но что делать дальше? Ми тоже молчит, ведь Гилмор в итоге очухался и пытался помочь, получив ранение. Удушающий спазм сдавливает горло, мешает наполнить легкие кислородом. Чем его накачали, какой дурью… или чем похуже, что он так озверел и готов был пойти на убийство? Ведь не ущемленное самолюбие его так сожрало, подтолкнув к уплате монетой расправы. Да и глаза… какие же пустые и безжизненные были его глаза, по-настоящему безумные, словно он не ведал, что творит.
— Как там мой новобранец, говорят, очнулся и идет на поправку?
Очнулся. Господи, очнулся! Четыре дня без сознания, ни на что не реагировал, думала сдохну от нервняка… Сами перевозить Риза побоялись, могли только навредить лишним перемещением и ожидали медиков в такой страшной тишине, что я не решалась вздохнуть поглубже. Трой тогда прилетел с машиной в рекордное время, и все равно боялась, что не довезем живым. До сих пор колотит от воспоминаний. Всё как в какой-то туманной прострации.
