– Я так понимаю, ты не рад, что остался жив? – Михаил повертел чашку в руках.

– Перестань! – с раздражением отмел Холовора. – Ты прекрасно знаешь, что я рад, – откинувшись на спинку, Сатин развалился на ближайшем к входу сиденье. Согнул правое колено.

– Я принес тебе тут… – говоря это, доктор протянул через стол крупный пластиковый контейнер, закрытый крышкой, после чего навалился локтями на стол, переплетая пальцы.

Холовора взял контейнер.

– Зачем оно мне? – поинтересовался Сатин, исследуя предмет внутри пластиковой коробки.

– Когда доберешься до места – подними руку к небу, – Персиваль, не разнимая рук, указал пальцем на потолок, – и нажми на курок. Так мы отследим твое местопребывание и уничтожим земли Лотайры вместе с пресловутым царем улья. Здесь подобраны особенные пули, они разомкнут защитный барьер.

– То есть ты хочешь, чтобы я сдал вам Лотайру? – подняв глаза, пробормотал Сатин.

Персиваль, не мигая, следил за ним.

– Я не знаю, где прячется Лотайра, – сжав правое запястье, доктор постучал пальцем по столешнице, – а ты поможешь нам его отыскать.

Вскрыв плотно пригнанную крышку, Сатин поднял оружие. Повертел, проверил магазин – всего четыре патрона, как же… – и направил на сидящего справа доктора.

– Михаил, ты ведешь сложную игру, – на выдохе воскликнул Холовора, – пух! – прикрыв один глаз, в шутку выстрелил Сатин, изображая губами поцелуй, и усмехнулся. Голос зазвучал по-старому: спокойно и прохладно, – не забывай, на бойню меня отправили из-за твоих людей. Ты пустил меня на убой, как и остальных заключенных. С какой стати МНЕ делать ТО, что говоришь мне ТЫ?

На лбу пролегли морщины. Светлые песочные глаза моргнули.

– Я не дал бы даже волоску упасть с твоей головы, – было заметно, как Персиваль напрягся после его замечания.

– И снова ты хочешь мной воспользоваться. Ты не находишь свои методы грубыми?

– Я исполняю приказ.

– Откуда мне знать, что твоим приказом не является так же избавиться после от меня?

Персиваль сохранил хладнокровное выражение лица.

– Это не так-то просто, Сатин.

Уже вставая с пола, Холовора замер и обернулся к доктору.

– Моя жена… ты не помог ей. Нет, ты думал о барышах, которые выручил бы, если б вовремя продал нас в военную лабораторию.

– Повстанцы уважают тебя, – заговорил Персиваль, но Сатин его прервал:

– А ты, стало быть, работаешь и на левых, и на правых… до тех пор, пока не припрут к стенке, да? – встал на ноги и направился к дверям.

– За то, что Янке тебе благоволил, тебя и твою семью уважают. Потерявшим надежду – ты вернул её.

– Море оваций и что… всё это мне? – Сатин не ждал ответа, направляясь к выходу с кухни, где за обеденным столом они собирались в компании хозяйки рёкан.

– Сатин, твою жену забрал Моисей и его подручные. Полагаю, она умерла уже в их логове.

Задвигая за собой дверь, он чувствовал себя обманутым. Привалившись к разрисованному стеклу сёдзи, прижался щекой к деревянной решетке.

Пластиковый контейнер прихватил с собой.

*

Сатин и Тео осмотрели кусты жимолости, пытаясь обнаружить сломанные ветки, лоскутья ткани, окровавленные листья, или любой другой признак, указывающий на несчастье. Обошли с обеих сторон, прочесали ближайшие заросли. Было темно, и есть вероятность, что Холовора неправильно определил место, возможно, он всё же ушел в лес значительно дальше, чем могло показаться ночью. Но как, если он только сделал несколько шагов от машины?

Следов на песке, помимо их с Тео нынешних, не было совсем.

Обойдя гостиницу кругом, тоже не нашли никаких следов недавней борьбы. Стремясь вспомнить, что испытывал в те минуты и как двигался, Сатин лишь прочнее утвердился в догадке, что лес, где его убили, и тот лес, который он видит сейчас, – немного различаются, даже по самой энергетике.

Вдвоем собрали вещи. После чего Шенг отправился в душ, а Сатин переоделся в другую одежду.

Прощание с хозяйкой прошло за завтраком. Скомкано, второпях. Ответственность за отгон машины взял на себя Тео, пока Холовора вторично исследовал окрестности. В том случае, если они не вернутся к завтрашнему вечеру, их номер может считаться свободным. И будет лучше, если новые постояльцы не окажутся такими же ненормальными, как предыдущие. В конечном результате, чтобы не поднялась паника и сюда не понаехала полиция, было решено не говорить о-сюфу-сан об убийце. Убийцу подослали к нему, и он даже знает, кто и зачем, в таком случае, опасность угрожала ему одному.

По пути к дому Икигомисске они собирались осмотреть чайную долину, о которой упоминала Фрэя, впрочем, это не принесло никаких результатов.

К вечеру того дня уставших туристов подобрали местные жители, везущие товар на рынок. Японцы направлялись в деревеньку в черте леса, туда-то идти подсказывало чутье Сатина.

Дно фургона покачивалось, на единственном тут окне колыхались шторки. Было слышно, как колеса глухо частят по дороге и фыркают тяжеловозы.

Кроме них внутри находился спящий японец. Во сне тот отвернулся к стене. Но не храп мешал им заснуть.

Тяжелое дыхание Тео стекало по лицу, как обжигающие слезы. Они давно переняли практику лесбиянок подолгу целоваться перед началом.

Одеяло медленно съезжало на пол.

Вспотевшая кожа на шее, к ней липли черные жесткие волосы, они липли и к губам, когда Сатин смещался ниже. Мокрый, возбужденный этот парень горчил на языке. Час пролетел, как миг… плевать – никому нет дела.

На полу, на матрасе горела ночь.

Липкий от смазки Тео живот подводило, стоило парню крепче ухватиться ногтями за спину. Рот раскрывался в улыбке – шорох дыхания сквозь стиснутые зубы, белые в темноте. Нравилось целовать его прохладные, сухие губы… и слышать, как Тео судорожно сглатывает. Жесткие густые волосы, куда так приятно погружать пальцы, щекотали ладони.

На ухабе их качнуло, из горла вырвался хриплый стон – резкий толчок вынудил прижаться к Тео. В паху мучительно свело.

Горящего лица коснулись сухие губы… притупляя, остужая.

Стройные бедра уперлись в бока – всё липкое от пота и смазки. Сатин пропустил ладонь под поясницей – хотел ближе. Каменная эрекция парня прижалась к его. В глазах потемнело.

Пальцы сжали затылок. Тео напротив не трогал его волосы. Иначе придется меняться местами. Будет уже не в состоянии вести.

Провоцируя дрожь во всем теле, парень раздразнивал, шевелясь, елозя под ним.

Японец фыркнул во сне. А может вздох…

Родинки на коже отчетливы даже сейчас. Слишком много, чтобы не заметить. На груди, вокруг сосков, ниже пупка.

Тео слабо застонал, впуская. Закатил глаза, вцепляясь в него железной хваткой, обвивая ногами. Кожа горела под ногтями. Тео дернулся, запрокидывая голову. Раскрытый рот так хотелось зацеловать до боли.

*

– Удачных выходных, – окликнул его знакомый, проходящий мимо кабинета.

Кивнул в ответ, добирая бумаги в папку и укладывая в кожаный портфель. Захлопнул крышку и надавил на серебристый замок, мерцающий при свете одинокой лампы на рабочем столе.

Дождавшись, когда гул компьютера стихнет, отсоединил шнур и погасил свет. Оставил дверь открытой для уборщика и направился к лифтам.

– До свидания, – попрощалась с ним молодая работница из соседнего отдела продаж, говорившая в тот момент с подругой в коридоре.

– Удачного отдыха, – отозвался мужчина, улыбаясь на автопилоте.

Из-за поворота вышел начальник отдела в компании личного секретаря.

– А мы всё гадаем, когда же увидим вас с вашей избранницей.

Женщина, что была с начальником, взглянув на шефа, согласно улыбнулась.

– Эваллё, я рад за вас всем сердцем!

На такие слова Эваллё слегка склонил голову, утаивая усмешку.

– Думаю, пока рано утверждать что-либо, – выпрямившись, поправил галстук и вошел в лифт.