И еще немного времени спустя

«Тату салон Джинкс» вот куда зашел Герберт. Он оказался в светлом помещении, смахивающим на уличную, маленькую парикмахерскую. Здесь тоже были зеркала, ростовые кресла на раздвижных ножках, который стояли рядом с со стойками, заполненными разными флакончиками и всяким другим непонятным стафом. Вот только в воздухе здесь пахло совсем не краской для волос, а совсем другой краской и еще немного железноватым оттенком крови.

— Малец, а тебе шестнадцать-то есть? — спросила девушка лет двадцати пяти, чье тело было полностью в тату. Даже шея и веки и мели свои рисунки. Выглядело это внушающе, но нисколько не притягательно. Впрочем — у каждого товара всегда находиться свой покупатель.

— А ты как думаешь? — подмигнул Ланс.

— Ну тогда задвигай нафига зашел.

— Пивка попить я в тату-салон заявился.

— Эскиз то есть, юморист, или мне за карандаши садится?

Ланс вытащил из кармана сложенный несколько раз бумажный квадрат. Джинкс фыркнула и взяв лист, развернула рисунок. Она некоторое время его рассматривала, а потом кивнула.

— Просто, но с идеей. Музыкант?

— Да, — кивнул Геб.

Гитару он оставил в специальной камере хранения в здании, стоящем перед входом в торговый район. Видимо это сделано для того, чтобы не нервировать продавцов, но может и другие причины были.

— Ну снимай майку рубашку и садись.

Ни секунды не раздумывая, Геб кинул одежду на вешалку и уселся на кресло. Взмахом палочки, Джинкс сделал так, что бы кресло задвигалось, распрямилось и Ланс принял полулежачее положение.

— Тебе в каком цвете?

— Давай черном.

— Черный — бессмертная классика, — хмыкнула татуировщица.

Она взяла баночку с краской, какую-то палку и вторую палку буквой «Г» с зубчиками на конце. Она обмакнула зубчики в краску и поднесла к плечу юношу. Девушка примерилась, приложила зубчики к плечу и замахнулась второй палочкой. По замыслу, рисунок был таков. От плеча до предплечья идут черные линии, запутывающиеся в спираль, а на тыльной стороне предплечья, ближе к запястью, они сливаются, образуя самую красивую ноту, которая идет в начале каждой мажорной партии. Собственно, для многих именно эта нота и была письменным обозначением музыки.

— Будет больно, — честно предупредила Джинкс. — Слезы не сдерживай.

— Да я ж не ба... девушка, — возмутился Геб.

— Не девушка, — кивнула мастер, все еще не совершая первого удара. — А дурак. У меня тут такие кабаны заливались...

— Пф, — фыркнул Ланс.

И Джинкс не предупреждая, ударила, раздался стук палки о палку, а в плечо впились иголки, занося под кожу краску. Гебы стало неприятно, но не сильнее, нежели бы его просто случайно укололи. Девушка откинулась и стала ждать. Она так сидела около десяти секунд.

— Что, действительно не больно? — удивленно спросила она.

— Да нет, неприятно только.

— Ну ты даешь, уважуха музыкант, — протянула девушка и принялась резво постукивать. Чуть прикусывая язык от усердия.

Некоторое время в зале звучал лишь мерный стук дерева и редкие шаркающие звуки трения марли о кожу.

— Слушай, а почему болеть то должно?

— В школе учишься?

— Да.

— Саламандра лизала когда-нибудь?

— Нет, — покачал головой Геб.

— Повезло, — хихикнула леди. — Меня вот лизала — боль жуткая. А краска для тату делается на основе слюны саламандр, там разбавлено все, чар куча, других ингредиентов, но основа — слюна саламандры. Раньше, кстати, только их и использовали, в чистом виде. Боль адская, но татушка получалась мощная, синяя такая, мерцающая. Правда потом выяснилось что такие украшения легко смыть кровью. Вот и стали думать, но не суть. Так вот, когда слюна попадает на кожу — уже не смеешься, а когда под неё — туши свет.

— Значит мне повезло, — улыбнулся Ланс.

— И не поспоришь. Может тебе еще чего забабахать?

— Пока нет, но...

— Но если надумаешь, то сразу ко мне, я тебе такое наколю... все взгляды твои будут.

— Заметано. Кстати, мне всегда было интересно, как...

Четыре часа спустя

— Не все, — Джинкс замотала руку бинтом и закрепила специальным пластырем. — Слушай меня внимательно, тебе...

— Нельзя чесать, нельзя держать на солнце, нельзя мочить и теребить, держать под повязкой три-пять дней, и почаще смазывать специальной мазью, которую ты мне сейчас выдашь.

Девушка посмотрела на парня, потом улыбнулась и щелкнула его по носу.

— Я тебе не маглвоский мастер, — шутливо шикнула она. — Если бы обычными красками — тогда да, а тут волшебство парниша. К ночи уже сможешь шиковать украшением.

— Тогда чего ты хотела? — удивился юноша.

— А вот перебивать не надо было, — фыркнула мастер, складывая палочки на поднос. — Я тебе вот что скажу, ты если кому проболтаешься что это я тебе набила — убью.

— Э...

— Ты думаешь, я поверила что тебе шестнадцать? Тело тянет, глаза детские. Так что проваливай, малолетний преступник, выдающий себя за старшего.

Все это было сказано без злобы, так что Геб встал, оставил монеты, поблагодарил, оделся и вышел на улицу. В спину ему донеслось.

— Если надумаешь — заглядывай!

— Окей! — крикнул в ответ слизеринец и поспешил к камере хранения.

Сегодня был чудесный день, который уверенно подходил к концу. Многие скажут, что тату — глупая прихоть, но какой Король Рока без татуировки? Правильно — никакой.

====== Глава 22 ======

3 августа 1993г Египет Гиза

Этого дня Герберт ждал с особым нетерпением. И хоть жать надо было всего один день, но те двадцать четыре часа показались юноше чем-то бесконечным, нескончаемым бегом секундной стрелки, четким маршем минутной и унылым ползаньем часовой. Время тянулось так медленно, что хотелось встать и крикнуть — «Эй, а нельзя ли побыстрее?! Тут люди ждут!». Но сколько не кричи, а часы все так же индифферентно к остальному миру, продолжали свой размеренный и неспешный ход.

Конечно же красок прибавлял тот факт, что Уизли, пытаясь нескончаемым потоком лекций смыть татуировку, шли на многие словесные ухищрения. Больше всех ратовала Миссис, который сама мысль чернил под кожей на левой руке казалось чем-то ужасным, чем-то сродни преступлению. Но юноша отвечал весьма просто — он рокер, а значит ему положено, иначе какой он нахрен рокер, так, лишь очередной позер.

Настроение не прибавляло еще и то, что Рональд умудрился и этому начать завидовать. Вообще, насколько понял Геб — Ронни-завидовал всему, что по его мнению, выгодно отличало других от него самого. По сути это не было слабостью характера, а скорее синдромом недостатка внимания и комплексом младшего брата. Вот только в очень острой, даже обостренной форме. Потому как точно такой же синдром проявлялся и у Геба и у всех подопечных приюта «Св.Фредерика». Вот только Геб не завидовал, а всячески выпячивал свои достоинства, педалируя эксцентричность и экстравертность.

Но вот сегодняшний день наконец настал и Геб вскочил на ноги, лишь запищал его будильник. Раньше этот звук казался мерзким хихиканьем спятившего демона, но в этот раз Ланс услышал ангельское пение. Герберт, вскинувшись как при разряде эклектрошоком, влетел в ванную, где помылся быстрее «духа», над которым «дед» глумится.

Впервые в жизни, завтрак Ланса ограничился стандартной порцией и лишь одной кружкой горячего шоколада, после чего Проныра уже стоял около порталов, чуть нервно пощелкивая зажигалкой.

Ему казалось что Уизли подтягиваются так медленно, так лениво, словно даже насмешливо и язвительно. Будто они специально идут подтягиваясь, зевая, и балаболя на тему, что можно было бы вздремнуть еще пару часиков, что раз уж пирамиды стояли тысячи лет, то и еще немного постояли бы. Лишь Миссис выражала хоть какую-то торопливость, но только из-за того что сегодня Билл вырвался из раскопа в Долине Царей и пообещал провести экскурсию по пирамидам.

Наконец показался Аби Бай. Он был чуть заспанным, а на его шее, под шелковым платком, повязанным на арабский манер, на мгновение показался край красного пятнышка. Видимо позавчерашние улыбки и взгляды, которые он бросал экскурсоводу в Библиотеке Александрии, не прошли даром и вождю перепало этой ночью.