- Да, немного, – кивнула Найрин, отдавая ей флягу. Руки все еще дрожали и были слабыми, как кисель, но она уже могла ими двигать.

- Плохой сон? – внимательные глаза Торн смотрели, казалось, ей прямо в душу.

- Паршивый, – кивнула Найрин, откидываясь на подушки и стараясь восстановить дыхание. – Просто на редкость мерзкий.

- Ничего, – ладонь Торн мягко накрыла ее руку. – Потерпи, скоро ты поправишься.

Найрин переплела свои пальцы с ее, пытаясь выразить свою благодарность за заботу таким образом. Она не знала, как правильно поблагодарить Торн, как сказать ей, как много для нее значила эта забота. Странное дело, Найрин могла говорить со всеми, с кем угодно и о чем угодно, но с Торн почему-то слова не шли.

- Ты чего так смотришь? – недоверчиво нахохлилась Торн, и Найрин поняла, что неотрывно глядит ей в глаза.

- Ты поела сама? – вместо ответа спросила Найрин. – Тебе ведь тоже нужны силы, нужно восстанавливать их после исцеления.

- Поела, – поморщилась Торн. – Кормят здесь еще хуже, чем в Сером Зубе.

Найрин только улыбнулась. Ей было знакомо это выражение: Лэйк тоже вечно воротила нос от каши с травами, предпочитая полусырое, с кровью мясо. Видимо, все сальваги страдали чем-то подобным. Странно, что никто никогда этого не замечал. Хотя куда им? Кому могло придти в голову, что среди анай скрываются давно вымершие оборотни, память о которых осталась лишь в старых детских сказках?

Какое-то знакомое ощущение привлекло внимание Найрин, и она напряглась. К шатру приближались два маленьких серых огонька, слегка пульсируя, и что-то внутри Найрин тихо-тихо, едва слышно забилось им в такт, отвечая на призыв. Это совершенно точно были Боевые Целительницы, а значит, пришли новости от Великой Царицы. Та не посылала за Найрин с момента, как ее перенесли в обоз анай, двинувшийся на север, в сторону фронта. И нимфа в глубине души боялась, что когда Великая Царица призовет ее, прийти она не сможет.

Торн сощурилась, поймав ее взгляд, и оглянулась через плечо на вход в шатер как раз в тот момент, когда входной клапан откинулся в сторону, и внутрь скользнули две фигуры в черных балахонах. Только это были не Боевые Целительницы, и что-то в сердце Найрин ёкнуло одновременно от радости и недоверия. Она хотела увидеть здесь этих двоих, и – боялась. Слишком уж внимательно они смотрели на нее, слишком задумчиво, будто знали что-то такое, о чем она сама не догадывалась.

Навстречу Детям Ночи сразу же поднялась Ремесленница, хмуря брови и готовясь выпроводить их прочь, но Истель что-то негромко ей сказала, и женщина медленно опустилась на раскладной стул, на котором сидела до этого, недовольно сверкая темными глазами. А Анкана направились мимо лежащих на топчанах больных прямиком к постели Найрин.

За то время, что они не виделись, Дети Ночи нисколько не изменились. Все то же каменное выражение на их лицах, все те же задумчивые, оценивающие взгляды, которые так сильно были ненавистны Найрин. Разве что Рольх еще немного хмурился, обдумывая что-то, но он, обычно, проявлял чуть больше эмоций, чем его арико Истель.

Торн немного напряглась, глядя на то, как подходят Анкана. Те остановились возле топчана Найрин и легонько поклонились ей.

- Здравствуй, зрячая, – негромко проговорил Рольх. – Торн.

Та кивнула ему, а Найрин не слишком приветливо отозвалась:

- Светлого утра, Дети Ночи. Вы вернулись?

- Да, – кивнула Истель. – Обстоятельства требуют нашего присутствия здесь. – Она склонила голову набок и изучающе оглядела Найрин. – Мы слышали, ты заработала сильнейшее истощение. Разрешишь осмотреть тебя?

- Буду благодарна, – сухо отозвалась Найрин, с неохотой, но все-таки принимая предложение. – Только вряд ли вы сможете что-то сделать. У меня нет никаких ран, так что исцелять тут нечего. Я просто не в состоянии пока Соединяться.

- Мы слышали об этом, – рассеяно заметила Истель, словно в этом не было абсолютно ничего важного.

Она присела на край топчана и протянула руку к Найрин. Когда ее прохладные пальцы коснулись лба нимфы, та непроизвольно дернулась. Белки глаз Истель вспыхнули серебром, а по ее коже побежало видимое лишь для глаз нимфы серое свечение, похожее на танцующие и колеблющиеся языки огня. Расслабившись и прикрыв глаза, Найрин ощутила, как переплетенные потоки энергий скользят по ее телу, осматривая, ощупывая, проверяя каждую пору, словно Истель искала рану, которой здесь просто не могло быть.

- Вы надолго останетесь? – спросил низкий голос Торн, и Рольх после небольшой паузы отозвался:

- Думаю, до конца. Здесь скоро будет много работы.

- Значит, вы все-таки поможете нам? Хоть и говорили, что не вмешиваетесь в дела мира?

- Я бы не назвал это помощью, – в голосе Рольха прозвучало сомнение. – Мы будем… консультировать. И, возможно, примем некоторое участие в битве. Однако, в любой момент наше вмешательство может потребоваться в другом месте, потому мы не даем никаких обещаний. Впрочем, вы замечательно подготовились и сумели реализовать все возможности, которые были предоставлены вам. Думаю, наше участие в битве уже ничего не решит, вы справитесь и без нас.

- Да, но так было бы меньше жертв, – горечь прозвучала в голосе Торн, и Найрин была с ней согласна.

- Расслабься, зрячая, и ни о чем не думай, – сразу же приказала ей Истель. Ее тон не терпел никакого сопротивления. – Мне нужно, чтобы ты сотрудничала. Тогда, возможно, я смогу помочь.

- Я сотрудничаю, что еще я делаю? – недовольно проворчала в ответ Найрин, но все же послушно отогнала прочь все мысли. Кому как не ей было знать, что исцеление, как и диагностика, всегда требовали полной отрешенности от происходящего и сосредоточения на проблеме. И сотрудничество в этом вопросе исцеляемого всегда безмерно помогало целителю.

Рольх и Торн замолчали, чтобы не мешать им и не отвлекать Истель, и Найрин приказала и самой себе расслабиться и забыть обо всем. Некоторое время не происходило ничего, лишь энергетические потоки скользили по телу. Это было даже приятно: словно легкая нежная щекотка то там, то здесь. Потом нажим стал чуть больше, а через некоторое время Истель заговорила, и в голосе ее слышалось напряжение.

- Что-то не так. Вроде бы все, как и должно было бы быть в подобной ситуации, но есть некое сопротивление… – Она помолчала, потом вновь обратилась к Найрин. – Зрячая, ты полностью расслаблена?

- Да, – буркнула в ответ та, чувствуя раздражение. Она валялась здесь пластом, едва в состоянии пошевелить хотя бы рукой, куда уж больше-то расслабляться?

- Ммм, – недовольно промычала Истель. – Я чувствую… некоторый барьер. Все очень тихо, очень однородно, как и должно быть, никаких ран, а прочие рубцы ушли без следа. Вот только что-то мешает, не пойму, что.

- Мне снились не слишком хорошие сны, – нехотя призналась Найрин, приоткрывая глаза и глядя в лицо склонившейся над ней Анкана. – Может, причина в этом?

- Нет, к снам это не имеет отношения, – покачала та головой, хмуря брови и продолжая исследовать ее тело. – Вернее, имеет, но сны – лишь следствие внутреннего барьера и ничего больше. Впрочем, если ты считаешь их важными, можешь рассказать мне.

Найрин не очень-то хотелось откровенничать с Дочерью Ночи, однако, если это могло помочь делу, то попробовать стоило. Помявшись, она все-таки сказала:

- Мне снилось сопротивление. Что бы я ни делала, все не получалось, все шло с трудом, с усилием, через боль. Как будто что-то все время пыталось остановить меня. И еще…

- Что еще? – цепко взглянула ей в глаза Дочь Ночи.

- Источник Рождения, – об этом говорить не хотелось, но Найрин заставила себя. – Мне снилось, что он высох, и там больше ничего нет. – Сразу же, как она произнесла эти слова, в груди разлилась какая-то холодная пустота, и она не удержалась, спросив: – Это может быть так, Истель’Кан? Он может высохнуть?

- Нет, – покачала головой Истель. – Это просто кошмар, и он пришел оттуда же, откуда барьер. Если бы что-то случилось с Источником, мы с Рольхом почувствовали бы это.