Талто покачал головой.
- Я вижу. Интересно, где он бродит?
- Здесь, - раздался бархатный голос из-за моей спины. Я напряглась, прежде чем бросить взгляд через плечо. Там стоял он – мой вампир, небрежно одетый в джинсы и серую футболку, выглядя так же великолепно и прекрасно, как и всегда, когда сверкнул своей кривоватой улыбкой.
Мое сердце запнулось.
- Где ты был? – спросила я тихо.
- Бродил по замку с остальными.
Он подошел, чтобы сесть со мной на трибуне, выражение его лица было спокойным, когда он смотрел на восход солнца. Моя сова перескочила на его плечо, приветствуя, как это было со мной. Эдвард шире улыбнулся и погладил грудь Талто, когда продолжил:
- Я рад, что МакГонагалл пересмотрела правила про сон. Здесь так много того, что можно исследовать - много новых вещей, чтобы изучить. Это место, безусловно, освежило повторный переход в высшую школу.
Он посмотрел на меня, выражение его лица вдруг стало заинтересованным.
- Хватит об этом. Что ты здесь делаешь? Еще даже нет шести, Белла.
Я вздохнула, взгляд окинул поле для квиддича.
- Думаешь о матче?
- О нем… помимо всего прочего. – Эдвард сделал глубокий вдох, нежно обнимая меня за плечи. Я послала ему неуверенную улыбку. – Это ничего, на самом деле. У меня каждый год так. Это просто…
- Нервы, - закончил он. Я кивнула, прежде чем он поймал мой подбородок своими пальцами, наклоняя мое лицо, пока я не встретила его взгляд. – Ты знаешь… единственное, что все ожидают от тебя - сделать все возможное. Выиграет Гриффиндор или проиграет…
- Я не проиграю, - серьезно заявила я, прерывая его.
Его губы дернулись от веселья: - Хорошо. А что можно сказать о других вещах? Что еще тебя беспокоит?
Ха! Что еще меня беспокоит!
Я наклонилась к его груди и испустила тяжкий вздох: - Все. Я чувствую себя подобно кошке, загнанной собакой, просто думая обо все этом. Это не могло прийти в более неподходящее время!
При любых других обстоятельствах, думаю, что, возможно, Эдвард тоже бы выражал аналогичные признаки стресса, но с предстоящей игрой его, казалось, больше волновало мое настроение, чем что-либо иное. Он не хотел, чтобы мне приходилось иметь дело со всеми дополнительными тревогами, когда я уже была под гнетом главной гриффиндорской надежды.
Возможно, именно поэтому он чувствовал необходимость переместить меня себе на колени и провести руками до моих плеч, которые он потом начал массировать. Медленно, но верно, напряжение уходило из каждого сантиметра моей спины, пока он искусно растирал круговыми движениями каждый узелок. Он был так хорош, что я должна была подавить желание пустить слюни, однако я была бессильна предотвратить случайный стон.
- Как… я… не знала об этом? – Все, что я могла невнятно произнести. Эдвард усмехнулся.
Он начал с верхней части шеи, постепенно спускаясь вниз, пока не достиг основания позвоночника, превращая каждую мою косточку в желе, когда он проходил по ним своими умелыми пальцами. Когда его волшебные действия сняли напряжение с моего позвоночника, я начала резко падать вперед, пока, наконец, мое лицо не коснулось моих коленей. Руки безвольно упали по обе стороны, покалывание прошло вплоть до моих пальцев.
Еще раз, как я могла не знать об этом? Почему я не была проинформирована об этом чудесном таланте?
Не прикладывая сознательных усилий, чтобы сделать это, мой щит опустился. Я даже не пыталась восстановить его, потому что была слишком занята, балансируя на грани отключения сознания. Теперь, целиком и полностью расслабленная, сопротивляться притяжению сна было слишком сложно, даже когда морозный утренний воздух продолжал овевать мою кожу.
Когда я глубже погрузилась в мир сновидений, события прошлой недели проплыли в моих мыслях, и я вспышками увидела все, начиная от самого сражения до его последствий.
Гогочущие фигуры маячили перед глазами, их тела были покрыты черными, склизкими змеями, которые зловеще зашипели, увидев меня. Вдруг змеи трансформировались, ужасные люди превратились в темные стволы деревьев, образуя густой лес, в то время как смертоносные рептилии заняли место голых ветвей, подобно тысячи искореженных пальцев.
Лес был похож на клетку, деревья располагались так близко друг к другу, что оставалось лишь маленькое расстояние между прутьями тюремной камеры, чтобы полностью пролезть мимо них. Тем не менее, я старалась, но в итоге оказалась оцарапана острыми змеиными зарослями.
Низкое рычание за моей спиной остановило мои усилия, я обернулась и увидела великолепную белую львицу с золотистыми, как восход солнца, глазами, смотрящими вперед. Я не чувствовала страха, когда она подошла, только сильное облегчение.
Она слегка боднула мою руку своей головой, когда я потянулась к ней, и на какое-то короткое время мои пальцы будто слились с ее кожей, словно пришитые невидимой нитью.
Львица послала мне последний взгляд, кажется, почти улыбаясь, прежде чем прыгнула вперед к ближайшему дереву и сильно ударила толстый ствол своими смертельно острыми, как стальные лезвия, когтями. Ствол разрезало пополам тут же и опрокинуло назад на соседний, который тоже упал от силы удара, приводя в движение цепную реакцию. Одна за другой черные колонны упали, освобождая путь из леса.
Я последовала за смертоносной кошкой, перелезая через деревья, что она повалила. Страх скрутил желудок, когда я поняла, что они были в крови, каждый пень истекал душистым, малиновым соком. Это отпечатывалось на моей одежде, когда я задевала их, и окрашивало красивую белоснежную шерсть львицы.
Она повернулась, когда я засомневалась, ее выразительного взгляда было достаточно, чтобы передать ее мысли.
Ты бы уже умерла там. Кто-то должен был упасть. Тебе предпочтительней, чтобы это была ты?
Дрожь пробежала по мне, когда я посмотрела вниз, на землю: кровь сочилась на траву под моими ногами, окрашивая ее в красный цвет, пока никаких следов прежнего изумрудного оттенка не осталось. Львица была права; возможно, моя кровь окрашивала бы ландшафт. Я неожиданно была рада, что это не так.
Львица по-прежнему ждала ответ.
- Нет, - ответила я ей.
Сразу же она повернулась, возобновив свою прогулку к краю леса.
Мы вышли на вершину огромной долины. Противоположный склон был в пышной зелени и цветах: георгины, наперстянка, гортензии, колокольчики, лилии и дельфиниум [дыхание ребенка] покрывали подножие, переходя в верхней части в пурпурный вереск, который выглядел поразительно в противовес бесконечному участку голубого неба. Это сильно отличалось от стороны, где стояла я, которая была бесплодной в сравнении, не было ничего, кроме нескольких иссохших кустов, разбросанных по грязному склону. Разделяла две стороны малиновая река, которая проходила прямо посередине долины.
Когда я посмотрела вниз, я разглядела фигуру, сидящую рядом с рекой. Человек находился спиной ко мне, его лицо было скрыто от моих глаз, но я догадывалась, что это женщина, судя по волнистым золотистым локонам, ниспадающим на спину.
Из любопытства я направилась вниз по склону к ней, львица двигалась рядом со мной.
- Я не могу пересечь, - горько заплакала она, почувствовав мое присутствие. – Я не могу добраться до него.
- Добраться до кого?
- Я не могу добраться до него, - произнесла она снова, указывая рукой в никуда, в частности.
Когда я обошла со стороны женщину, я поняла, кто она такая. Золотистые глаза Розали были наполнены слезами, и, казалось, она смотрела на что-то вдали, на другом берегу реки.
Я покосилась на верхнюю часть долины, удивившись, когда заметила маленькое темное пятно на фоне вереска.
Крошечный мальчик выглядывал из него. Он был карапузом и самым красивым ребенком, что я когда-либо видела. Его головка была покрыта густыми коричневыми кудряшками; два фиалковых глазика выделялись на фоне мерцающей кожи, которая была так бледна, что, по большей части, могла соперничать с кожей вампирши рядом со мной. Разница была лишь в слабом розовом румянце на щеках. Его веки были нежно сиреневого оттенка, как небо перед восходом солнца.
