Вырвавшись из леса, Фрэя остановилась как вкопанная. То, что она увидела, вызвало такой взрыв негодования, что даже голова пошла кругом. Весь путь, который она проделала, изнывая от жажды, усталости, неизвестности и голода, должен был привести именно сюда! Чуть помедлив, девушка спрыгнула с земляной насыпи, на краю которой обрывался этот лес, приютивший её. Фрэя не думала, что остров Хоккайдо настолько велик, она никогда не думала, что песок может быть цвета чертополоха и лаванды. Прищурив глаза, она вглядывалась в даль. Лес сменился пустыней, но разве она еще не перестала удивляться?.. Тонкий слой песка казался настоящим. Зависшие над землей облака и тугой кокон тяжелого пыльного воздуха создавали это нелепое освещение. Ветер трепал одежду и волосы. Она не могла идти дальше. Пустыня – это самоубийство! Где она там отыщет воду? А еду? Где будет скрываться от солнца? Девушка заскрипела зубами, такой поворот событий вводил в бешенство. Ступила на песчаную дюну. Горка серо-лавандового песка под ногами рассыпалась, ветер подхватил песчинки и повлек в пустыню. Впереди, куда ни посмотри – песок. Жаркий, душный песок повсюду.
Разве могла она убежать из рабства этих мясников? Её план изначально был обречен на провал, но она верила… верила, что сможет обойти этих хитроумных изворотливых существ. Они украли семью, свели отца с ума, загнали её саму на край света. Они – народец подлых убийц и садистов. Моисей знал, что она попытается бежать.
– Будь ты проклят. ПРОКЛЯТ! – Девчонка сделала пару нетвердых шагов навстречу песку и зною. Из её груди вырвался душераздирающий крик, в который она вместила всю боль, горечь, душащие, не дающие покоя воспоминания, все невыплаканные слезы, всю злость, гнев, ненависть. Оскалив зубы, она возопила вдвое громче.
Они алчны и хотят отобрать у неё всё, даже душу. Выжать медленно, крупица за крупицей… Болезненно, мучительно, до последней капли.
Глубоко вздыхая, Фрэя согнулась пополам, пробыв в таком положении с минуту, почувствовала себя немного лучше. Сердцебиение замедлилось. Вдохнув жаркий песок, распрямилась и расправила плечи. Стояла духота, слабый теплый ветер колыхал пропыленную одежду и спутанные пряди, облепившие лоб, кожа лоснилась на свету. Куда теперь идти? Вперед? Прищурилась от яркого света, застлавшего небосвод. Или повернуть назад? Вернуться в лес и попытаться отыскать другую дорогу… Должен быть второй путь. Когда его найдет, вероятно, она почувствует что-то… Поймет, что поступает правильно. Она должна обернуться. Прямо сейчас повернуться назад.
Единственный звук, который она слышала – шепот песка. Сначала что-то ледяное, абсолютно чуждое среди песчаных дюн и бескрайних барханов, обжигающе-жалящее, как пар над зажженным огнем конфорки, острое, как лезвие катаны. Потом – боль и ледяное пламя, сжигающее своими раскаленными языками все внутренности и парализующее тело. Девушка подавилась, захрипела. Что-то застряло между лопаток… не пошевельнуться. Любое движение плечей, шеи, спины вызывало мучительную боль, пригвоздив к одному месту. В том месте, где наконечник стрелы порвал одежду, кожу покрыла липкая корка, влажная горячая ткань облепила рану, по шее потек холодный пот. Вдруг стало сложно удерживать равновесие, голова закружилась. Из горла вырывались сипящие хриплые звуки, харкающий спазматичный кашель, почти беззвучный, только губы раскрывались.
В глазах помутилось, с трудом поворачивая ступни влево, девушка кое-как обернулась, но только на пару сантиметров, жилка на шее судорожно пульсировала, сердце колотилось, обернулась, чтобы увидеть диковатые молчаливые глаза неестественной расцветки… взгляд… Только ветер гонял песок. Она не слышала ни легкого треска натягиваемой тетивы, ни свиста рассекающей воздух стрелы.
Они нашли её. Всё время они шли по её следу, выслеживая, подстерегая свою добычу…
– От… – девушка сглотнула кровавую слюну, стекающую по губам, – отправляйся… в ад…
Голос совсем охрип. Не хватало дыхания.
На краю земляной насыпи, у самой границы красного леса застыла высокая стройная фигура в синем плаще. Он не произнес ни слова.
Фрэя чувствовала, как теплая струйка сбегает по вспотевшей спине. Фиалковые глаза наблюдали за ней немного отстранено, во всем выражении лица, в прищуре разноцветных приподнятых к вискам глаз, в неровной линии тонкогубого рта, в каждой врезавшейся в память черточке – легкое удивление, легкое, точно рябь на поверхности воды. Его плащ с индиговой прослойкой, покрытый опавшей листвой, прожигал воспаленные глаза, ослепляющим пятном выделяясь на фоне багряной, точно окропленной чьей-то щедрой рукой, окровавленной листвы. В своих руках он держал огромный сливового цвета лук с изукрашенным узорами драгоценным древком – по истине королевское оружие.
Тело онемело, плечи налились тяжестью, и, казалось, хребет переломится под их весом. Часто задышав, девушка повалилась в песок. Упав на живот, содрогнулась всем телом, вызвав зудящую боль в парализованных конечностях. Внутренности превратились в вязкую вату, налились свинцовой тяжестью, готовые разлиться по песку. Тело… сейчас растворится в жаре пустыне. Тяжело, давяще… Она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, просто лежала на животе, прижавшись щекой к песку и вытянув руки вдоль тела. Словно камень, неподъемная и недвижная плоть. Сердцу стало тесно в маленькой коробке, оно рвалось на свободу, но тяжелая плоть напирала со всех сторон, сжимая… сжимая…
========== Глава IV. Отравленный яростью ==========
Здесь. В этом месте. Её след оборвался.
– Там никого нет, – пробормотал Тео. – Этот дом пуст. Света нет. Не думаю, что там кто-то скрывается, только если с автоматом… Автомобиля тоже нет. В такую глушь пешком не доберешься. – Китаец привалился к раскаленной дверце, потирая веки. Полусонные глаза покраснели.
От вечернего марева обоих клонило в сон.
– Как же душно… если сегодня-завтра не пойдет дождь, я окочурюсь, – жаловался парень.
– В любом случае нас здесь не ждут. Рассчитывать на чье-то радушие не приходится, – пальцы крепче стиснули нагретый руль.
Сатин не собирался уезжать отсюда с пустыми руками. Нужна какая-нибудь зацепка, которая поможет разыскать Фрэю.
– Может, всё же обратимся в полицию? – предложил китаец. – У них собаки, которые могут отыскать пропавшего человека где угодно.
– Собаки – это крайняя мера. Пока мы еще ничего не выяснили. Нам известно только, что она была здесь: «Хоккайдо. От аэропорта – на юг. От пересечения 3 и 4 – прямо, не сворачивая…» – процитировал Сатин заученные наизусть строчки из адресной книги Тахоми. Он уже сбился со счета, сколько раз мысленно повторил адрес Икигомисске. – Может так оказаться, что это не было преднамеренным похищением, вероятно, ни о каком похищении даже и речи не шло. Маю упомянул только, что Фрэя не отвечает на звонки. Ни слова о выкупе.
– Но если это не похищение, то что же? – нервные пальцы шелестели сигаретной оберткой. Тео поднес к губам сигарету и уронил голову на спинку сиденья, утирая со лба пот. – Мы заставим ответить базарного ублюдка, у нас хватит улик для этого.
– Его арест не вернет мне дочь. Все равно будет мало засадить его за решетку. Это бессмысленно… – Холовора нахмурился, как будто пытался прогнать неприятную навязчивую мысль. – Бессмысленно наказывать его таким способом… Не уверен, что он обычный террорист, – повернул лицо в сторону Тео.
– Не факт, что он вообще террорист, просто извращенец какой-то.
Поймав на себе более чем красноречивый ледяной взгляд, парень тут же заткнулся.
Несмотря на вечерние сумерки, царящие в кустах, вблизи которых Сатин припарковал автомобиль, пришлось надеть солнцезащитные очки. Сквозь кусты, из лесу выглядывало слепящее солнце, шпаря лучами по высокой траве; в зарослях стрекотали кузнечики. Коричневая земля под колесами была испещрена вмятинами от автомобильных шин. У въезда во двор образовались колдобины.
– Мы найдем Фрэю, – поспешно добавил Тео и тут же закашлял. – Судя по тому, что мы узнали из их электронной переписки, Моисей Икигомисске человек довольно разумный, вероятно, хорошо образован и начитан… знаешь, у него хорошо поставлены мозги, такие с бухты-барахты не действуют. Ему нужно было время, чтобы подступиться к ней, – еще одна глубокая затяжка. По губам скатывались волны серого дыма, отравляя свежий воздух.
