Икигомисске пытался в уме прояснить ситуацию – пока что доставало черных пятен, оттеняющих всю картину.

Переведя взгляд на Фрэю, бредущую по правую руку, он вспомнил блондинку. Почему та смотрела на девушку с такой неприязнью? Похоже, Фрэя не заметила этого, но у неё появился новый недоброжелатель в лице той самой женщины.

Он положил ладонь девушке на спину. Милое создание. Сладкое милое создание… Благодарное дитя, которое надеется сбежать от него и вернуться в семью.

– Что за «Оскар»? – заметив его внимание, завела старую волынку. Тусклым голосом, без окраски. – Премия что ли? А может, Оскэ… – задумчиво бормотала Фрэя, – или даже Оскэр. У меня нет ни одного знакомого с таким именем.

В воздухе висела густая тьма, и Холовора без его поддержки обязательно бы споткнулась. Завязанные узлом волосы были убраны под касу, широкие брюки и блуза чуть короче, чем принято на западе, делали девушку похожей на крестьянку.

– Есть ли связь между Оскаром и той кобылой?

– Мне кажется, что её нет, – решила Холовора.

После чего размышления Фрэи перешли в другое русло:

– Иначе, почему бы ей кричать именно мне?.. Хотя я не уверена, она могла пытаться успокоить лошадь. Самый простой вариант – то, что это всё же лошадиная кличка, но уж больно это всё сомнительно. У меня голова раскалывается от вопросов…

В лесу неспешно опадали листья, из глубины чащи доносился приглушенный древесный скрип. Треск деревьев словно приветствовал его в лесных владениях. Остро пахло землей и сырым мхом – довольно специфический запах, который нравится далеко не всем.

С левого плеча свисала разноцветная Фрэина сумка, от ткани пахло едой, медикаментами, бумагой и девушкой. Теперь на его ладони тоже остался её запах. Он слишком мало спал, проведя большую часть времени у постели больной, теперь в голове всё плыло. Вместо того чтобы вздрагивать от каждого шороха, переживая, что девушка скроется, ему нужно было восстановить силы.

Скосил взгляд на её грудь, где покоился кулон. Безделушка нагревалась от прикосновения… А не должна.

Он ощущал, как кровь разносится по телу, становится более резвой и горячей.

Продолжая идти, Моисей незаметно сбавлял шаг.

Слишком темно, чтобы разглядеть нападающего. Никто не услышит…

– Тихо, – слегка коснулся её губ, сжимая девичье плечо в железной хватке.

– Мо… – звук потонул в его ладони.

Икигомисске прижал девушку к себе, зажимая ей рот.

– Сказал – молчи, – зашипел Моисей, перестав контролировать свой исказившийся голос.

Под его локтем бешено колотилось Фрэино сердце, он кожей ощущал её желание вырваться. Девушка вся напряглась.

Не поднимая головы, он слушал. Кровь пульсировала в висках, на шее забилась жилка.

Девушка рванулась, но Моисей сжал слабые руки до красноты.

Задевши губами мочку её уха, японец шепнул:

– Мы не одни.

Ухо повернулось на звук, ставший уже отчетливым.

Пахнуло людьми. Двое. Мужчина и женщина.

– Глава Миран, – выдохнул Моисей сквозь заостренные зубы, скорее самому себе, чем Фрэе. – Его соглядатаи, – мужской голос превратился в звенящий клекот, идеально подходящий под переливающийся, мелодичный язык его народа.

Кровь в его теле реагировала на появление врага, почти так же как врожденный инстинкт предупреждал газель о появлении хищника.

Разжал руки, и Фрэя отступила назад, не выпуская его запястье из липких пальцев. Они встали спина к спине.

Икигомисске незаметно тронул запястьем мачете, неприглядное под одеждой.

– Ни шагу от меня! – выдохнул он звенящим раскатистым голосом.

Моисей вглядывался в западную часть леса. Слева качнулись темно-зеленые листья. Из листвы вылетело что-то тонкое. Мужчина пригнулся, утягивая Фрэю вниз, на землю.

– Когда я скажу «беги» – побежишь.

Совершенно забыл, что она плохо видит в темноте.

Очередной дротик вынудил пригнуться к опавшей листве.

Просунув руки в разрезы на бедрах, извлек два мачете.

Отбил третий дротик и пущенный тут же следом – четвертый.

В лесу посветлело – это открылось ночное зрение. На неровную поляну, испещренную ямами, корнями деревьев и корягами, медленно ложились листья: черные, фиолетовые, темно-изумрудные, синие… Моисей не успевал уследить за всеми.

Подтолкнул Фрэю на юг. Свист резал обостренный слух.

Девушку заставлять дважды не пришлось. Моисей волновался, глядя на ускользающую фигуру, – она могла упасть, споткнуться, расшибить лоб. Свист приближался. Бамбуковые дротики рассекали воздух. Икигомисске метнулся за Фрэей, стремительно нагоняя. Сверху ссыпались дротики, усеивая лесную просеку. В мгновении ока их окутал темный вихрь летящих дротиков, от неожиданности девушка вскрикнула.

– Беги! Беги! – выбросил вправо руку с мачете, отбивая сразу несколько дротиков.

Металлические наконечники резали задники сандалий, царапали незащищенную кожу на ногах. Звуки леса потонули в вездесущем свисте.

– Где они?! – её срывающийся голос был еле слышен.

– На деревьях!

Наконечник задел икру на левой ноге, другой – там же разрезал кожу.

Моисей прикрывал девушку, следя, чтобы она бежала впереди. Нашел её ледяную ладошку, втискивая второе мачете.

– Я не умею с ним обращаться! – запаниковала Фрэя.

– Научишься по ходу дела! – бросил в ответ. – Быстрее, Фрэя!

Команда подействовала – девушка перепрыгнула яму и приземлилась на корточки. Моисей, последовав за ней, подхватил под пояс и взлетел на ближайшее дерево. Худой ствол глухо затрещал под их весом. Поток дротиков прекратился, когда они поднялись на самый верх бамбукового дерева. Девушка вцепилась в плечи с таким остервенением, что даже ему стало больно. Ночное небо без единой тучи нависало над головой. Моисей притиснул Фрэю к груди. Левой рукой он прижимал девушку, правой – обвил ствол бамбука. Одновременно пытался не выронить мачете и устоять на балансирующей под ними ветке. Привалившись к нему спиной, Холовора озиралась по сторонам. Каса скрывала от него лицо девушки.

– Они еще здесь? – с придыханием спросила Фрэя, похоже, она еще не успела испугаться.

– Ждут от нас дальнейших действий, – речь переливалась музыкой на каждом слове.

Перехватив Фрэю поперек туловища, метнулся по веткам деревьев. Соскальзывая с одной, он тут же перескакивал на другую, экономя энергию прыжка. Впереди уже начала виднеется лесная протока. До слуха долетал монотонный рокот быстрой воды.

– Ты не боишься?

Не успел он ответить, как девушка в одно мгновение вырвалась из объятий. С соседнего дерева метнулась черная тень по направлению к падающей фигуре. Два удара сердца и Фрэя с пронзительным криком скрылась в темноте.

========== Глава XII. Полноценность ==========

Кроны деревьев частично скрывали небо, покачиваясь на ветру. Здесь ощущалась прохлада. На этот раз ветер пришел с запада.

Земля не успела остыть за ночь.

Глаза не сразу среагировали на свет, что было само по себе странно. Ладонь легла на теплую почву, пальцы вскапнули землю. В лесу легче пережить духоту.

По телу разлилось тепло, прогнав леденящий холод, усталость, даже привычное по утрам чувство легкого голода.

Совсем недолгое время тело тоже было частью природы… Рука, испачканная в земле, легла на живот. Ничтожно маленький срок для вечности, живущей в этих краях, тело было землей и деревом, а кровь – древесным соком. Мужчина помнил, как постепенно, капля за каплей сливался с твердыней под ним, чахлым деревом – за спиной, растворялся в древесном аромате. Сердце билось в пролетавшей в небе птице, а взгляд поднимался из-под земли. Его боль передавалась всему, до чего он дотрагивался, – живым деревьям, живой траве, живому кустарнику, живым камням. Их соки на несколько часов стали его собственными.

Согнул правую ногу в колене, тут же повалился на бок. Ребра слабо хрустнули – их не пронзила острая разрывающая на части боль. Во всем организме ни следа не осталось от вчерашней пытки. Кровь больше не сочилась по подбородку. Онемение прошло, и ноги свободно двигались, пронзенное бедро слегка покалывало от разливающегося по органам тепла.